Прощаясь, хозяин пообещал, что навестит нас, но было заметно, что ему приглянулась Элоиза.

В карете она счастливо улыбалась, а я радовалась за нее.

– Вы втроем завтра вечером едете к губернатору на обед, – сообщил нам Седрик. – Я вас сопровождать не смогу, но полагаю, что к вам присоединится мой отец.

Что бы Седрик ни думал о губернаторе и его сыне, он сохранял абсолютную бесстрастность. А у меня ком подкатил к горлу и стало трудно дышать.

Добравшись до «Глициниевой лощины», мы обнаружили, что остальные девушки уже вернулись с увеселительных мероприятий. Никто еще не ложился: жемчужины горячо обсуждали последние новости, которые оказались гораздо интереснее всего, что мы слышали в предыдущие дни. У северных границ осфридских колоний заметили лорандийских солдат. Какой-то перепивший вина мужчина утверждал, что двое благородных пиратов спасли его от грабителей. На западе на осфридской территории видели икорийцев, поэтому не исключалась вероятность их нападения на Триумфальный. Кое-кто даже утверждал, что икорийцы начали набеги на северные колонии. Возле берегов Триумфального пропал торговый корабль с грузом сахара и пряностей, что обещало подъем цен. Языческая колония под названием Вестхэвен получила от Его Величества разрешение на заселение.

Такое количество информации показалось мне чрезмерным, и я с трудом верила, что все это правда. Фактами почти ничего не подтверждалось, однако я не сомневалась в достоверности новостей относительно Вестхэвена. Я знала, что в колонии придерживаются религиозной терпимости, а не языческих взглядов, хотя для большинства людей эти понятия были равнозначными.

Я отправилась к себе в комнату: сплетни меня не интересовали. Мира немного задержалась, но вскоре тоже поднялась наверх. Ночью я неожиданно проснулась и с изумлением поняла, что Мира снова улизнула. Ее кровать, озаренная лунным светом, была пуста.

Мира успела вернуться до моего утреннего пробуждения.

– Не хочешь поговорить о том, что случилось вчера? – спросила она за утренним туалетом.

– Ты имеешь в виду то, что нам надо обсудить твою позднюю прогулку?

Она покачала головой.

– Я имею в виду, что вы с Седриком друг на друга не смотрите.

– Ясно! – Я повернулась к зеркалу и сделала вид, что подкалываю локон. – Мы поссорились – только и всего…

– Но вас обоих что-то гнетет! Если бы ты сердилась на Джаспера или Чарльза, я бы посоветовала тебе о них забыть. Это обычные деловые отношения. Ты вообще можешь с ними не встречаться. Но Седрик… Я вижу, что тут все иначе. Вас что-то связывает, хоть я и не могу понять, что именно.

– Я у него в долгу, – тихо призналась я. – Кроме того, мне пришлось делать сложный выбор.

«И поставить его интересы выше интересов Тэмсин», – добавила я мысленно.

– Больше не хочешь ничего добавить?

– Нет, Мира, я не могу.

Мира что-то произнесла, но я вскинула руку и оборвала ее.

– Ладно, я бы поговорила с тобой откровенно, но мне нельзя так поступать. По крайней мере сейчас. Некоторые вещи должны оставаться тайной – как и причина твоих ночных исчезновений. Я хочу надеяться, что у тебя роман с каким-то привлекательным и богатым мужчиной, что, конечно, очень сомнительно. Но я уверена: ты бы не стала уходить из дома просто так – для развлечения. Разумеется, твоя тайна очень важна для тебя. А я… я бы хотела всем с тобой поделиться, но…

Мира крепко меня обняла.

– Ты можешь мне ничего не рассказывать. Я тебе доверяю. – Подруга отстранилась и заглянула мне в глаза. – Но тебе надо помириться с Седриком. Ты сама не своя.

Я запомнила ее слова, но возможности увидеть Седрика мне не представилось. Он опять отсутствовал, а наше расписание оказалось столь же насыщенным, как и накануне. Элоиза получила предложение от вчерашнего торговца и сразу же его приняла, первой из нас заключив брачный контракт.

