— Шампанское… - бормочет, одновременно выуживая пузатую бутыль, а бледную кожу почему-то затапливает легкий румянец. - Праздник ведь.
— И пузырьки в носу будут лопаться, - ворчит Дилан, отбирая бутылку.
Вздрагивает, касаясь ледяных, как сосульки, пальцев, отдергивает руку. Ладонь перехватывает за запястье. Пару секунд, растягивающихся в пару столетий, - глаза в глаза. И сердце колотится где-то в горле. Как тогда, на съемках второго “Бегущего”, когда брякнулся сверху, размазывая по полу тощее тело, когда дыхание перемешалось, и почти губы в губы судорожным выдохом-стоном: “Спасибо, Томми”.
Не дышит. Совсем. Лишь раскрывает губы, опуская ресницы. Светлая челка Томаса падает на лицо. Щекотно. В голове так шумит, будто взбесившиеся эльфы лупят по затылку своими разноцветными посохами, замаскированными под леденцы.
Полшага назад, ладонью - по лбу. Глотает гулко и громко. Сангстер запускает в волосы пальцы, пытаясь, наверное, скрыть смятение от собственного порыва.
— У тебя тут омела на каждом шагу?
— Ага, даже над кроватью, - щурится Дилан, разрубая повисшее в комнате напряжение. - Так и будешь мяться у входа? Рождество через пару минут.
…
Жаренные крылышки под шампанское - убийственный праздничный ужин. Но почему-то этот вечер уже не кажется тошнотворно унылым.
========== 26. Томас/Ньют ==========
Комментарий к 26. Томас/Ньют
https://pp.userapi.com/c638529/v638529523/ee92/trBltQbufOc.jpg
Томас/Ньют, Галли, AU наша вселенная
— Томас, копуша, задницей шевели, ты уже безбожно опазды… - Галли вваливается в комнату без стука, да так и застывает на пороге, кажется, подавившись то ли воздухом, то ли окончанием фразы. - Это, блять, еще кто?
Томас невозмутимо надевает пиджак поверх рубашки, цепляет на шею бейдж-пропуск, а на нос - очки. Те самые дурацкие с черной оправой, которые так бесят его соседа по квартире и в которых (Томас просто в этом уверен) он кажется охерительно умным.
Тощий белобрысый пацан выпутывается из вороха одеял, натягивая майку, потом скачет по комнате на одной ноге, напяливая джинсы. На его голове такой беспросветный пиздец, будто ею всю ночь по полу возили… или по подушке, или… Галли хмурится, когда откровенные картинки одна за другой услужливо пролистываются в его голове. Хлеще любого гей-порно. Противнее.
— Доброе утро, Галли. Спасибо, мы уже встали. Кофе выпить не успеем, прости. Если не выйдем прямо сейчас, мне на студии открутят голову, а Ньюту на занятия пора. Ой, точно, знакомьтесь. Ньют, это Галли - мой сосед. тот еще засранец, но лучше друга у меня не было. Галли, а это - Ньют… мой… мой… парень?..
Почему-то окончание фразы получается вопросительным, и Томас чуть краснеет, разглядывая блондинчика, тщательно шнурующего кеды. Но Ньют вскидывает свои темные глаза (темнее черного шоколада, думает Галли), что блестят так влажно и так… влюбленно?.. прикусывает губу и краснеет в ответ.
— Томми… - шепчет хрипло, почти задыхаясь и с такой интонацией, что у Галли определенно бы встал, если бы… если бы все это, блять, происходило где-нибудь подальше отсюда и без участия Томаса в этой двусмысленной роли.
— Ты же не против? - подмигивает из-под очков, а потом тянет руку и этими длинными пальцами зарывается прямо в белобрысое гнездо мальчишки. Галли захлестывает волна тошноты, и сохранить на лице невозмутимость становится все сложнее. - Конечно, всего один вечер и ночь…
Он выглядит как довольный, налопавшийся сливок кошак. Еще бы заурчал для достоверности. Тоненький Ньют выгибается под его рукой и опускает ресницы, откровенно кайфуя.
— Значит, это было не на раз? Я просто боялся…
И запинается, обрывая себя. Смущенный, сконфуженный, неуверенный. А еще нелепый, нескладный… и отвратительный. Да-да, именно отвратительный. Галли незаметно опирается ладонью на стену, потому что в висках херачит так, что еще немного, и он на самом деле оглохнет.
— Ты - лучшее, что со мной могло случиться на этой скучнейшей вечеринке у Бренды, малыш.
