Макс недоверчиво разглядывал маленький черный предмет, лежащий на зеркальной поверхности стола, как наглядное свидетельство грядущих перемен. Намеки Дарганова на проблемы со здоровьем, совместная поездка на элитную тусовку, передача для изучения конфиденциальной информации о больших бизнесменах и высоких чиновниках – все говорило о том, что шеф начал форсировано готовить себе смену. А значит, работа в малозаметных отделах, суета с решением текущих организационных вопросов, чисто формальное руководство довольно мутным проектом скоро должны смениться реальным участием в руководстве компании.

Он вдруг с удивлением обнаружил, что совсем не испытывает естественной в подобной ситуации радости, не чувствует ни интереса, ни желания изучать записанную на флешке информацию. Он не понимал причин своей внезапной нерешительности, но копаться в себе было некогда, капризничать или выказывать сомнения казалось немыслимым, и Макс, после секундного раздумья взял флешку со стола, убрал ее во внутренний карман пиджака и, коротко хмыкнув, сказал:

– Все-таки, до чего дошел прогресс. Бендер на одного Корейко столько бумаги перевел, а тут – целая куча миллионеров в карман поместилась.

Дарганов рассмеялся, как показалось Максу, с ноткой облегчения и, взяв бутылку, плеснул коньяк по бокалам.

– Хорошо подметил. Ну, давай за оправданные надежды и сбывшиеся ожидания… в общем, за твою, Максимка, удачу на новом поприще.

– Значит, Горный Алтай, – задумчиво проговорил Макс, поставив на стол пустую рюмку и потянувшись за лимоном. – Горный Алтай – это хорошо, – добавил он мечтательно. – Там-то я как раз и не был до сих пор.

– Но-но, – с напускной строгостью прикрикнул Дарганов, подозрительно прищурясь. – Знаю, какие мыслишки в голове твоей закрутились, не первый год с тобой знаком. Небось, о Белухе сразу подумалось, о том, за сколько дней можно с восхождением обернуться, так?

– Ну, не то, чтобы сразу…

– Шесть лет назад один ответственный руководитель – не будем называть имен – уже попытался совместить деловую командировку с горным восхождением. Чем это для него тогда закончилось, ты прекрасно помнишь. С тех пор в той компании подобные совмещения можно считать дурной приметой. И потом, я хочу, чтобы на все время мероприятия ты был максимально собран, и ни одна посторонняя мысль не отвлекала тебя от целей поездки.

Дарганов сделал маленький глоток из рюмки, грустно посмотрел на Макса.

– Не торопись, Максимка. Все еще у тебя будет, все успеется. А теперь давай-ка расходиться – поздно уже.

– Да, и вот еще что, – остановил он уже шедшего к двери Макса, – завтра в десять, пожалуй, зайди-ка ко мне с материалами по ГОКу. И Радченко с собой прихвати.

Только свернув с Чуйского тракта, Макс сразу почувствовал разницу между трассой федерального значения и обычной областной дорогой. Дорожное полотно пересекали длинные извилистые трещины, наспех залитые асфальтом, обочина густо заросла травой и низким кустарником. Подвеска внедорожника легко глотала мелкие неровности, но Макс все равно чуть снизил скорость, – частые и довольно крутые повороты могли таить за собой любые сюрпризы. Придорожная инфраструктура – заправки, кафе, магазины, стоянки для фур – здесь практически отсутствовала. Единственное, что оставалось неизменным – это отрывающиеся за стеклом фантастически живописные виды Горного Алтая.

Иногда дорога, извиваясь, вгрызалась в плотный горный массив, будто ручей, пробивающий себе путь через скалы, и тогда почти сразу за границей асфальта вставали неприступные каменные стены с торчащими из них мелкими соснами. Нередко с одной стороны сквозь мельтешение зелени просматривалась глубокая лощина с отвесными осыпными стенами, по дну которой пробегала маловодная летом речушка – один из многочисленных притоков Катуни. Потом скалы вдруг резко отступали от дороги, и взору открывалась обширная панорама громоздящихся друг за другом гор с острыми каменистыми вершинами и подножьями, плотно опоясанными зеленью лесов. Встречные машины попадались нечасто, но всякий раз в таких случаях оба водителя резко сбавляли скорость, стараясь максимально осторожно разминуться на узкой дороге.

