Времени и сил на кропотливое налаживание семейных отношений оставалось все меньше, – Дарганов, стремясь к тому, чтобы зять быстрее освоился в компании, изучив различные направления ее деятельности, и, одновременно, стараясь оценить его потенциал, часто перебрасывал Макса по разным департаментам, назначал заместителем людей, ведущих разные проекты. О том, чтобы искать у тестя поддержки или просить совета в сложной семейной ситуации, не могло быть и речи, а за мыслью о возможном разрыве с Викой неотступно следовала предательская мысль о вероятности продолжения столь стремительно начавшейся карьеры. И тогда Макс выбрал древний как мир способ борьбы с проблемой, которую не удается решить в лоб: стараясь обращать на нее как можно меньше внимания, делать вид, что ее не существует вовсе. Он оставил попытки «поговорить, наконец, серьезно» и, возвращаясь с работы поздними вечерами, измотанный и задерганный, был подчеркнуто вежлив с женой, коротко хвалил приготовленный ужин (об этой функции хранительницы очага Вика не забывала даже в периоды своих самых отчаянных и циничных закидонов) и неизменно удалялся в комнату, которая изначально считалась его кабинетом, а с некоторого времени, по молчаливому согласию супругов, все чаще служила и спальней.
Понятно, что такой образ жизни, накапливая внутреннее напряжение, рано или поздно должен был привезти к срыву, и настал момент, когда Макс, действуя скорее интуитивно, чем расчетливо, договорился с непосредственным начальником о четырехдневном отпуске, не вдаваясь в подробности, объявил жене, что уезжает ненадолго, сел на самолет и улетел в Мурманск. Там он взял напрокат машину (это оказался простой УАЗ, о чем он потом ни разу не пожалел), бросил в багажник палатку, спальник, небольшую сумку с продуктами, на переднее сиденье положил несколько разномасштабных туристических и автомобильных карт Кольского полуострова и начал свое первое «проветривание». Он ехал по дорогам асфальтовым и грунтовым; по дорогам, которые можно было различить лишь по едва заметной в упругом ягеле колее; ехал вообще без дорог, чуть не пробивая головой крышу, когда машина подскакивала на попавшем под колесо камне; с ходу преодолевал вброд небольшие речки и осторожно спускался с крутых склонов. Он старался держаться поближе к морю и обе ночевки устроил на берегу. Макс подолгу сидел у постепенно затухающего костра, мерцающие угли которого медленно затягивались тонкой пленкой серого пепла, и смотрел на свинцовые, холодные даже на вид волны Баренцева моря. Под шум прибоя мысли текли умиротворенно и плавно. Он был один, – и в бешено подпрыгивающей на бездорожье машине и на берегу, под светлым небом северного летнего вечера, не переходящего в ночь, – и впервые в жизни это доставляло ему острое наслаждение.
В течение нескольких следующих месяцев отношения с Викой, хоть и не вернулись на прежний уровень, стали постепенно налаживаться и Макс решил, что «девочка, наконец, перебесилась», хотя по-прежнему не мог объяснить себе период столь странного ее поведения. На работе для него начались времена форсированной учебы: Дарганов стал периодически отправлять зятя на очные и дистанционные обучения по различным программам, – от МВА до психологических тренингов для руководителей. Макс стал значительно меньше обращать внимание на завистливые перешептывания за спиной со стороны тех коллег, которые не могли простить ему родства с президентом корпорации, справедливо расценивая их как неизбежную плату за быструю карьеру.
Жизнь по-прежнему делилась на две очень не равные части – бесконечный рабочий марафон и краткое пребывание с семьей, которая на третий год супружества пополнилась беспокойным карапузом Данилой, – но больше не несла в себе особых стрессов или потрясений. Однако спонтанно опробованный однажды кратковременный одиночный выезд на природу, в живописные и безлюдные места в итоге превратился в привычку. В какой-то момент Макс вдруг ощущал острую потребность вырваться из офиса, из дома, оторваться от общения с коллегами, забыть о рабочих проблемах и хотя бы на пару дней оказаться наедине с собой, пожить по собственному графику, почувствовать свободу перемещения и свободу в мыслях, не загруженных повседневными заботами. Эти выезды он называл проветриваниями и неизменно проводил их один-два раза в году. Вооружившись спутниковым телефоном, по которому в любой момент можно было вызвать помощь, GPS-навигатором, а в некоторых местах и охотничьим карабином, он почти вслепую, без предварительной подготовки прокладывал маршруты на Кольском полуострове, в Архангельской и Тюменской области, на Камчатке, Сахалине и даже через лед зимнего Байкала.
