Скромный отчёт уложился в несколько предложений.

- Слушай, ты уверена?.. Когда я влюбилась в своего художника, то готова была переубивать всех вокруг. А сейчас хочу убить его одного, потому и подозреваю, что чувства себя исчерпали...

- Конечно, я уверена! Не умею говорить сладко, но это не означает, что я ничего не чувствую. Мэри, одно только моё письмо говорит о многом!

- Да, в каком шоке нужно пребывать, чтобы удариться в эпистолярный жанр... Знаешь, я бы хотела его увидеть. Что ты собираешься делать дальше? В первую очередь, с ним нужно подружиться, найти точки соприкосновения интересов... Раз он физрук... - Лена не стала переубеждать, не так и важно, - Хотелось бы знать точную разницу в вашем возрасте, может, она несущественная.

- Скорее всего, несущественная. Но, Мэри, тебя несёт не в ту степь. Я ничего не собираюсь делать.

Тётушка выпучила глазищи до предела, рот скривился в недовольстве.

- Какой-то трусливый подход!

- Знаю-знаю, тебе бы побольше зрелищ и спецэффектов. Я не хочу ставить себя в глупую ситуацию, рисковать нервами и ещё чем-нибудь. Наверно, потому я сразу и написала тебе, чтобы поделиться и на этом успокоиться. Временами я просыпаюсь с дрожью от ночных отголосков, после снов, наполненных странными видениями и чувствами. Нет, не смотри так, не подозревай эротические сны и поллюции.

- От твоей развитости мне становится не по себе, - буркнула Мэри.

- В девятом классе нам провели что-то вроде урока по половому воспитанию.

- Спорим, вы были образованней учителя.

- Этого уже не выяснишь. Так вот, дорогая Мэри. Порой дни и ночи наполнены этой смутной сладостью, я словно пьяная. А иногда я дни напролёт не вспоминаю об этом человеке. И мне нравится это положение вещей.

- "Я люблю, не нуждаясь в ответном чувстве".

- Пока не нуждаюсь.

Мэри покачала головой, прищурив глаза. На белоснежное лицо её падали тени, и взгляд казался глубоким как никогда, и блестели искры под пушистыми ресницами.

- Ты странное существо, Ленчик, и не мне дано постигнуть смысл твоих действий. Да только чую, что выбранный путь гораздо трудней обычного. Ну, влюбляется юная девушка в парня, волочится за ним хвостом, обращает на себя внимание... Парень всегда понимает, когда он кому-то нравится. А если делает вид, что не догоняет, значит, девушка далеко не Селена Гомес.

- Я тоже не Селена.

Мэри наклонила голову и окинула взглядом любимую племянницу.

- Сказала бы я, кто ты, но не знаю имени этой актрисы. Она снялась в главной роли в "Мемуарах гейши". Знаю, потому что меня чуть в плагиате не обвинили. Я тогда со злостью читала Голдена и смотрела экранизацию.

- Да ведь она японка!

- Ну, другой разрез глаз, и только.

Мэри поднялась, начала гулять по комнате, рассматривая в полумраке корешки книг, косметику и шкатулки на полках.

- Если парень не против, они целуются украдкой в тёмных углах, ревнуют друг друга, танцуют под... Максим и Билана?.. И не высыпаются. Самое главное, что каждый из них переболевает и выздоравливает от другого. Один раньше, второй позже. А что выбрала ты? Будешь лелеять свою драгоценную болезнь, пока она не станет мощнее тебя самой. Когда это произойдёт, я буду первой, кто подаст руку помощи и пожалеет, - с грустью сказала Мэри, оторвавшись от интерьера и остановив взгляд на Лене. Никогда её лицо не бывало столь печальным, и на этот раз Мэри не выглядела странной гиперболой на саму себя. - Первая любовь всегда болезненней, зато приобретённый иммунитет бесценен. Дальше можно болеть только в лёгкой форме. А ты, моя снежинка, рискуешь получить хроническую. Разве ж не чудесно пережить сильнейшее первое чувство в полной мере? Пока есть возможность.

Она снова легла рядом и заговорила тише.