Внезапно впереди открылась широкая зеленая долина, раскинувшаяся между двумя мощными, хребтами, возвышавшимися почти параллельно друг другу. Где-то на краю леса, у самого подножия правого по ходу движения хребта блеснула на солнце белая полоса реки Катунь. Дорога запетляла вниз. Судя по показанию навигатора, ехать Максу оставалось не больше часа.

***

Торжества, посвященные дню рождения большого государственного человека, планировалось провести на построенной и запущенной в эксплуатацию без лишнего шума и рекламы, ведомственной базе отдыха. Конечно, все приглашенные добирались до места куда более быстрым и комфортным способом, – в аэропорту Горно-Алтайска постоянно дежурил МИ-8, оборудованный VIP-салоном, который в любое время суток (приглашенные были люди занятые, некоторые не пользовались регулярными рейсами, а прилетали на собственных самолетах иногда и среди ночи) доставлял пребывающих гостей прямо на базу.

Когда Макс сообщил шефу о своем намеренье взять перед началом торжеств трехдневный отпуск, чтобы немного «проветриться», после чего самостоятельно явиться на место в назначенное время, Дарганов отреагировал на такой несвоевременный каприз предсказуемо бурно. Но вскоре, почувствовав упрямую непреклонность Макса, которого он знал уже достаточно долго, чтобы уловить момент, когда нужно уступить, немного остыл и даже стал искать в этом варианте положительные стороны. «Черт его знает с этими закидонами, вроде обычно он после таких поездок хорошо выглядит – за работу хватается охотней и вообще, как-то живей становится. Может и полезно ему будет. Небось, опять с Викой поцапались». Хорошо было уже то, что Макс совсем не собирался проводить спринтерское и неподготовленное восхождение на Белуху, в чем шеф его первоначально заподозрил. В общем, еще немного поворчав для приличия «Нашел же ты время, съездили бы сначала, а потом – катись хоть на неделю», Дарганов неохотно дал свое согласие.

Привычка эта появилась у Макса давно, – впервые он сорвался «проветриться» через полтора года после женитьбы.

Предсвадебный букетно-конфетный этап сменился не менее романтическим медовым периодом, когда молодые не всегда успевали добраться до кровати, поддаваясь сиюминутной жгучей страсти иногда в самых неподходящих для этого местах. Вика, несмотря на то, что всерьез не интересовалась ничем, была хорошо образована и тем для общения в перерывах между яростными, многократными за день сексуальными схватками у супругов оказалось достаточно.

Однако идиллия продолжалась недолго и не пошла на убыль постепенно, как это часто бывает, а оборвалась настолько резко, что Макс не успел заметить даже признаков надвигающихся перемен. Вика начала вдруг чудить, у нее завелись какие-то странные знакомства, в квартире стали неожиданно появляться нечесаные пирсингованные девицы с пустыми глазами и в демонстративно заношенной одежде, которые, встречая вернувшегося с работы Макса презрительной улыбкой, неспешно ретировались, выдав что-нибудь типа «А, вот и твой благоверный пришел. Ну ладно, Викуля, я, пожалуй, пойду. Так ты не забудь, в четверг у Стрелки с Графом тусовка собирается, наши все будут». На попытки Макса выяснить, что за подруги, откуда взялись и какие тусовки могут быть у нее с этими лахудрами, Вика просто отшучивалась или, в зависимости от настроения, хмуро огрызалась, предлагала мужу не отвлекаться от его важной работы и избавить ее от нравоучений. Стремление к постельным упражнениям тоже заметно ослабло, – теперь Вика лишь снисходительно уступала просьбам мужа, почти никогда не проявляя инициативы сама.

Девиц Макс терпел недолго и отвадил за один раз, озвучив очередной гостье довольно жесткое напутствие и, еще до того, как она с видом оскорбленной невинности подошла к двери, посоветовал Вике проверить, все ли ценные вещи на месте. Больше новые подруги в квартире не появлялись, Вика не устроила по этому поводу скандала, но общение супругов, и так не слишком активное из-за плотного рабочего графика Макса, вообще свелось к минимуму. Иногда в голове сама собой вырисовывалась довольно неприглядная картина: избалованная, привыкшая к мгновенному исполнению своих желаний девушка, поддавшись сиюминутной прихоти, получила в собственность понравившуюся игрушку и, удовлетворив любопытство и вдоволь наигравшись, нашла ей место на полке среди таких же наскучивших вещей, однако мысли эти настолько уязвляли самолюбие, что Макс решительно гнал их, безуспешно пытаясь объяснить поведение супруги ее собственными проблемами или комплексами, которые он не сумел разглядеть раньше.