Девушка встретилась с ним взглядом, и, хоть глаза ее увлажнились, вид у нее оставался спокойным.

– Не так-то это просто. Ты родился посреди всего этого. – Она повела рукой, указывая на гипсовые перила террасы, на которой они стояли, особняк в глубине, широкие постриженные газоны, фонтаны и два бокала с шампанским на балюстраде. – Ты ведь даже не можешь себе представить, что это такое – жить в доме без горячей воды.

– С тобой – как в раю.

– Ах, Джефф, Джефф, какой же ты дурачок-романтик.

И они обнялись под звуки «Лунного света на Пятой авеню». Угольные глаза широко открылись и закрылись, словно в экстазе. Застонал саксофон. Скрипки, сотни скрипок наполнили ночь головокружительной дрожью. А потом, словно по мановению чьей-то невидимой руки, терраса, особняк и, наконец, сами влюбленные растаяли в воздухе. На их месте возник напряженно улыбающийся мужчина с кругами под глазами…

– Извините, друзья, за то, что мешаю вам спокойно смотреть этот чудесный фильм, но вы еще скажете спасибо, когда увидите, что я принес вашему любимому песику.

Наклонив могучий торс, миссис Бейтс, сидевшая в удобном мягком кресле, потянулась к экрану, приглушила звук и с ностальгической улыбкой обернулась к Харриэт Палмер, расположившейся на диване у противоположного края кофейного столика.

– Помню, когда я увидела этот фильм впервые, он показался мне просто бесподобным. Меня пригласил Клод… на воскресный сеанс. – Заметив, что Харриэт допила свой кофе, она поднялась и взяла ее чашку. – Его крутили в старом «Маджестике».

– Вроде бы я тоже видела эту картину, – с любезной улыбкой кивнула Харриэт Палмер. – Хотя не уверена. Не помните, когда ее сняли?

– В тридцать четвертом. – Миссис Бейтс остановилась у выхода в коридор. – Во всяком случае, так было указано в расписании в газете.

Вернувшись с наполненной чашкой, она поставила ее перед Харриэт.

– По-моему, я не пропустила ни одного фильма с участием Бланш Хадсон. – Она обернулась к экрану, убеждаясь, что реклама еще не закончилась. – Была просто без ума от нее – до тех самых пор, пока не случилось это несчастье. Помните? У меня тогда было такое чувство, словно это стряслось с кем-то из моих близких.

Харриэт сделала глоток кофе, подняла голову и кивнула.

– Очень хорошо вас понимаю. Она ведь и впрямь была красавица. Мне и сейчас так кажется.

Даже при неярком свете настольной лампы бросалась в глаза разница между двумя женщинами, хотя они были одного возраста – немного за пятьдесят. Пышнотелая круглолицая миссис Бейтс казалась старше стройной, явно старающейся держать себя в форме Харриэт Палмер. В то время как волосы у миссис Бейтс сохраняли естественный серо-стальной цвет, Харриэт предпочитала светлый серебристый оттенок. На миссис Бейтс было свободное домашнее платье, расшитое белыми лепестками, на Харриэт – обтягивающие черные брюки и белая шелковая блуза. Миссис Бейтс только переехала на запад из Форта Мэдисон, штат Айова. Харриэт Палмер всю жизнь прожила в Голливуде.

Однако, несмотря на все различия, обе женщины прекрасно ладили с того самого первого дня, когда миссис Бейтс поселилась на Хиллсайд-Террас. Овдовев менее года назад, она приехала в Калифорнию, чтобы быть подальше от родных мест, где все напоминало о счастливых днях, прожитых с мужем. Харриэт Палмер была замужем за юрисконсультом корпорации, проводившим большую часть времени вне города. Обе таким образом оказались как бы сами по себе и охотно коротали время вместе. Как правило, вечерами – и нынешний не стал исключением – они устраивались перед телевизором в уютной гостиной миссис Бейтс.

– А вы когда-нибудь видели ее в живую? – спросила миссис Бейтс. – Я хочу сказать, она выходит из дома?

– Я не знаю. – Харриэт отрицательно покачала головой. – Ну да, конечно, издали я ее видела – через стекло машины, когда они куда-нибудь ехали, – но не так, чтобы могла сказать, как она выглядит. По-моему, ей сейчас должно быть не меньше пятидесяти.