Под совсем тихое и смущенное “Томми” притягивает парня к себе, взъерошивает носом волосы на макушке, пощипывает шею губами. Галли ловит себя на том, что беззастенчиво пялится и, кажется, стискивает кулаки.
Приехали, блять.
— Ну, ты собрался? Мы же всюду опоздали.
Томас тащит Ньюта за собой, поглаживает большим пальцем запястье, а потом сплетает их пальцы. Оборачивается уже в дверях, уже нажав кнопку лифта и впечатав своим телом заморыша в стену.
— Галли, друг, ты прости, что так впопыхах, к выходным обязательно посидим все вместе, познакомлю вас. Просто видишь, сейчас все набегу.
Галли кивает как китайский болванчик, чувствуя, что тошнит все сильнее, чувствуя, что голова становится все легче, а пустота под ребрами - глубже.
Томас вталкивает мальчишку в распахнувшиеся створки и, забираясь ладонями под измятую рубашку парня, выдыхает сквозь закрывающиеся двери:
— Сегодня не жди, хорошо? Мы у Минхо тусим в “Лабиринте”.
Наверное, уже можно дышать. Наверное, уже можно разжать зубы, не боясь, что изо рта вырвется рык или вопль. Наверное, можно просто пойти и закончить завтрак. Наверное, можно…
Галли смотрит прямо перед собой и чувствует, что валится, валится в пустоту… Галли кусает губы, чувствуя привкус крови на языке.
Какого черта? Какого черта, Галли?
Какого черта ты так долго молчал?
========== 27. Томас/Ньют ==========
Комментарий к 27. Томас/Ньют
Томас/Ньют, история в диалоге
— Томми, не смотри так, не надо.
— Просто скажи мне, зачем? Блять, Ньют, я бы понял, если бы это был кто угодно из них… Галли, Минхо, Тереза… даже Чак. Но ты… Почему?
— Потому что мы не хотим сдохнуть в Лабиринте, салага. И да, если тебе будет легче, Чак был очень даже против. Пришлось запереть и ребят поставить на страже.
— Так просто? Просто вот так?
— Не понимаешь? Это давно не ты и я, не мы с тобой, не в этом дело, и выбор не в этом. Это все они, Томми. Все эти мальчишки, которые очень хотят вернуться домой.
— Домой? Они его даже не помнят…
— Твоими стараниями.
— Это не правда. Я не…
— Не был одним из них? Не стирал своими руками мне память перед тем, как зашвырнуть в этот гребаный лифт? Ты же вспомнил все, так какого… прикидываешься сейчас?
— Это не ты. Мой Ньют не сказал бы ничего из этого, не плевался бы словами, как ядом гривера, не смотрел бы так… как на врага. Я никогда не был против тебя или кого-то из них, я только пытался помочь. Я — это все еще я. Твой…
— Перестань. Мой Томми — не ты. Мой Томми никогда не якшался с теми, кто засунул нас в эту ловушку. Ты — это не он. Ты — просто Томас.
— Так зачем ты пришел?
— Что, прости?
— Если это — не я, если тебе наплевать и важно лишь вытащить всех, так вперед. Зачем тратишь время?
— Томми…
— Какой, нахрен, Томми? Ты сам же сказал. И ты прав, я работал с ними, на них, засунул тебя и других сюда, в Лабиринт. Вот этими руками стер тебе память, слышишь? Смотри на эти руки, те самые, что ласкали тебя еще прошлой ночью. И губы, помнишь? Помнишь, как ты выгибался и просил еще и еще? Вижу, что помнишь. Вперед, Ньют. Так легко ненавидеть меня и себя за то, что запал на врага. Вот только я не враг тебе. Никому здесь.
…
— Ты знаешь, что я должен буду сделать?
— Перед закатом отведешь в Лабиринт? Попробуй. Почему бы и нет? Я просто снова попробую выжить, потому что…
— Томми, не надо…
—…потому что люблю тебя, идиот. Ты мне поверишь, если вернусь? Сможешь поверить?
* я никогда еще ничего так не хотел в своей жизни *
— Ты просто попробуй.
========== 28. Томас/Ньют ==========
Комментарий к 28. Томас/Ньют
https://pp.userapi.com/c639318/v639318352/14de7/3o1DJqGDZxc.jpg
Томас/Ньют
— Томми.
Губы (Томас помнит, они мягкие, гладкие, с привкусом винограда и мяты) чуть округляются, складываясь в имя. Имя, которое внутри этих стен ненавидят. Имя, что стало проклятием Глэйда, проклятием его обитателей.
