Уоррен ожил и опустил пистолет.

– Она лжет, отец! Похоже, икорийские варвары промыли девушке мозги! Она не понимает, что говорит! Разве у нее есть доказательства? Это просто нелепые россказни!

– Доказательством является то, что меня сбросили с корабля в шторм, когда я узнала о ваших планах, – ответила она.

– Ложь! – пролепетал Уоррен и испуганно попятился. – Девица бредит!

Внезапно по ступенькам на помост поднялся мужчина – и Уоррен тут же повернулся к нему. Это оказался Грант Эллиот: сегодня он выглядел особенно неопрятно, но, конечно, нисколько не смущался. Он прошествовал по эшафоту к губернатору с гордым видом, как будто ни икорийцы, ни возможные предатели не представляли для него ничего особенного.

– Она говорит правду, – заявил он, глядя не на Уоррена, а на губернатора Дойла. Сейчас это был тот самый резковатый Грант, которого я помнила по шторму. – Есть пачки писем. Свидетели, готовые дать показания.

– Эллиот? – изумился Уоррен. – О чем ты?

Тяжелый взгляд Гранта упал на Уоррена.

– Думаю, ты и сам знаешь. О Кортманше. О «курьерах-еретиках».

Я заметила, как изменился взгляд Уоррена в тот момент, когда малопонятные мне слова заставили его дойти до крайности.

Он еще только наводил на Гранта пистолет, но я уже поняла, что сейчас может случиться непоправимое.

– Берегитесь! – крикнула я, налетев на Гранта.

Мне не удалось сбить его с ног, но я оттолкнула Гранта в сторону. Прогремел выстрел: Грант уцелел, зато я оказалась прямо перед Уорреном, который, похоже, разрядил еще не всю обойму.

Лицо Уоррена исказилось: теперь-то ему было все равно, кого именно убить.

Вдруг я услышала сочный удар, а мое периферийное зрение уловило какое-то движение. В следующую секунду Уоррен катался по доскам, схватившись за ногу, завывая и ругаясь. У него из колена торчала стрела. Ранили Дойла-младшего в ту же самую ногу, в которую я воткнула нож еще на прииске!

Грант кинулся к Уоррену и ловко скрутил его, что показалось мне излишним при таких криках боли.

Я попыталась определить, откуда прилетела стрела. Икорийцы и беспомощное ополчение выглядели одинаково озадаченными. Но спустя несколько мгновений я наконец обнаружила меткого стрелка.

Я уже не могла сказать, кто поразил меня более всего: может, Тэмсин, которая была в числе икорийских воинов…

…или Мира, которая стояла на перевернутой повозке с арбалетом в руках.

Моя вторая свадьба была гораздо более многолюдной, чем первая. И праздновали ее в нормальных условиях.

Я, конечно, могла бы настаивать на том, что не нуждаюсь в пышной церемонии, дабы поклясться в своей любви к Седрику. Горячая ванна и красивое платье моих чувств не меняли. Но отказываться от комфорта я не собиралась.

В Адории браки заключались в магистрате гораздо чаще, чем в Осфриде, поэтому было вполне естественно, что мы предпочли светский вариант храму Уроса. Разумеется, после того, как стало известно про аланзанство Седрика, никто особо и не удивился. Прием в честь нашего бракосочетания организовали в «Глициниевой лощине»: туда пригласили не только наших друзей, но и гостей, о существовании которых мы никогда раньше и не подозревали. Джаспер неохотно согласился сыграть роль радушного хозяина. Он по-прежнему был недоволен решениями сына, однако сдался и смирился с неизбежным.

Брачную ночь мы провели у одного из аланзанских приятелей Седрика: он уезжал из города по делам и уступил нам свое жилище. Дом аланзанина не блистал роскошью, как мой семейный особняк в Осфро, и даже не мог сравниться с имением «Голубой ключ», зато был чистым, милым и уютным. И теперь он был в нашем распоряжении – на всю ночь.

Мы с Седриком могли не бояться, что кто-то застигнет нас врасплох и испепелит осуждающими взглядами.

Нам обоим казалось, что мы провели вдали друг от друга целую вечность. Поскольку наше бракосочетание на прииске являлось строжайшей тайной, то две недели, прошедшие между судом и свадьбой, мы провели, как и подобает жениху и невесте – и виделись лишь на людях.

