На следующий день он взял направление на Монсерат, маленький остров, который порекомендовали им супруги Скотт-Ли. Для Франчески это значило, что он не бросился сломя голову в Англию.

Шли дни. Каспар становился все мрачнее и задумчивее. Наконец Франческа не выдержала. Вечером, когда они, сидя на скалах в маленькой бухте, провожали уходящее за горизонт солнце, ее словно прорвало:

— Я все знаю. Харриет рассказала мне о смерти твоего деда. Это значит, что у нас уже не получится взять на борт пассажиров и продолжить путешествие.

Он посмотрел на нее долгим взглядом:

— Харриет не должна была этого делать. Наверное, ты теперь с ума сходишь, не зная, что с тобой будет дальше.

— Я ничуть не беспокоюсь, — соврала Франческа. — Я уже вполне самостоятельная и могу прекрасно устроить свою жизнь. Не бери в голову и езжай себе спокойно в Англию!

— Не мели чепухи. Ты, естественно, поедешь со мной, — сказал он, как отрезал.

Сердце Франчески забилось сильнее, но всего лишь на мгновенье. Она взяла себя в руки.

— Так не пойдет, — решительно возразила она. — Если бы борт зафрахтовали, я была бы тебе полезна. А в Англии мне нечего делать. Да и климат мне не подходит. Я люблю солнце и море.

— Я тоже, малышка. Но я должен вернуться. Только куда я — туда и ты, чикита. Да, ты уже не ребенок, но и не взрослая женщина. Ну будешь шить юбки для посиделок у камина вместо пляжных платьев! И не спорь со мной! — Он решительным жестом остановил ее словоизлияния. — Мне и так хватает проблем.

— Каспар, — все-таки встряла она. — Ты не несешь за меня ответственности. Это же абсурд — вешать еще и меня на шею!

— Пока ты под моим глазом, чикита, это не груз! Я уже привык, что ты всегда рядом. Ты не станешь обузой, пока будешь делать все, что я тебе велю… или советую. А сейчас будь хорошей девочкой и принеси мне что-нибудь выпить. — Он подшлепнул ее как в добрые старые времена.

Полночи Франческа вертелась в своей постели, раздираемая противоречивыми чувствами. Остаться с ним — было ее самым заветным желанием. Но внутренний голос нашептывал ей, что в действительности он этого не хочет, он просто следует своему придуманному долгу.

С первыми лучами солнца она почувствовала, что «Золотой дождь» уже пошел. Она вскочила с постели, быстренько натянула джинсы и пуловер и поднялась на палубу. Каспар стоял у штурвала. В резком контрастном свете его лицо казалось словно вырезанным из куска дерева. Попутный ветер раздувал паруса, и яхта легко и стремительно скользила по волнам.

— Это наш последний рассвет на море? — тихо спросила Франческа.

— Боюсь что да, малышка. Я так же неохотно покидаю Антильские острова, но девиз нашего рода — «semper!». Это на латыни, и значит, «всегда!». Лэньон всегда Лэньон. Мой час пробил. Я больше не могу поворачиваться ко всему спиной. У меня есть обязательства и перед гнездом предков, и перед их именем. — Он испытующе посмотрел на Франческу. — Как много Харриет тебе рассказала?

— Только то, что два твоих дяди молодыми погибли на войне, а между твоим отцом и дедом были трения. А твоя мать, она еще жива?

— Нет.

Даже если бы Франческа не знала о его семье больше, чем позволила себе сказать, его тон свидетельствовал о том, что он был не высокого мнения о своей матери. Может быть, это было ее виной. Может быть, она была вообще виновата в том, что он не мог испытывать любви к женщине. Для него существовали либо ни к чему не обязывающий секс с женщинами вроде Беверли Вогт, либо невинные, действительно братские отношения. Это все, что Франческа смогла в нем пробудить.

Тремя днями позже они уже были на борту самолета, державшего курс на Лондон. На протяжении всего полета Каспар мирно посапывал, а Франческа от возбуждения не могла даже вздремнуть.

В турбюро им посоветовали Селфридж-отель в Сити, рядом с крупными универмагами, где Франческа могла обзавестись новым гардеробом — в этих широтах только-только начиналась весна.

Швейцар в ливрее помог им выгрузить багаж, а гостиничный бой взял на себя заботы о нем, пока Каспар расплачивался с таксистом и оформлял бумаги. В гостевой книге он записался как мистер и мисс Браун и дал адрес своего банка. Их комнаты располагались на одном этаже по соседству. После тесноты кают номер показался Франческе неуютно огромным.