– Знаете, – слегка смущенно улыбнулась миссис Бейтс, – не следовало бы, наверное, в этом признаваться, ну да ладно… Словом, когда я раздумывала, покупать или нет этот дом, решающим аргументом стало то, что по соседству живет Бланш Хадсон. Не глупо ли – в моем-то возрасте? А ведь я даже в глаза ее не видела.

– Но это правда, – усмехнулась Харриэт, – ее присутствие придает нашему старому холму некоторый блеск. Когда-то здесь была целая колония киношников, а сейчас только она одна и осталась.

– У нас-то в Форт Мэдисон никого из звезд не увидишь, я хочу сказать, вживую. – Взгляд ее скользнул по высоким застекленным дверям, занимающим почти всю восточную стену гостиной, за которой угадывалась ночная мгла. Особняк актрисы – светлый, довольно уродливый двухэтажный дом в стиле средиземноморских вилл – белел в призрачном мраке на противоположном конце сада. – Она вообще-то ходить может?

– Не знаю. Вроде бы я от кого-то слышала, будто частично на одну ногу она может ступать. Но факт, что она до сих пор передвигается в инвалидном кресле.

Миссис Бейтс сочувственно поцокала языком.

– Вот бы как-нибудь увидеть ее, – задумчиво протянула она. – Настоящая кинозвезда. Бывает, подумаешь… – У нее сорвался голос.

– Подумаешь что?

– Да так, глупости. – Миссис Бейтс повернулась к гостье. – Я много времени провожу в саду. Ну и вот подумала: а вдруг она за мной наблюдает… – Миссис Бейтс снова не договорила и искоса посмотрела на экран. – Ой, снова показывают. – Она поспешно наклонилась и прибавила звук.

На многолюдном углу улицы, у входа в кафе, стоят молодая блондинка и ее спутница. Камера надвигается, и блондинка смотрит на часы, затем тревожно оглядывает улицу. На ней простое, но симпатичное платье, в волосах плещутся блики света, только уже не лунного, а солнечного.

Ее спутница ниже ростом и плотнее. Лицом она несколько напоминает надувшегося и несколько утомленного херувима, что придает ей выражение одновременно печальное и комическое. Темные волосы завиты в довольно-таки уродливые колечки. Платье вычурное и безвкусное, под глазами и на губах – явный избыток косметики. Блондинка поворачивается к ней, и глаза у ее спутницы глуповато округляются – она явно старается произвести комический эффект.

– Если они вот-вот не появятся, – говорит блондинка, – мы рискуем остаться голодными.

– Точно, – энергично кивает брюнетка. – А ведь нам на работу уже через двадцать минут.

– Ладно, дадим им еще пять минут, а потом пойдем.

– Хорошо. К тому же когда шведский стол, мужчины и не нужны.

– Смотрите! – Харриэт резко подалась к экрану. – Это же она! То есть я хочу сказать, та другая – ее сестра.

– Вы это про кого, про брюнетку? – недоуменно спросила миссис Бейтс.

– Ну да. Неужели не помните? В контракте Бланш записано, что во всех ее лентах должна сниматься ее сестра. И в рекламных роликах тоже.

– Ой, точно! Да, теперь припоминаю. Только я не знала, что это и есть ее сестра. Вы с ней сталкивались?

– С ней? – Харриэт округлила глаза и огляделась вокруг. – С ней никто никогда не сталкивается. Она забавная – то есть я имею в виду, странная – все так говорят. – Она вздохнула. – Иногда я стараюсь представить себе их в этом большом старом доме. Такое ощущение, что они ничем не заняты – и к ним никто не ходит. Жутковато, должно быть… – Миссис Бейтс снова посмотрела сквозь высокие застекленные двери во тьму.

– И все же, как мило с ее стороны, что она никуда не уехала и все эти годы ухаживает за Бланш. Должно быть, она хороший человек.

– Может, да, – неопределенно сказала Харриэт, – а может, и нет. Поговаривают, знаете ли, что она имеет какое-то отношение к несчастному случаю.

– Да? – миссис Бейтс резко обернулась. – Вы про тот случай, в котором пострадала Бланш?

– Ну да, – кивнула Харриет. – Были разговоры сразу после того, как это случилось. Подробностей не помню, но говорили, будто это она во всем виновата.