Ничего принципиально нового для себя Макс не обнаружил, о деятельности большинства из перечисленных персонажей он давно догадывался, поразило другое: объемы собранных данных, количество людей, на которые эти данные собирались, глубина проникновения в непубличные схемы вплоть до указания посредников и банков-резидентов, длительность периода, который охватывала представленная информация – во всем явно проглядывалась тщательная многолетняя работа. Невольно задумываясь о том, в какое время и какими способами Дарганову удалось собрать столь масштабный и всеобъемлющий материал, Макс вспоминал то, в общем-то, немногое, что ему было известно об этапах карьеры тестя-бизнесмена.

Шабаш приватизации застал Валерия Дарганова в должности начальника цеха небольшого уральского заводика, производящего запчасти для тракторов. Он безошибочно и быстро распознал, какие ветры подули в стране, и население городка, самозабвенно горланящее на митингах в упоении обретенной свободой, даже не заметило, как директор завода в равных долях со скромным начальником цеха стали фактическими владельцами предприятия. Впрочем, в новом качестве завод просуществовал не долго: в течение нескольких месяцев сотрудников по-тихому уволили, в здании заводоуправления с комфортом разместились магазины и офисы, оборудование из цехов было неприметно вывезено в неизвестном направлении, а сами цеха заняли под склады, забив своими баулами, шумные и оборотистые челноки, таскавшие из Китая всевозможное барахло.

Правда, к этому моменту Валерий Гаврилович уже успел избраться в областную думу от президентской партии, что открыло перед ним новые перспективы. Ресторан «Боярин» (бывшая заводская столовая), отель «Вояж» (бывшая ведомственная гостиница при том же заводе), центр техобслуживания «Мастер» (бывшие гаражи автокомбината) и, наконец, торгово-развлекательный центр «Звездный» (бывший центральный универмаг) – все это было интересно, и азартно-волнующе, но уже не приносило ожидаемого удовлетворения. Хотелось приобщиться к настоящим, большим делам, а такие возможности могла дать только столица.

Через пару лет после приватизации завода, Дарганов по партийным спискам избирается в Государственную Думу и, наконец-то, окончательно оседает в Москве. Здесь он сделал первую по-настоящему крупную инвестицию в собственное будущее – оплатил «взнос» за замещение должности председателя комитета по промышленности. Сумма оказалась не малая даже для него, чтобы быстро ее собрать пришлось изрядно покрутиться и залезть в долги, но в итоге вложение оказалось прибыльным. Многочисленные просители, мечтавшие пролоббировать интересы своего бизнеса, щедро оплачивали даже время, потраченное на то, чтобы их выслушали, и Дарганов быстро вернул вложенные деньги, но самым главным оказалось не это. Главным стало – приобретаемые связи, получаемая информация, растущее влияние. К тому же, некоторые просители, находясь в особенно тяжелом положении, были вынуждены оплачивать решение своих проблем не деньгами, а долями собственного бизнеса.

Сочтя результаты своего четырехлетнего «похода во власть» вполне успешными, Валерий Гаврилович, полный грандиозных замыслов и далеко идущих планов, которые больше не требовали прикрытия в виде депутатского мандата, баллотироваться на новый срок не стал.

Потом был большой проект с «Ростехом», на котором Дарганов крупно погорел (Макс так и не смог узнать от зятя подробностей той истории), попал под уголовное дело, и «кинутый» своими партнерами из госкорпорации, вылезал из-под статьи в одиночку, расставшись с доброй половиной своих активов.

Потом были другие проекты и другие компании, резкие взлеты и досадные падения, но бизнес, начавшийся с распродажи маленького уральского заводика, продолжал уверенно расти.

Проанализировав полученную информацию, Макс решил, что именно в думский период Дарганов и начал активно интересоваться непубличными действиями своих коллег, партнеров, конкурентов и друзей, по крупицам собирая данные, которые в перспективе никогда не могут быть лишними. Содержание флешки оказалось для Макса любопытным, но не более того. Он вполне оценил доверие, оказанное ему тестем, но радости полученные знания не принесли. Наоборот, воодушевление от предстоящего «выхода в люди» по мере заочного знакомства с участниками закрытой тусовки стало заметно спадать.