Поэтому, едва услышав от Дарганова где будет проходить чествование столь важного именинника, Макс сразу подумал о том, что трасса М52, легендарный Чуйский тракт, считающийся одной из самых живописных дорог в России, им еще не пройден. И пусть не получится полноценного джипинга и ехать придется только по асфальту – рельеф местности не тот, да и лишние приключения перед таким мероприятием ни к чему, – упускать шанс увидеть Горный Алтай, на котором он умудрился до сих пор не побывать, Макс посчитал глупым.
Изучив в интернете предложения Горно-Алтайских контор по прокату автомобилей, Макс не обнаружил в них мощных внедорожников, на которых привык выезжать в труднопроходимые места, и довольствовался простеньким «паркетником» Ниссан Кашкай, правда в неплохой комплектации и со встроенным навигатором.
Стартовав из Горно-Алтайска, он проехал большую часть Чуйского тракта, пересек Чергинский и Семинский хребты, любовался видами с перевалов Семинский и Чике-Таман, добрался до начала знойной и однообразной Чуйской степи, раскинувшейся дальше до самой Монголии. Поскольку езда по степи не представляла никакого интереса, да и время поджимало, Макс повернул назад, чтобы ехать к повороту, откуда малоприметная, обозначенная не на всех картах дорога должна была вывести его к месту назначения.
Совсем недалеко, в какой-то сотне километров, гордо высилась красавица Белуха, – гора, на которую Макс когда-то мечтал зайти. Причем именно на эту гору, высшую точку Сибири, «жемчужину Алтая», он хотел идти в одиночку. Восхождение на Белуху соло, участие в экспедициях на Аконкагуа (по сложнейшему юго-западному хребту), пик Коммунизма, Аннапурну – все это были давние мечты, с которыми Макс не собирался расставаться, продолжая считать свой затянувшийся перерыв в горных походах временным. Поэтому близкая, пусть и не видимая с трассы Белуха, словно излучая мягкое, но настойчивое притяжение, заметно способствовала установившемуся в душе умиротворенному и радостному покою.
И все же, несмотря на потрясающие красоты вокруг, на оказавшиеся очень удачными места для ночевок, на доброжелательность местных жителей, чем-то эта поездка неуловимо отличалась от всех предыдущих «проветриваний». Максу так и не удалось погрузиться в состояние полной отрешенности от мира и от собственных забот, за которое он ценил подобные выезды. Может быть, причина была в том, что он привык ездить по малонаселенным местам, а сейчас путь, пролегающий по федеральной трассе с большим количеством населенных пунктов, не способствовал чувству уединения. Но основную роль, скорее всего, сыграло предстоящее мероприятие, мысли о котором то и дело нарушали безмятежно-созерцательный настрой.
Получая от Дарганова флешку, Макс почти угадал, – информация в ней действительно сильно напоминала содержимое толстой папки, тщательно подготовленной Остапом Бендером для предъявления к выкупу скромному миллионеру Корейко. Правда, использовать его так, как использовал Бендер, в наше время было бы крайне неосмотрительно, поскольку нравы российских миллионеров и их способы решения проблем со времен Бендера претерпели серьезные изменения, и такая попытка грозила бы привести к скоропостижной кончины любителя чужих секретов.
По большей стране текли мощные финансовые потоки, гигантские стройки с жадностью поглощали средства, соизмеримые с годовыми бюджетами отдельных стран, государственные корпорации, подмяв под себя целые отрасли экономики, публично кичились своей плановой убыточностью, словно черные дыры, неустанно вытягивали из бюджета немыслимые суммы, планомерно обрастая оффшорами, а их топ-менеджеры вальяжно анонсировали с телеэкранов будущие успехи. Финансовые потоки, обрастая великим множеством ответвлявшихся от них родников, ручьев и целых рек, при приближении к цели заметно мелели, поэтому сметы проектов и расходы корпораций уже на старте завышались в разы. Очень простая, по сути, модель работала безотказно, и все роли участников в ней были жестко распределены. Скрупулезное описание этих ролей и содержалось на переданной Даргановом флешке.
