— Точка опоры.

Она разразилась смехом. Так же, как и сердцебиение нашего ребенка, это было лучшее, что я слышал за весь день.

— Росс всегда был моим любимчиком, — ответила она.

— Знаю, — я прикрыл глаза рукой. — Я скучал по твоему смеху.

Это заставило ее замолчать, но я решил продолжить и рассказать обо всем, по чему еще я скучал.

— Я скучаю по твоей улыбке, по твоим колким комментариям, по тому, как ты закатываешь глаза каждый раз, когда Брайан открывает свой рот, — Ли все еще молчала, но я знал, что она улыбалась, даже, может быть, покусывая губы.

Мы перешли черту несколько месяцев назад. Но сейчас перед нами была другая черта. Та, что смогла бы привести нас к чему-то новому и совершенно другому. Мне хотелось бы, чтобы мы переступили через нее, и я думал, что первым это должен был сделать я.

— Когда я вернусь домой, — практически рычал я, давая обещание, — то собираюсь наверстать все упущенные дни, когда меня не было. Я собираюсь показать тебе, как сильно скучал по тебе. Собираюсь напоминать тебе снова и снова о том, как хорошо нам может быть.

— Тебе не нужно напоминать мне об этом, — сказала она. — Я это уже знаю.

Ли

Мои руки тряслись, пока я старалась удержаться на одних пальцах, но пот, стекающий по спине и шее, делал это практически невозможным. Мои плечи горели, кричали о том, чтобы сдаться, упасть, дать, наконец, моему телу передышку, о которой оно так молило.

И, более того, мне надо было пописать. Срочно.

— Теперь мы встанем в позу воина, — сказала наш инструктор, ее голос был спокойным и умиротворенным, как будто ей не надо было стараться балансировать, как и мне. Я встала в позу и пробежалась взглядом по комнате. Остальные десять женщин в классе с легкостью балансировали — руки вытянуты в стороны, абсолютно прямые, им было легко.

Я закрыла глаза и вспомнила, что не так давно у меня тоже не было проблем с этими позами. Мое тело было сильное, а ноги крепкие. И провести час, балансируя и вытягиваясь, для меня ничего не стоило. Но сегодня я была абсолютно вымотана, настолько, что это даже негуманно. Мое тело не слушалось так, как я привыкла, а мочевой пузырь был моим злейшим врагом.

К счастью, мы перешли к сидячей позиции, и это был знак, что урок скоро закончится. Глубокий вдох, который нам сказали сделать, только усилил мое желание пописать. Я была в аду.

— Намастэ, — сказала наш инструктор, опустив голову.

— Плевать, — промямлила я, мой голос потерялся среди других, повторяющих уважительное приветствие. Я начала скручивать свой коврик и собирать вещи, засовывая их в огромную сумку.

— Отличная сессия, — сказала Холли, сворачивая свой коврик рядом со мной.

— Где здесь туалет? — спросила я, оглядывая комнату.

— Дальше по коридору, я думаю, — кивнула она в нужную сторону.

Класс опустел, и я направилась к туалету. Я даже не закрыла по-нормальному дверь кабинки перед тем, как спустить свои штаны и сесть на корточки. Теперь я провожу много времени в поисках ближайшего туалета. И если такого не находится, я ухожу. Вот во что превратилась моя жизнь — быть уверенной, что я нахожусь в непосредственной близости к туалету на протяжении всего времени.

Когда я вернулась в студию, Холли разговаривала с нашим инструктором. Я подошла, надеясь, что она готова уйти, потому что умирала с голоду. Я быстро улыбнулась инструктору и повернулась к Холли.

— Готова?

Прежде чем она успела ответить, наш инструктор повернулась ко мне и, широко улыбаясь, вручила мне брошюру.

— Я просто хотела сказать Холли, что есть несколько классов, которые могли бы тебя заинтересовать. Они более подходящие для будущих матерей. Движения не требуют таких усилий, и ты не будешь так напрягаться. Они проходят практически каждый день! — сказала она, указывая на брошюру.

Я посмотрела на буклет. Женщина, которая выглядела так, будто вот-вот взорвется, сидела со скрещенными ногами и закрытыми глазами. Слова «Готовьтесь. Расслабьтесь. Дышите» были написаны наверху брошюры.

