– Так это я попала на два с половиной века вперед? – ошеломленно произнесла я.
Он явно недоверчиво посмотрел на меня.
Глава 2
Тут хлопнула дверь – и кто-то тяжелыми шагами вошел в помещение. Я подняла голову и оторопела – к нам приближался здоровенный мужик, практически голый – на его плечах почти до пола висела какая-то белая тряпка, оставляя обнажённой среднюю часть тела – и он шел, беспардонно потрясая своим хозяйством. На груди красовалось клеймо – круг и вписанный треугольник вершиной вверх. Густая светлая борода, усы, волнистые ухоженные волосы, надменное лицо и красные полные губы. Мой безымянный приятель при виде его склонил голову:
– Первородный…
Тот лишь бросил на него пренебрежительный взгляд и, подойдя, стал внимательно меня осматривать.
– Так это она и есть? Что – действительно соответствие девяносто шесть процентов? Интересно – таких у меня еще не было… А почему она такого цвета?
– Это влияние открытого солнца. Но влияние поверхностное, кожа не поражена.
– Хм… Интересно…
Он бесцеремонно схватил меня за сосок – на нем все еще блестела капля молока:
– А это что?
Человек-ретранслятор ответил:
– Она пока не готова. Недавно родила – нужно дождаться полного сокращения матки. Потому и молоко еще есть.
– Даже так? А плод-то где?
Чуть дрогнувшим голосом мой приятель ответил:
– Плод мертв.
– Да? Ну хорошо. Слушай, а давай – я ее сейчас заберу?
Он подошел к моей голове и почти прямо перед моим лицом светил своими причиндалами. Я с неприязнью отвернулась. Он возмущенно сжал мне щеки и насильно повернул мою голову к себе:
– Как ты смеешь отворачиваться от первородного?! Вот, посмотри – скольких первородных я принес нашему Убежищу! – и он ткнул пальцем в свою «прическу» на лобке – от самого органа волосы были выбриты и оставлены только восемь лучей, расходящиеся радиально, как лучи солнца. Я не выдержала и расхохоталась. Он опешил и даже выпустил мое лицо из рук. А я все не могла успокоиться – это ж надо – это самовлюбленное тело специально ходит голяком и всем хвастается своим солнышком на причинном месте!
– Она что – больная? А как же девяносто шесть процентов соответствия?!
Я понемногу успокаивалась:
– Ой, не могу! Нашел чем хвастаться! Да у нас каждый мужик может делать то же, что и ты! Ну – может и не каждый, но через одного – точно! А ты просто самовлюбленный, тупой племенной бык!
Может – и не стоило так прямо оскорблять его, но мои нервы в связи с происходящим были на пределе – и я не смогла сдержаться. Его лицо побагровело, а вот мой приятель явно с трудом сдерживал смех. Мужик с солнышком рассвирепел и схватил меня за шею:
– Я забираю ее! Сейчас же! Отстегни!!!
Парень с шевелящимися волосами встал передо мной и тихо, но твердо сказал:
– Нет, Ставр – ты знаешь правила – она должна быть готова к оплодотворению. А сейчас я со всей ответственностью заявляю, что она еще не готова. Кроме того, если ты повредишь такой ценный экземпляр – следующие тебя не поймут. Остынь, Ставр – еще как минимум пятнадцать суток, а дальше посмотрим.
Ставр какое-то время попыхтел, потом все же отпустил мою шею:
– Ладно, я подожду… Пятнадцать суток. И побрей ее – ты же знаешь, я не люблю этой шерсти.
И он ушел. Мой приятель с улыбкой посмотрел на меня.
– Да уж – теперь я верю, что ты не отсюда. Я никогда не встречал женщин с таким …дерзким поведением.
Я улыбнулась:
– А зачем ты соврал ему о ребенке?
– И не только… Ты вполне готова к оплодотворению.
– Да я знаю – у меня муж почти гинеколог. И после родов мы с ним уже…
– Понял. Гинеколог – парень опять закрыл глаза и к чему-то прислушался. Потом расплылся в улыбке – Неужели ты действительно из прошлого… когда были мужья?
– Да, действительно. – я улыбнулась ему, этот парень был мне симпатичен. – А как тебя зовут?
– Я же говорил – у меня нет имени.
– Как это? Ну как-то же тебя называют …окружающие?
