Услышав его смешок, я тоже засмеялась. Мне нравилась идея провести с ним в постели вечность. — Ладно. Но сегодня я буду спать здесь.

Взяв меня за плечи, он уступил.

— Хорошо, но я принесу еще одно одеяло, и никаких фокусов в палатке.

Я надулась, на что он просто приподнял брови и чмокнул меня в губы, подталкивая к палатке, где меня ждал пакет с вишневыми батончиками. Я задержала дыхание и запищала как девчонка, — именно так можно описать мою реакцию. Я зашла в палатку и практически нырнула под надувной матрац, доставая оттуда пакет с конфетами, и стала качать его как своего первенца.

— Где ты их нашел?

— У меня надежный поставщик, — усмехнулся он.

— Хочу, чтобы ты нас познакомил.

— Теперь я твой дилер?

— Так точно, черт возьми. Где я могу достать этих крошек?

Улыбаясь, он вышел из палатки.

— Расскажу, когда принесу еще одно одеяло. Без меня пакет не открывать, — и он ушел, оставив меня с открытым от разочарования ртом.

Либо сегодня вечером я выпущу кишки этому парню, либо он больше никогда меня не увидит. Да уж, палка о двух концах, но ради моего шоколадного блаженства я готова пойти практически на все. Практически... Должна признать, что если бы Вон попросил меня раздеться, то я бы без колебаний отказалась от райского вишневого блаженства в шоколадной глазури. Мне так нравилось описание этого шоколада! Но он и рядом не стоял с Воном. Черт возьми!

Он вернулся и укутал нас обоих в три одеяла, а потом достал первый вишневый батончик и передал мне. Будь я вежливой юной леди, то откусила бы кусочек и поделилась бы с ним, но я так сильно скучала по своим любимым сладостям, что практически в него впилась зубами. Мой рот был настолько забит липким блаженством, что, когда он засмеялся, я почти все растеряла, разбрасывая содержимое на Вона и по всей палатке. Мне надо было прикрыть рот рукой и сдержаться, чтобы не смеяться, от чего, конечно же, стало только хуже. В итоге я задержала дыхание, чтобы хоть немного переживать и проглотить остатки.

— Что же, будет тебе урок не быть хрюшей. Теперь буду выдавать тебе порциями, чтобы ты не убила саму себя, — упрекнул он, качая головой, пока я продолжала сдерживать смех и старалась не дышать.

Я поняла, что он имел в виду, когда сказал, что будет выдавать мне сладости порционно. Прежде чем дать мне вишневый батончик, сначала он откусывал от каждого из них. Монстр. Я больше не чувствовала себя уставшей, и это было хорошо. Вернее, это было здорово. Он оказывал на меня такое влияние, и он знал об этом. И все же не хотел, чтобы я переутомлялась. И это я терпеть не могла. Я хотела жить, пока есть такая возможность. Не так, как я жила прежде, как будто любая секунда может стать для меня последней. Нет. Теперь я знала, что смогу со всем справиться, и ни при каких обстоятельствах не позволю сердцу Вона разбиться на миллион осколков. Я хочу жить, пока у меня есть силы, и наслаждаться всеми этими мельчайшими моментами. Поэтому, когда он взял еще одну конфету, я остановила его, накрыв его руку своей ладонью, и он замер.

Его взгляд был таким теплым, что я даже не заметила, что все это время я облизывала свои губы. Когда он прижался ко мне губами, я совсем растерялась. Может быть, до этого он и думал, что мы не станем заниматься любовью, но теперь его тело проявляло все признаки неконтролируемого желания, а мое будто горело от возбуждения.

Я не почувствовала холода, когда откинула одеяло и легла на него. На самом деле, от нашего тяжелого дыхания было даже жарко, а от наших тел исходило тепло.

Его язык раздвинул мои губы и зубы, я присела и стянула через голову свою любимую майку, прежде чем за эту миллисекунду он бы смог подумать, что мы делали. Я не хочу, чтобы он думал, хочу, чтобы только чувствовал.

Он положил свои руки на мои ребра и стал подниматься выше, к груди. Я вся дрожала. И дело было далеко не в холоде или нервах. Мне следовало бы, но не когда рядом со мной Вон. Когда я была с ним, я могла со всем справиться, и ни за что не хотела давать слабину.