— Пока ты не поняла, но живот тебе действительно будет мешать выполнять некоторые упражнения, которые мы делаем в этом классе, — сказала она, смеясь.

Смеясь!

Надо мной и моим очевидно чересчур огромным животом.

Когда я не ответила, то увидела, что ее улыбка начала таять, пока совершенно не исчезла.

— Я просто предложила, — сказала она неловко и ушла.

Я смотрела, как она выходила из комнаты, и повернулась к Холли.

— Что, черт возьми, это было?

Холли поджала губы, пытаясь скрыть свой смех.

— Нет, серьезно, — сказала я. — Зачем она дала мне это?

Уголки губ Холли приподнялись, мое непонимание рассмешило ее.

— Потому что ты беременна.

— Я это знаю. Но как она узнала?

Я посмотрела на свой живот. Моя свободная майка для йоги едва ли что-то показывала! Я специально ее надела. Как она могла узнать? Когда я посмотрела на Холли, она тоже разглядывала мой живот.

— Что?

— Ты ничего не заметила?

— Заметила что? — нахмурилась я.

Еще одна улыбка коснулась губ Холли.

— Ну… это вроде как уже заметно.

Я несколько раз моргнула.

— Заметно?

— Ага, — кивнула она, показывая на мой живот. — У тебя уже видно живот.

Я еще раз посмотрела на свой живот, натягивая на него майку. Я смотрела на него с разных сторон, пыталась по-разному нагнуться. Да, я заметила кое-какие изменения сегодня утром, но думала, что мне показалось. У женщин не может появиться живот из ниоткуда. Он должен расти медленно, практически незаметно, если только ты не высматриваешь эти изменения. Так ведь?

Я подошла к зеркалам, которые составляли одну из стен студии, и встала перед ними. Я повернулась боком и посмотрела, пытаясь осознать то, что видела. Живот, задница и грудь. Изучая себя таким образом, мне стало очевидно, что двое из трех явно стали больше.

Холли подошла и встала рядом со мной, ее стройное тело выглядело как у модели по сравнению с моим.

— Черт.

Я думала, что у меня было больше времени, прежде чем этот ребенок заявит о себе. Больше времени перед тем, как сказать моему боссу.

— Ну, по крайней мере, твоя задница отлично выглядит, — сказала она, глядя на нее.

Я посмотрела на Холли.

— Давай, пошли, — сказала она, потом взяла меня за руку и вывела из комнаты. — Давай покормим этот живот.

Я сидела на своем стуле, проглатывая последний кусочек бельгийских вафель с клубникой и сливками. На тарелке не осталось ни крошки.

— По крайней мере, моя задница теперь будет пропорциональна телу, — сказала я, облизывая пальцы.

Холли засмеялась, доедая свой омлет со шпинатом. Только шпинат. Обычно я ела такое на завтрак после йоги… ну перед тем, как стала есть за двоих. Натуральные яйца и овощи. Сегодня мне было наплевать, были ли мои вафли из морозилки, а сливки из консервных банок. Я смотрела, как она допивала свою большую чашку кофе с миндальным молоком. Я бы променяла все вафли в мире на один большой глоток кофе.

Я скучала по кофе. Я скучала по аромату, по вкусу, по тому, как красиво он окрашивается, когда я добавляла немного сливок. Но больше всего я скучала по тому, как действовал на меня кофе. Я могла раньше проработать до шестнадцати часов в день, надеясь только на кофе. Сейчас, без его помощи, уже к ланчу меня клонит в сон. А необходимость закрывать глаза через каждый час не могла появиться в более неподходящее время.

Дело Бейкера должно было вот-вот начаться, а часы, которые я проводила на работе, убивали меня. Кассандра ждала, что в короткое время будет сделано много всего. Исследования, дополнительные работы, наброски отчетов экспертов, предсудебные интервью, и список был нескончаемым. Несколько месяцев назад это было бы моей мечтой. Теперь же каждый день на работе казался ночным кошмаром. Я была перегружена всем этим, я быстро выходила из строя, а взгляды, которые ловила на себе, когда то и дело бегала в туалет, меня смущали. Держу пари, они думали, что у меня какая-то болезнь. Это дело должно было быть моим большим прорывом на фирме, показать партнерам, что я могу ходить по воде в юриспруденции. Только я не могла ходить по воде, я тонула в ней.