***

Справа промелькнуло несколько домов небольшой деревушки, впереди появилась заправка. Бензина оставалось чуть меньше половины бака – более чем достаточно, чтобы доехать оставшееся расстояние (за небольшую дополнительную плату Макс договорился в прокатной конторе, что оставит машину у ворот базы отдыха, откуда ее потом заберут), но он привык возвращать арендованные автомобили с полным баком, к тому же спешить было особо некуда – до предполагаемого времени его приезда оставалось больше двух часов, поэтому Макс включил поворотник и свернул с дороги.

Заправка была древняя, словно заброшенная машиной времени из давно уже несуществующей страны. Чудесным образом она сохранила неизменной всю советскую атрибутику, способную вызвать у водителя постарше приступ ностальгии: безликое название АЗС №12, допотопные колонки с механическими счетчиками, забранное толстой стальной решеткой стекло кассы с крохотным полукруглым окошком внизу для передачи денег.

Еще съезжая к заправке, Макс заметил чуть дальше у дороги маленький покосившийся домик, покрытый остатками выцветшей и местами облупившейся когда-то оранжевой краски. Над низким двухступенчатым крыльцом гордо красовалась вывеска «Кафе «Алтай». В непосредственной близости от крыльца прямо на траве были расставлены с полдесятка пластиковых столиков, над каждым из которых возвышался пестрый зонтик с проникшей даже в сибирскую глушь и казавшейся столь неуместной здесь рекламой Кока-колы. В зонтиках сейчас особой нужды не было, поскольку кафе уютно расположилось в окружении подступающих к самой обочине мощных высоких сосен, которые давали густую тень.

Вспомнив, что не ел с утра, Макс решил заехать в кафе, а если местная кухня покажется вдруг подозрительной (уж больно непрезентабельно выглядело заведение), можно будет вполне обойтись и чашкой кофе с припасенными в машине бутербродами.

На самом деле намного сильнее голода было простое желание посидеть с полчасика под шумящими на ветру соснами, провожая взглядом редкие машины, не думая ни о чем важном, не вступая ни с кем в беседы, в которых нужно контролировать не только каждое свое слово, но даже тон и выражение лица. Он жалел, что его поездка так быстро закончилась и поймал себя на том, что невольно оттягивает момент приезда на базу отдыха, когда придется снять джинсы и футболку, переодеться в костюм, висящий, чтобы не помялся, на крючке над задней дверью машины, и окунуться в атмосферу полуформального торжества, светского и делового общением с нужными людьми, до которых ему сейчас не было никакого дела.

Поэтому, вырулив с заправки, Макс подкатил к кафе, остановился, съехав на обочину, метрах в двадцати от крайнего столика и заглушил мотор.

Из пяти уличных столиков занят был только один, у которого полукругом расположились трое, судя по всему, местных пацанов околопризывного возраста. Их одежда – тренировочные штаны, понизу заляпанные грязью, потертые джинсовые куртки у двоих, а у третьего вообще короткий не по росту ватник, одетый прямо на голое тело, легкие кеды или открытые сандалии на ногах, – а также стоящий неподалеку мотоцикл – старый Урал с коляской, явно указывали на то, что ребята прибыли из соседний деревушки в возможно единственное в округе заведения попить пивка. Пиво стояло перед ними в пластиковой двухлитровой бутыли, рядом лежало несколько вскрытых пакетов фисташек. Очевидно, за неимением более подходящей посуды пили они из прозрачных пластмассовых стаканчиков.

Когда Макс вышел из машины и направился к кафе, все трое какое-то время оценивающе разглядывали его, потом, все так же молча, изучили взглядом машину, после чего вернулись к неторопливому разговору людей, которым совершенно некуда спешить.