– Извините, мисс Бланш…
Бланш дала глазам привыкнуть к полумраку комнаты, и перед ней постепенно соткалась чья-то угловатая фигура. Ну да, сегодня же пятница. День, когда миссис Ститт убирает дом. А она и забыла.
– Входите, Эдна, – бодро бросила Бланш. – Хотите начать отсюда? – И вдруг, поближе вглядевшись в раскрасневшееся грубоватое лицо миссис Ститт, уловила в ее бесцветных глазах какое-то странное оцепенение. Бланш нагнулась и, откатившись от окна, остановилась посреди комнаты:
– Что-нибудь не так?
Можно было не спрашивать. Вот уже три года, как миссис Ститт неизменно приходила по пятницам с утра, чтобы убраться в доме, сменить белье, помочь Джейн на кухне. И за это время Бланш убедилась в том, что для Эдны Ститт дело профессиональной чести всегда, даже в самые трудные минуты, сохранять внешнее спокойствие и невозмутимость. Немало усилий требовалось для того, чтобы заставить ее выказать хотя бы тень раздражения. Именно поэтому так обеспокоилась Бланш, видя, как явно взволнованная чем-то миссис Ститт нервно прижимает ладони к своему видавшему виды рабочему комбинезону.
– Так в чем дело, Эдна?
С возмущенным видом миссис Ститт переступила через порог комнаты, не говоря ни слова, извлекла из кармана комбинезона пачку перевязанных плотной резиновой лентой писем и швырнула ее на пол.
– Вот!
Бланш наклонилась, подобрала письма и изумленно воззрилась на них.
– Но… что?..
Миссис Ститт побледнела как полотно, но была явно преисполнена решимости довести дело до конца.
– Может, я и ошибаюсь, – звенящим голосом заговорила она, – и может, не мое это вовсе дело… Мисс Бланш, меньше всего на свете мне хотелось бы причинить вам неприятности, но вы только посмотрите на это, пожалуйста, посмотрите. Вам это раньше на глаза не попадалось? Мне… мне просто надо знать, больше ничего…
Еще раз взглянув на письма, Бланш с некоторым удивлением обнаружила, что верхнее в пачке было адресовано ей. Она надорвала ленту и разложила письма на коленях. Выяснилось, что не только первое – на каждом написано ее имя. На одном конверте, заметила Бланш, была пометка «Лично». А все тот же верхний конверт был надорван.
Бланш вновь вопросительно посмотрела на миссис Ститт, но нарочито непроницаемое лицо женщины ничего ей не сказало. Тогда она открыла наугад одно из писем и вгляделась в корявые карандашные строки:
Дорогая Бланш Хадсон. Вчера мы с мужем смотрели Ваш фильм «Как быстро прошел медовый месяц». И в какой-то момент я сказала мужу, что снова, спустя столько лет, увидеть Вас на экране – это все равно что оказаться на давнем девичнике. В те годы я была Вашей верной поклонницей, и, когда «Медовый месяц» только вышел на экраны, у меня как раз начинался роман с этим малым…
У Бланш помутилось в глазах, и, не сумев заставить себя продолжить чтение, она прижала к ним ладонь. Господи, как глупо… глупо, и все-таки в самой глубине души у нее что-то вдруг совершенно нежданно зашевелилось, и она ничего не могла с этим поделать. Ее рука упала на лежавшие на коленях письма. Письмо поклонницы! А ведь столько лет прошло! Подумать только. Выходит, есть еще те, кто помнит и кому не лень написать… Просто не верится… не верится…
– Вы ведь раньше не видели их?
Бланш вздрогнула и открыла глаза: на какой-то момент она вовсе забыла про миссис Ститт. Все еще не в силах говорить, она молча покачала головой:
– Нет. – И тут же вновь вернулась к письмам и, взяв одно из них, с пометкой «Лично», посмотрела на обратный адрес. Там значилось имя: Уильям Кэрролл.