Теперь место Элоизы заполучила Клара, которая вместе с нами отправилась на губернаторский обед. Как и предсказал Седрик, нас сопровождал Джаспер. Он объяснил нам, что Седрик встречается с друзьями. Сообщение Джаспера поставило меня в тупик: ведь я думала, что у Седрика нет друзей в Триумфальном.

Вероятно, Джаспер пожелал присвоить себе честь сопровождать нас на такой важный прием.

– Добро пожаловать! – произнесла мистрис Дойл, лично встретившая нас у дверей.

Мать Уоррена оказалась самоуверенной дамой, без единого следа седины в волосах. Мне вспомнилось, как Седрик упоминал о том, что она была дочерью барона и до сих пор имела влияние в Триумфальном. Да уж, аристократизм был у нее в крови! К ней присоединился и ее муж: губернатор был приятным мужчиной средних лет. Я отметила, что его сын перенял свою манеру поведения от матери, а внешность – от отца. Губернатор мог похвастаться незаурядной харизмой, что, конечно, являлось незаменимым качеством для политика. Он вскоре отошел от нас: беседа с другими джентльменами интересовала его сильнее, чем близкое знакомство с возможной невесткой.

Уоррен тоже приветствовал нас, но моментально сосредоточился на мне. Клара – и, к моему немалому удивлению, Мира – предприняли попытки его очаровать. Я была поражена тем, насколько хорошо Мира усвоила науку обольщения. Я не могла поверить, что мужчина способен устоять перед столь чудесной многозначительной улыбкой – но Уоррен устоял. Как только правила вежливости это позволили, он взял меня за руку и повел мимо гостей.

– Я счастлив, Аделаида! – заявил он. – Мне не терпится показать вам наш дом и познакомить с лучшими гражданами Денхэма.

Многих приглашенных гостей я видела на балу и на вчерашнем приеме. Насколько я поняла, хотя обед и устроили исключительно ради Уоррена, некоторые богатые холостяки тоже вели здесь разведку.

Особняк оказался еще больше, чем у жениха Элоизы. Тем не менее ни одно жилище в Адории не обладало величественным духом старины, которое было свойственно дворцам осфридской аристократии.

Однако любая безделушка в домах Триумфального выставлялась напоказ – и после того как я к этому привыкла, то смогла оценить своеобразность особняка Дойлов.

– К сожалению, сначала у нас не будет ничего подобного, – сказал мне Уоррен, когда мы переступили порог музыкального салона, где стояла арфа и находилось еще несколько музыкальных инструментов, что было для Нового Света неслыханной роскошью. – Но я позабочусь о том, чтобы мы поселились не в захудалом бараке. А со временем и нам удастся достичь желанного уровня. Так было и с моим отцом.

– А он давно стал губернатором? – спросила я, любуясь картиной, висящей на стене.

Я узнала работу Морела, прославленного лорандийского художника. Уоррен купил ее, когда год учился в Лорандии.

Я подумала, что, возможно, агент Седрика предложит мое полотно именно Дойлам, и с трудом спрятала нервозную улыбку.

– Пятнадцать лет, – ответил Уоррен с гордостью. – Сперва король назначил на этот пост лорда Говарда Дэвиса. Мой отец был в тот момент вице-губернатором, и им совместными усилиями удалось обустроить Денхэм и прогнать икорийцев. Когда пост, наконец, занял мой батюшка, он продолжил ту же политику, обеспечив колонии безопасность и процветание.

– Он преуспел, – признала я. – Денхэм – самая успешная из колоний. Здесь впечатляющий денежный оборот и проживает столько купцов, торгующих с с Осфридом!

Уоррен поморщился.

– Большую часть прибыли получает Осфрид, но…

– Уоррен, мой милый…

В комнату вошла мистрис Дойл, плавно выступая в кремовом атласном платье.

– Ты завладел Аделаидой с той минуты, как она вошла в дом, но у нас еще две гостьи. Уступи мне место и дай Аделаиде отдохнуть от твоих признаний в любви.

Реплика мистрис Дойл заставила покраснеть и Уоррена, и меня, однако юноша не стал возражать. Поцеловав мне руку, он послушался матери – с явной неохотой.

– Прошу прощения, если он чересчур напорист, – произнесла мистрис Дойл.

– Нисколько, мистрис Доул, – ответила я, вспомнив о том, каков был Уоррен на балу. – Он очень милый.