Мне же, в свою очередь, было так смешно, что я едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы завизжать или выкрикивать ругательства. Я оставила это парням, ведь мы промокли от брызг, летящих с весла Картера.

На дне наших лодок было так много воды, что, когда я справилась со своей эйфорией, то забеспокоилась. Сколько воды может набрать в себя каноэ, прежде чем начнет тонуть?

— Вон, мы тонем.

Он на мгновение остановился и посмотрел вниз на уровень воды. А затем сделал то, за что мне хотелось его убить... вместо того, чтобы вычерпывать воду, он подгреб веслом пару футов, разделявших наши лодки, пока наши борта не столкнулись с громким стуком и рывком.

— Это не дерби с полным разгромом! — Вон засмеялся и перепрыгнул в лодку Картера, в самую толпу, а мою лодку оттолкнул подальше от себя.

На этот раз настала моя очередь кричать. Я закричала так громко, что Эйприл должна была гордиться моей минуткой банши¹⁷. До боли в руках я схватилась за борт каноэ, но оно так и продолжило раскачиваться. Да, я его убью; жестоко и кроваво.

Не могу точно сказать, как это произошло, но каноэ наклонилось в сторону, и я опять закричала.

— Прекращай орать, тупица, и помоги мне влезть.

Эйприл зарычала из воды. Это сработало, потому что я внезапно перестала кричать, схватила ее руки и потащила к себе. Было очень заметно, что я не такая шустрая и сильная, как Вон, у которого это движение выглядело более простым и менее болезненным.

К моменту, когда мы с Эйприл благополучно очутились в каноэ, мои руки были покрыты следами от ее ногтей, а она была расцарапана от груди до колен. Мы лежали на спине, наша грудь вздымалась от необходимости кислорода и отдыха. Должно быть, мы лежали целую вечность, прежде чем взглянули друг на друга и внезапно начали смеяться.

Ее волосы были мокрыми, но короткие пряди вокруг ее лица быстро высохли на солнце, развеваясь на ветру. Она боролась с ними, ругаясь, пока как-то не привела их в порядок, и я стала еще больше давиться от смеха. Господи, как же сильно болели мой живот и щеки! Хотя это была приятная боль и мне нравилось это.

— Боже, — вскрикнула она, приглаживая волосы, когда с долины подул очередной порыв ветра. Он был приятный; ветер охладил и освежил мою разгоряченную кожу, которая не привыкла ни к такой погоде, ни к бикини.

— Думаю, я тоже подберу волосы, — сказала она, кивая в мою сторону и указывая на мой хвост, который к тому времени уже весь растрепался.

— Растрепанные волосы делают из тебя горячую штучку, — сказала я, и она надула свои губы.

— Ну, лучше бы ему схватить эти волосы в порыве страсти, или я просто психану и отрежу их.

Я знала, она несла бред. Она любила свои волосы и из того, что я видела вчерашним утром, у меня было чувство, что моя кузина больше болтала, чем делала. Так или иначе, я очень уважала ее и подозревала, Картер тоже.

Она продолжила, наклоняясь ко мне. Ее лицо было серьезным, и я уже знала все поучительные слова, прежде чем они сорвались с ее губ, и сегодня мне не нужно было этого. Я хотела того, чего хотела она. Я хотела день любви, веселья и друзей, до того как я покину их вечером.

— Не волнуйся, — сказала я, — я знаю, и это не то, о чем я думала.

Неуверенно подойдя ближе к ней, я поставила ноги на край лодки, немного наклонив голову. Было не очень комфортно, но я хотя бы могла видеть Вона. Я смотрела на его спину, в то время как он сидел на конце лодки Картера и рыбачил. Я могла глядеть на этот бонсай весь день, но Эйприл кашлянула, привлекая мое внимание обратно к ней.

— Извини, ничего не могу с собой поделать.

— Честно, я тебя не виню. Ты знаешь, что означает это тату? Я слышала, девочки спрашивали и болтали о ней, парни тоже, но никто ничего точно не знает.