Вон

Не могу поверить, как же мне повезло повстречать такую сексуальную, красивую и щедрую девушку. Блу была настолько совершенна, что мне не хотелось осквернять ее образ своими мальчишескими грязными мыслишками, но я ничего не мог с собой поделать. Все, что я хотел, — любить ее и прикасаться к ней. В одежде или без, мне было не важно. Я просто хотел ее. Поэтому когда взошло солнце, и я обнаружил ее крепко спящей рядом со мной, я понял, что все, что я хотел, — это еще раз дотронуться до нее и больше не выпускать ее из той чертовой палатки.

Прошлым вечером она была такой чертовски сексуальной и живой. Боже, я люблю ее.

Ее волосы на ощупь были словно шелковыми. Ладно, не уверен, что когда-либо я трогал шелк, но мог себе представить, что ощущения были бы именно такими.

Я рассматривал ее кожу и волосы, когда заметил, что она слегка приоткрыла глаза и посмотрела на меня.

— Привет.

— Привет, — она поспешно прикрыла рот рукой и уткнулась лицом в одеяло. — Утренний запах изо рта.

Я усмехнулся и убрал ее руку в сторону, а потом поцеловал, несмотря на ее возмущение.

— Люблю, как ты пахнешь по утрам.

— Ты больной.

— Ага, больной от любви. Больше так не говори. Ты здорово взяла меня за задницу.

Она приподнялась на локте, потянув на себя одеяло, и поцеловала меня в грудь. Мне стоило немалых усилий, чтобы не притянуть ее к себе и повторить то, чем мы занимались прошлой ночью.

— Потому что твоя задница принадлежит мне, и можешь всем передать, чтобы не трогали ее, потому что мне она нравится, — сказала она.

— Тебе нравится моя задница?

Она улыбнулась, и ее щеки залились румянцем, она восхитительна. Как маленькие щеночки, только еще милее. Бог мой. Я говорил как слюнтяй, но мне было плевать, потому что у меня была она, и ей нравилась моя задница и много чего еще, о чем она не сказала бы. И это делало ее еще более восхитительной.

* * *

Она полюбила те сапоги и, Бог мой, в них она была просто секси. Может быть, даже слишком секси, потому что парни стали смотреть ей вслед. Мне даже стало страшновато. В конце концов, такой ее сделали не сапоги, все дело было в ней самой. Сапоги просто изменили ее манеру подавать себя. Она стала меньше нервничать. Они сделали именно то, чего ей хотелось — она стала реже чувствовать себя аутсайдером. Она и не догадывается, что всегда была такой; как сейчас рядом со мной.

Там собрался весь чертов городишко, было очень громко и жарко, и по-своему очень здорово. Примерно через полчаса нам удалось отыскать Бенни, который выглядел уставшим и объевшимся всеми сладостями, какие только были на карнавале. Потом мы оба встали в очередь желающих попробовать себя в конкурсе, кто быстрее одолеет пирог, а Блу общалась с Картером, Эйприл и другими ребятами. Трэвис пялился на ее ноги, от чего у меня все внутри кипело.

— Бен, братишка. Подожди-ка секунду, — он кивнул, и я вышел из очереди и направился к Трэвису и схватил его за руку. Мне стало больно, но одновременно чертовски приятно, когда он стал просить, чтобы я отпустил.

— Какого черта, чувак?

— Не смей пялиться.

Он посмотрел на Блу, которая нахмурилась при взгляде на меня. Она все поняла, но мне было все равно. Она не его девушка, чтобы он на нее так смотрел. Трэвис вновь перевел свой взгляд на меня, и я серьезно его предупредил о происходящем, а затем вернулся к Бену, который стоял и улыбался, как маленький болван.

— Что?

Бен засмеялся и отвернулся.

— Ничего.

Воспользовавшись случаем, я снова оглянулся на Блу, которая до сих пор была недовольна моей реакцией. Я пожал плечами, ведь Трэвис повел себя как кретин, и он это знал. В ответ она покачала головой и направилась в мою сторону. Боже, помоги мне сдержаться, когда она подойдет, потому что ее размеренная походка была такой же чертовски сексуальной.