Викторина. Реклама. Сериал. Оглушительное фламенко. Автомобильные гонки. Снова реклама.

– Последние известия ищешь? – догадался так и не севший Аркадий. – Они по местному, по девятому, каналу в десять. – Он глянул на часы. – Через тридцать пять минут.

Ксения выключила телевизор и вдруг поняла, что ей необходимо сказать:

– Спасибо вам, братцы. За все.

– Значит, нам уходить? – понял Дима: вылез из кресла и поднял с пола пластиковый пакет. – Ты ведь теперь из номера не выйдешь. А пожрать тебе все-таки надо. – Он извлек из пакета хлебцы в целлофане, нарезанную ветчину в целлофане и две банки «севен-ап». Разложил все это на столе. – Рано или поздно все равно проголодаешься.

– Спасибо, – прошептала Ксения. Ей хотелось заплакать. Но Аркадий не позволил, деловито спросив:

– Завтра электричка у тебя во сколько?

– В пятнадцать сорок.

– В девять еще в номере будешь? – Она кивнула. – Вот мы в девять и заскочим.

От дверей добряк Дима посоветовал:

– Держи хвост пистолетом!

Ушли. До десяти она смотрела фламенко. Одурела от стука кастаньет и каблуков и чуть не пропустила последние известия. Включила девятый канал, когда на экране по очереди говорили (один в Тель-Авиве, другой – неизвестно где) главный еврей и главный араб. Страсбург с темпераментными депутатами Европарламента. Прием у президента Аргентины. Голод в Судане. Наводнение на Филиппинах. Бой двух жирных боксеров. Наконец-то! Местные происшествия: собрание франкистов, автомобильная авария, задержание в порту мелкого наркокурьера. И все, пошла погода.

До часу ночи Ксения безрезультатно металась по всем телевизионным каналам. Английский фильм о сыщике Пуаро без интереса досмотрела до конца.

Не спала – мучилась в полусне.

С восьми утра вновь гоняла телепрограммы.

Аркадий пришел один с опозданием почти на час.

– А Дима где? – не зная, о чем спросить, поинтересовалась Ксения.

– По делам мотается, – печально ответил Колтунов-младший.

Она зачем-то продолжала спрашивать:

– По каким?

– По твоим, Ксения, – уже совсем грустно ответил Аркадий и положил на стол свернутую в трубку газету.

– В ней про меня написано? – ахнула Ксения.

– Да, – вздохнул он. – По-испански сечешь?

У Ксении дернулась щека. Но собралась, ответила твердо:

– Заголовок прочту. – Раскрутила газету, распахнула во всю ширину. – Где?

– На седьмой странице. В правом нижнем углу, – глядя в пол, объяснил Аркадий.

Резко повернувшись к нему, она взгляда его не поймала. Злобно поправила:

– Не страница, а полоса. – Долистала до седьмой полосы и, собрав в кулак английский, французский и латынь, перевела с испанского: – «Несчастный случай или непреднамеренное убийство?» – Сложила газету, свернула, как она была, в трубку и осторожно, словно гранату, положила на стол. На прежнее место. – Я убила его… – И закричала на Аркадия: – Да посмотрите же на меня!

Не поднимая головы, Аркадий посмотрел на нее заведенными под лоб коровьими глазами.

– Я убила его?

Ноги не держали. Она села на кровать.

– Этот дурак сам себя убил, – нехотя возразил Аркадий. Достал из заднего кармана брюк фляжку, отвинтил колпачок и протянул ее Ксении. – Хлебни-ка коньячку. Тебе сейчас надо.

Она на автомате хлебнула и содрогнулась от отвращения. Не преодолевая, а продлевая отвращение, она сделала еще два полноценных глотка и вернула фляжку. Видимо, чтобы дать ей поскорее опомниться, он бурно и громко заговорил:

– Димка с нашим адвокатом уже с восьми зондирует почву. Валерий здесь уже пятый год, все входы и выходы знает. У него мать испанка, и он здесь, по сути дела, свой. И в газетах у него концы, и в муниципалитете, и в полиции. Так что мы досконально будем знать, что и как, и тогда решим, что нам делать. Я думаю, они вот-вот явятся.

– Нам, – сомнамбулически перебила Ксения. – Что нам делать – это мы решим. А что делать мне? Ведь я убила. Что мне делать?