Как только слова дошли до моих ушей, чувство тяжести засело в моей груди. Я знала, что означало тату. Я чувствовала боль потери Вона и удивление, что он рассказал мне об этом раньше всех. Мой взгляд упал на него снова, и в этот раз он посмотрел на меня через свое плечо и подмигнул. Я улыбнулась и поняла, что Вон дал мне больше, чем свое доверие; он открыл мне свою душу, в то время, как я его не подпускала, словно мне было все равно. Но это не так. Я хотела, чтобы он обладал мною, полностью. Я просто не хотела потерять его, делая это.

Я повернулась к Эйприл и пожала плечами. Если бы я дала понять, что что-то знала, она бы сверлила меня до тех пор, пока не добралась бы и не раскрыла бы все секреты.

— Какая разница, есть тату или нет, я не могу оторвать от него глаз, — сказала я.

И это была чертова правда. Этот парень великолепен.

— Аминь, сестра. У Картера пока нет тату, и я говорю пока, потому что он показывал мне эскиз того, чего хотел. Но, Харпер, это не то, о чем я хотела поговорить с тобой.

Оу. Последний раз у нее был такой серьезный голос, когда я сказала ей, что хотела отложить лечение еще на неделю. Ей это не понравилось, и она была права. Я вела себя как конченая идиотка. Ее слова, не мои.

— Ты знаешь уже о его маме, и я думаю, это неправильно умалчивать. Я люблю тебя больше, чем кто-либо, Харпер, я серьезно. Но ему нужно знать.

Я вздохнула и кивнула.

— Я знаю. Я решила, что сегодня у меня будет лучший день в моей жизни с Воном, как будто он последний, потому что так может быть после того, как я все расскажу ему вечером.

— Ты боишься, что он тебя бросит?

Она выглядела такой грустной, и я чувствовала то же самое.

— Да. Не потому что он будет мудаком. Больше потому, что он не сможет справиться с такой болью, страданием и слабой надеждой на то, что я выживу. Я не виню его; то, через что он прошел со своей мамой, может разбить сердце.

Рука Эйприл сжала мою ногу, и я накрыла ее ладонь своей.

— То, через что ты прошла и собираешься пройти, разобьет сердце, Харп. Кроме того, до сегодняшнего дня я не знала Вона, потому что он всегда держался замкнуто или... ну, во всяком случае, я смотрю на него сейчас и вижу парня, который влюблен. И если он действительно бросит тебя, чего, я знаю, он не сделает, потому что разбираюсь в этой области, он получит от меня такой пинок под зад, что полетит до самого Канзаса. Или до самой Австралии, черт бы его побрал.

Я улыбнулась.

— То, что мы чувствуем после пары каких-то дней, кажется нелепым, но со мной это происходит, и я надеюсь, что с ним тоже. Сейчас я боюсь, что мое сердце будет разбито. Сегодня вечером он может порвать со мной и никогда не заговорить со мной снова. Я не знаю, смогу ли пережить это. Рак я могу побороть, боль от его потери — нет.

— Я люблю тебя, Харпер Джейн Кеннеди, но иногда ты тупая, как пробка.

Я засмеялась, несмотря на ее тон, потому что это было так похоже на Эйприл.

Она вздохнула и продолжила, ее глаза блестели, и я подумала, что она вот-вот расплачется.

— Я не знаю, что это между вами происходит, может это судьба, а может быть, и нет. Что бы ни свело двух людей при таких печальных обстоятельствах, чтобы побороть это зло, атакующее твое тело, оно верит в силу настоящей любви. Даже слепой видит, что он любит тебя, а ты его, поэтому не утруждайся скрывать это или притворяться, что есть что-то, чего нет. Что есть, то есть, Харп. Примите это и вдохните полной грудью, пока у вас оно есть. Мы осознаем все огромные потери и лишения, когда не пользуемся чем-то важным в нашей жизни, и ты должна знать это лучше, чем кто-либо еще. Ты слышишь меня?

Она смахнула со своей щеки слезу, что привело меня в замешательство. Никогда раньше я не видела, как она плачет, и теперь у меня зашкаливали эмоции.

— Боже мой, дамочка. Только ты не плачь. Ты ужасная плакса, — сказала она, смеясь и целуя меня в щеку.

У меня защипало в глазах и я заморгала, а затем прыснула от смеха, в результате чего, похоже, забрызгала ее своей слюной. Но это сработало и я перестала реветь.

— Так-то лучше. А теперь дай я тебя обниму.

Она заключила меня в объятия, и я крепко к ней прижалась в ответ.