— Когда примешь душ и отдохнешь, приходи в мой номер, малышка. Я закажу кофе и сандвичи, — сказал Каспар, окинув взором ее временное пристанище.

Все нехитрые пожитки Франчески уместились в одной дорожной сумке. Она быстро распаковала свой багаж и отправилась в ванную комнату, которая по сравнению с душевой на яхте тоже производила впечатление гигантской. Выкупавшись и переодевшись, она постучала к Каспару. В его номере были распахнуты все окна.

— Здесь так душно от отопления, — объяснил он. — Мне не хватает свежего воздуха. Но если тебе холодно, мы закроем окна.

— Нет-нет, — возразила Франческа. — Так лучше. А почему ты записал нас под вымышленными именами?

— Тебя это беспокоит?

— О нет! Больше ничего из того, что ты делаешь, не тревожит меня.

Он удовлетворенно кивнул.

— Не хочу, чтобы пресса раньше времени узнала о моем приезде. В этом нет ничего противозаконного, если человек скрывает свое имя по личным причинам.

— А как тебя надо теперь называть, Каспар? Как бы ты подписался, если бы не хотел остаться неузнанным?

— Лэньон. Только Лэньон. Адрес банка я дал всего лишь на случай, если мы что-нибудь здесь забудем. — Его мысль уже летела дальше: — Надеюсь, когда завтра прибудем в Лэньон, ты там не замерзнешь. В конце концов, если дом промерз, переночуем в гостевом домике. Только вот теперь мы не сможем выдавать себя за брата с сестрой. Всем известно, что никакой сестры у меня нет. Ну ладно, там что-нибудь придумаем.

Официант вкатил столик, на котором был сервирован ужин: большая тарелка с восхитительными сандвичами, кофейник и чашки, а также бутылка шампанского в ведерке со льдом и бокалы. Когда он вышел, Каспар наполнил бокалы:

— Это поможет тебе провести первую ночь на суше.

— Когда я в последний раз спала на суше, это была убогая гостиница. Мне кажется, что все тогдашнее было в другой жизни… — тихо сказала Франческа.

— Да, малышка, и с тех пор ты очень изменилась. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Но не так сильно, как будешь меняться с этих пор.

— А почему теперь я должна сильно перемениться?

Вместо ответа Каспар чокнулся с ней. Он откусил от сандвича, а потом сказал, что надо будет позвонить Скотт-Ли. Франческа уже научилась не приставать к нему с расспросами, если он оставлял какую-то тему, пусть даже и сам ее начал.

На следующее утро Каспар отправился вместе с Франческой в обувной магазин — присмотреть, чтобы она выбрала правильную обувь.

— Знаю я вас, женщин, — смеясь сказал он, — доверь вам самим выбирать, вы купите что-нибудь модное, совершенно не подходящее для деревенской жизни. — Она уже было собралась запротестовать, но он предостерегающе поднял руку: — Нам скоро предстоит много ходить пешком, и если у тебя не будет удобных туфель, ты еще взвоешь.

Он также сопроводил Франческу и в магазин дамской одежды, чтобы помочь ей отобрать практичные вещи. «Имей в виду, — предупредил он, — на свете нет ничего более сырого и промозглого, чем английский загородный дом. В его каменных стенах холодно даже в погожий летний день». Представление Каспара о гардеробе английской леди заключалось в следующем: подбитый шотландкой плащ с капюшоном, две твидовые юбки разного цвета, вельветовые брюки, шерстяные гольфы и несколько шерстяных же пуловеров. Когда с покупками было покончено, Каспар посмотрел на свои часы:

— Все, чикита, мне пора в банк. У меня там назначена встреча. — И, дружески хлопнув ее по плечу, растворился в толпе.

За десять минут до условленного времени Франческа вошла в холл отеля. У администратора ее ждала записка. Каспар задерживался, она должна обедать одна в гостиничном ресторане, он подойдет около половины третьего и заберет ее. Франческа прошла в ресторан и заняла столик в уголке, откуда хорошо был виден весь зал. Она нисколько не скучала, напротив, даже не заметила, как пролетело время, когда у ее столика появился Каспар. Он сообщил, что взял на прокат машину, потом расплатился и попросил загрузить их багаж в авто. И они выехали.