- В пятнадцать я влюбилась так, что меня наизнанку выворачивало. Знаешь, почему я не призналась никому? Потому что он был не русским. Не спрашивай, я всё равно не скажу, какой он нации. В крохотной деревне собралось по несколько образцов от многих народов России, и мы жили, скрывая ненависть друг к другу. Это когда никто не оскорбляет и не унижает, но каждый считает, что с ним не считаются. Через два года он уехал, а я взбунтовалась против Павла, потому что он... я... Тогда казалось, несчастней меня никого нет. Павел хотел отправить меня в фазанку, рассчитывал, что выучусь на повара. Это единственная женская специальность в той дыре. В самом деле, не на сварщика же. Хотя, знаешь, есть у меня одноклассница, которая справляется с "Ресантой" как с игрушкой. Но я-то должна была стать "хотя бы" поваром. Знаешь, дело не в том, что это плохая специальность, и не в том, что я не хотела её. Я тогда взбесилась и решила, что не стану работяжкой, которую он постоянно из меня лепил, добавляя "хотя бы". А сам-то поступил в университет, гений хренов. И всё равно, так и получилось! Выстрадать проклятую книгу тяжелей, чем приготовить омлет, который получается у меня идеальным. Сколько ошибок, опечаток, сколько... А вина перед матерью, за которой присматривает невестка?.. Пока я в шелках да в духах!

Она перевела дух, взяла Лену за руку. В эту минуту Мэри не выглядела беззаботной и счастливой, и тяжёлые мысли были ей совсем не к лицу.

- Что-то надломилось во мне, когда тот парень уехал, а потом мы узнали, что он умер. Умер бесславно, ограбленным и зарезанным ночью, на улице. И тогда я взорвалась, да... Любимая моя, я не желаю тебе ничего похожего, но это когда-нибудь происходит: люди расстаются. Разница лишь в том, успели ли они побыть вместе.

Они крепко обнялись и заснули, вместе разделяя печаль.

*

Следующие дни проходили так, будто Мэри не грустила. Она наряжалась, красилась, духарилась и выходила гулять по Покровке с племянницей. Мэри не замечала переполненных мусорных баков в неуместных точках, трещин на асфальте, поблёкшие рекламные плакаты, выцветшие одежды на многих местных женщинах. Она задавала всем планку: будьте как я, не расслабляйтесь, стремитесь к своему пределу, наслаждайтесь, чем можете. Лена сводила её в библиотеку, познакомила своих "взрослых" подруг. С искренним удовольствием Мэри подписала книги, оставив длинное, на целый разворот пожелание для читателей. Валентина Андреевна поразилась, что писательница слаба в орфографии и ждёт подсказки от родственницы, но Мэри только хохотала сама и смешила всех.

Более всего ей не понравилось здание школы. Домики вокруг выглядели убого, а школа возвышалась красным трёхэтажным гигантом. Огромное парадное крыльцо, асфальтированный двор и несколько тонких березок по периметру не могли кого-то впечатлить, особенно требовательную натуру Мэри, испытавшей, однако, лёгкое злорадство при мысли, что здесь работает Павел.

Одним вечером подруги возвращались домой под моросящий дождь. Улицы всё сильней накрывало ранней тьмой. Мэри здоровалась с редкими прохожими, получая в ответ удивлённые, а то и радостные приветствия.

- Подумай о моей репутации, - улыбнулась Лена, - после отъезда на меня будут пальцем показывать.

- Ерунда! Я здороваюсь со всеми, кого вижу хотя бы раз в неделю, начиная от продавщиц и заканчивая неизвестными мужчинами в костюмах.

Лена понимала её. Когда та работала над книгой, никто не мог ни дозвониться, ни достучаться. Для экстренных сообщений имелся простенький самсунг-раскладушка, о котором Мэри могла вспомнить только случайно. Она выходила в свет, как медведь после спячки. Приводила в порядок причёску, кожу, обновляла гардероб и просто расслаблялась, не заботясь об условностях.

- А как сильно пострадает твоя репутация?.. - она не договорила, махнув ручкой в сторону неоновой вывески с тремя красными буквами.

- Не думаю, что школьники там бывают... - неуверенно ответила Лена.

- Маяк в темноте, свет в конце туннеля! - звонко воскликнула молодая женщина, поправляя густую, растрёпанную ветром челку.