Руки у Бланш затряслись так, что ей едва удалось надорвать конверт. Билл Кэрролл был ее партнером в четырех самых популярных фильмах. Романа, о котором сплетничала вся студия, у них на самом деле не было, но была очень тесная дружба. То есть она продолжалась какое-то время до аварии. Потом Билл неоднократно пытался ее навестить, и в больнице, и дома, но она отказывалась видеться с ним, как, впрочем, и со всеми остальными. И, как все остальные, он, в конце концов, отошел в сторону. Но как же славно было сейчас пообщаться с ним, пусть и на расстоянии. Именно сейчас, нынешним утром, когда она решила покинуть этот дом и продолжить жизнь в другом месте. Вот если бы снова можно было стать друзьями… Она нетерпеливо, едва не порвав, выхватила письмо из конверта.
Дорогая Бланш!
Скорее всего, это письмо не дойдет до тебя, и все же, посмотрев на днях по телевизору «Блондинку на проводе», я не мог удержаться, чтобы не написать. Если каким-нибудь чудом ты все же прочитаешь эти строки, обрати внимание на то, что я оставляю свой адрес и номер телефона. Разумеется, я должен предупредить тебя, что нынче я женатый, старый – говорю об этом без всякого кокетства – мужчина, но во всем остальном…
Письмо скользнуло Бланш на колени, в общую пачку. Она потянулась было за ним, но громкое покашливание напомнило ей, что миссис Ститт все еще ожидает ее реакции. Заставив себя собраться, насколько это было возможно, она подняла голову.
– Где… где вы нашли это? Я думала, утренняя почта…
Миссис Ститт неодобрительно поджала губы.
– Утренняя почта тут ни при чем, – резко бросила она. – Они были в мусорной корзине. Я собиралась выбросить старые газеты в бак и, если бы случайно не посмотрела…
– В мусорной корзине? – Бланш пристально посмотрела на домработницу. – Вы ничего не путаете?
Миссис Ститт решительно кивнула и ткнула пальцем куда-то себе за плечо.
– Мне кажется, она просто… выбросила их! – Выказывая сдержанную, но оттого не менее явную неприязнь, которую она испытывала к Джейн с самого начала своей работы в этом доме, миссис Ститт никогда не называла ее по имени – просто «она». – Нет-нет, я вовсе не утверждаю, что видела это своими глазами, чего нет, того нет.
– Но как…
– Они пришли с телестудии, которая показывает ваши картины. В одном большом конверте.
– Должно быть, Джейн выбросила их случайно. – Бланш зябко поежилась. – Если на конверте был штамп студии, она, скорее всего, решила, что это какой-нибудь рекламный буклет…
– Конверт был открыт. – Миссис Ститт упрямо покачала головой. – А наверху лежало как раз это письмо. К тому же… – Она украдкой обернулась в сторону открытой двери.
– К тому же… – подтолкнула ее Бланш.
Вновь запустив руку в просторный карман фартука, миссис Ститт извлекла из него большой удлиненный конверт и, поколебавшись секунду, протянула его Бланш.
– Может, вам стоит взглянуть и на это.
Бланш взяла конверт. В левом верхнем углу были отпечатаны логотип и наименование студии, посредине – белая наклейка с именем и адресом Бланш. Во все остальном это был совершенно обыкновенный конверт.
– С обратной стороны, – бесцветным голосом произнесла миссис Ститт и отвернулась. – Переверните.
Бланш повиновалась не без легкого беспокойства.
Само это слово – злое, уродливое, непристойное – будто обрушилось на нее. Оно было нацарапано с такой яростью, что в некоторых местах острие карандаша прорвало плотную бумагу. Вновь повернув конверт лицевой стороной, Бланш поспешно положила его на колени, словно стараясь стереть подпись. Миссис Ститт посмотрела на нее и чинно сложила на груди руки.
– Мне очень жаль. – Ее голос несколько окреп, но все же звучал нервно. – Наверное, не надо было вам этого показывать. Видит бог, я терпеть не могу доставлять людям неприятности, но…
– Да нет, все нормально. – Бланш подняла руку и невольно метнула взгляд в сторону двери. – Честно говоря, я не думаю, что…
– Давайте это сюда, и обо всем забудем. – Миссис Ститт резко выбросила руку вперед и, забрав у Бланш с коленей конверт, свернула его в трубку и сунула в карман фартука. – Мисс Бланш, – продолжала она негромко и участливо, – я понимаю, что ничего такого особенного во всем этом нет. И все же нельзя, неправильно так поступать – во всяком случае, в ее возрасте снова вести себя так…