– Самый нейтральный вариант из тех, как меня называют – двенадцать восемьдесят четыре.
– Это что еще такое?
С кривой усмешкой на губах парень оттянул ворот своей серой рубахи – на груди у него было выбито клеймо – тысяча двести восемьдесят четыре. И чуть ниже – перечеркнутый круг.
– И что это значит?
– Порядковый номер. Ведется строгий учет для селекции – кто кого родил и в каком проценте соответствия.
– Вот это да! А что еще за проценты? Соответствия чему?
– В нашем убежище большое внимание уделяется восстановлению человеческого рода, путем тщательной селекции отбираются самые жизнеспособные и полноценные особи для скрещивания. Остальные выбраковываются и стерилизуются.
– Так у тебя этот знак…
Он с грустной усмешкой ответил:
– Да…
– А из-за чего? Если не секрет, конечно…
– Да вот из-за этого самого – он опять пошевелил волосами – поставили мне шестьдесят восемь процентов, потому что это не вписывается в выведенную селекционерами норму… А меньше семидесяти пяти процентов – стерилизация… Самое обидное – я наткнулся на эту информацию позже – что когда-то очень давно это была общедоступная способность – ретранслировать. Но ведь не я устанавливаю эти нормы…
– Так что – тебя, получается – зря стерилизовали?! И ты теперь не можешь иметь детей?
– Да… И не только… Ну да ладно – дай-ка я осмотрю твою шею – Ставр так сжимал ее…
Я с готовностью подняла подбородок и пронумерованный парень чем-то прохладным протер мне шею.
А я все гадала – какое же ему придумать имя? Почему-то мне это показалось очень важным. Один, два, восемь четыре… А если соединить первые буквы? Одвч… ерунда какая-то… Но я же не произношу «один», а все же «адин»… Пусть имя будет начинаться на Ад… Адам, например…
– А что – если я буду звать тебя Адам?
Он улыбнулся:
– Тебе так хочется дать мне имя? Адам… – и он опять закрыл глаза. – Ты знаешь, Таня, в одном из верований, существовавших до катастрофы – был такой персонаж, Адам – как основоположник человеческого рода. Мне кажется – я не вправе носить это имя.
– Ой, да ладно… Ну, давай что-нибудь более нейтральное… Ну вот, например – Алан… Как тебе? Мне кажется – тебе пойдет.
Он улыбнулся:
– Пусть будет Алан. Спасибо.
– Не за что.
– Есть за что. Теперь я чувствую себя… человеком.
Глава 3
Все еще улыбаясь, он продолжал протирать мне шею. Вдруг из другого конца помещения раздался крик: «Таня!» Мы оба вздрогнули. Потом новоявленный Алан улыбнулся:
– Это твой …знакомый. Ефим, да? Видимо – наконец пришел в себя. Он ударился головой в источнике и потому так долго был без сознания. Я подойду к нему.
Алан неслышно отошел куда-то вглубь помещения. Я услышал голос Ефима:
– Эй, а почему я прикован? Отпусти меня, слышишь!
– Приветствую тебя, первородный. Сейчас я отстегну браслеты. Мне нужно было зафиксировать тебя для осмотра и обработки раны на лбу.
Раздались тихие щелчки. Потом голос Ефима изменился – по-видимому, он сел.
– Ну – так уже лучше. А почему я голый? Ладно, потом. Слушай, а где Таня? Девушка вот с такими темными волосами и большими серо-зелеными глазами? Она тащила меня в воде, она спасла меня… Ты видел ее?
Ефим взволнованно тараторил. Алан доброжелательно сказал:
– Успокойся, Ефим. Таня жива и здорова. Пока ей ничего не угрожает.
– А почему – пока не угрожает? А откуда ты знаешь мое имя?
– От Тани и знаю. Пойдем – она здесь.
И они вдвоем подошли к столу, на котором я была закреплена. Увидев меня, Ефим пробежался по мне взглядом и, покраснев – спросил у Алана:
– А почему она тоже голая? И до сих пор прикованная?
– Таковы правила – она должна быть под осмотром и присмотром. Это не моя вина – если я нарушу инструкцию и это заметят, то меня просто заменят кем-то другим… Возможно – менее сочувствующим… Сегодня мне удалось отсрочить ее отправку на пятнадцать суток. Если меня заменят – обман всплывет.