– Хлебнуть еще, – решил Аркадий и опять вынул фляжку.

Аркадий не соврал: Дима с адвокатом объявились в номере в половине одиннадцатого. Адвокат Валерий был приветлив и покровительственен, что соответствовало имиджу солидного, все понимающего и если не все, то очень много могущего юриста. Склонив круглую голову, он без слов поздоровался с Ксенией (она тоже молча множественно покивала), положил папочку на стол и обратил скорбный, красноречивый взгляд на Аркадия. В ответ Аркадий сказал:

– Она прочла заголовок…

– И этого достаточно, – завершил фразу Валерий.

А Дима ничего не сказал. Он бухнулся на кровать рядом с Ксенией и ободряюще похлопал ее по спине.

Продолжал стоять один Аркадий, ибо юрист уселся за стол и зажурчал молнией элегантной папочки. Зачем – неизвестно, так как ничего из нее так и не достал. Видимо, хотел придать значительности последовавшей речи:

– Дела наши обстоят следующим образом, дорогая Ксения Валентиновна. Полиция пока на распутье, в этом газетный заголовок абсолютно точно определил ситуацию. Итак, закрыть дело или продолжить расследование? За первый вариант – никчемность личности погибшего (этот Хуанито хорошо известен в полиции как уличный вор) и, следовательно, причина смерти – перелом шейных позвонков при падении…

– Не надо, – попросила Ксения.

– Прошу простить за натуралистические подробности, но вам придется еще немного потерпеть. – Юрист был непреклонен. – За второй вариант – показания одного свидетеля, утверждающего, что Хуанито упал после столкновения с молодой женщиной. Этот свидетель довольно точно описал вас. И, наконец, заключение патологоанатома. В области солнечного сплетения погибшего – гематома, происхождение которой можно трактовать двояко: или от удара, вызвавшего падение, или собственно при падении. Я успел встретиться с неким господином, услугами которого пользуюсь при улаживании щекотливых дел. Он заверил меня, что человека, руководящего расследованием, окончательно и бесповоротно склонить к желаемому первому варианту возможно при определенных финансовых затратах с нашей стороны.

– Я не знаю, надо ли это делать… – робко начала Ксения, но яростный Аркадий заорал на нее:

– Надо, надо! – И к Валерию: – Сколько хотят?

– Десять тысяч… баксов, – назвал сумму юрист. Дима присвистнул и опять похлопал Ксению по спине. Аркадий кратко прокомментировал:

– Круто.

– У меня нет таких денег, – почти с облегчением призналась Ксения.

– У вас есть такие деньги, – грозно заявил Валерий. – И не только такие, Ксения Валентиновна. По странному стечению обстоятельств, именно я должен был встретиться с вами за четыре дня до вашего отлета в Мадрид, чтобы передать вам письмо и совершить все юридические действия, с этим письмом связанные. Но судьба распорядилась иначе. – Вот теперь ему и понадобилась папочка: из нее юрист извлек роскошный твердый конверт и передал Ксении. – Мы спустимся в ресторан, а вы прочтите это письмо в одиночестве.

Они ушли. Все трое. Медленно, тихо, словно оставляя молодую женщину наедине с дорогим покойником. И оказались правы: письмо, написанное острым, почти готическим почерком, было от покойника:

«Единственная любимая моя, внученька моя!

Ты прочтешь это письмо, когда меня не будет на этом свете. Рано или поздно это произойдет – не знаю, но, читая эти строчки и вспоминая о нашей прошлой жизни, хоть немного погрусти обо мне. И прости (умершим легко прощать) своего небезгрешного деда за все. Скверно я поступал или хорошо – не имеет значения, ибо поступал я так для того, чтобы всю долгую жизнь ты была покойна и счастлива. Счастье, вероятнее всего, тебе сможет дать кто-то другой, но благополучие, уверенность в завтрашнем дне я постарался тебе обеспечить.

Теперь о деле. Разговор я начну с лирических воспоминаний о мрачной осени девяносто седьмого. То были тяжелые для меня времена, но сейчас я вспоминаю их со слезой умиления, потому что мы были все вместе: ты, твоя мама и моя дочь Светлана и я – старый пень. Одним вечером я пригласил тебя в свой кабинет и попросил приложить правую ладонь к толстому и мягкому куску картона. Боже, как ты была прелестна, весело и послушно исполняя каприз вздорного деда!