А когда само торжество завершилось и мы добрались до нашего временного жилища, то потрясение от того, что мы наконец-то вместе, было настолько сильным, что мы совсем растерялись. Сперва мы не соображали, что делать.

Впрочем, мы это быстро наверстали.

Меня разбудили яркие солнечные лучи, врывавшиеся в окно спальни. Седрик лежал у меня за спиной, обнимая за талию. Я погладила хрустящие белые простыни, наслаждаясь волшебным ароматом: в нем смешались ветивер Седрика, мыло, которым стирали постельное белье, и фиалковые духи (свадебный подарок Миры и Тэмсин).

– Похоже, ты о чем-то думаешь, – пробормотал Седрик, прижимаясь щекой к моей спине, – и гораздо более усиленно, чем следовало бы.

– Хочу запомнить все детали. Свет, запахи, прикосновения. – Я перевернулась, чтобы оказаться к нему лицом. Утренние солнце озаряло его волосы, которые были весьма растрепанными. – И тебя. Теперь всю оставшуюся жизнь мы будем просыпаться рядом друг с другом, но я даже не могу сказать, когда у нас будет такая комната… и такая постель.

Седрик отвел упавшую мне на лоб прядь волос и погладил мою шею кончиками пальцев.

– Струсила?

– Вряд ли: я ведь вышла за тебя замуж два раза!

– Может, найдем повод задержаться здесь подольше?

– И не поедем в Вестхэвен с авторами хартии? Наш поступок подорвет авторитет основателя и общественного лидера! А еще тебя могут арестовать и казнить за ересь, если ты не поспешишь отсюда удрать! Тогда запасы продуктов, которые хранятся в подполе, пропадут зря.

– Ты перечислила мне все именно в том порядке, в каком хотела? То есть начиная с самых мелких неприятностей и заканчивая самыми крупными?

– Ага, – отозвалась я.

Рука Седрика, только что прикасавшаяся к моему лицу, нырнула под одеяло и стала ласкать мою голую ногу… мучительно медленно и неторопливо. Я старалась, чтобы мое лицо и голос оставались спокойными, но мое тело меня предало. Я запылала от жара и прильнула к Седрику.

– Ты мешаешь мне сосредоточиться. А у нас много дел, – прошептала я.

– Да, – хрипловато согласился он, прижимаясь губами к моей шее. – Очень много.

– Я другое имела…

Устоять перед ним было невозможно. Или, может быть, наоборот – это он был не в состоянии передо мной устоять. Мы страстно соединились, и я позабыла про Вестхэвен и про ожидающие нас лишения. Весь следующий час мой мир был только переплетением прядей волос, сплетением тел, мешаниной простыней… Затем я сделала очередную – прямо скажем, неубедительную – попытку встать и начать новый день. Но вскоре я сдалась и, привалившись к Седрику, крепко уснула.

Стук в дверь разбудил меня, разогнав ленивую негу.

Я резко села.

– За нашими припасами уже пришли? Который час?

Седрик приоткрыл один глаз и посмотрел на окно.

– Еще не время. Слишком рано.

– Но кому-то что-то понадобилось, – возразила я, поскольку стук не прекращался.

Я слезла с кровати и начала поиски своего теплого халата. Обнаружив его, я принялась его надевать и только тут заметила, что мое свадебное платье лежит в самом дальнем углу, вывернутое наизнанку. Это был один из моих бриллиантовых нарядов, фантазия из белого шелка и серебра.

– Как оно туда попало?

Седрик уже открыл оба глаза и неотрывно наблюдал за мной. После моего вопроса он покосился в сторону угла.

– Тебе требовалась помощь, чтобы его снять.

Можно подумать, это был ответ!

– Джаспер жутко разозлится! Мне ведь надо его вернуть!

Я завязала пояс и направилась к двери пока еще нашей спальни.

– По-моему, тебе теперь надо звать его папой! – крикнул Седрик мне вслед.

Я приостановилась и швырнула в него подушкой.

Вскоре стук в дверь превратился в самую настоящую барабанную дробь, но, думаю, мне не следовало удивляться, обнаружив на крыльце Джаспера. Он нетерпеливо посмотрел на свои карманные часы.