— Попрошу внимания, — чтобы привлечь это самое внимание, Блэку потребовалось использовать чары Соноруса.

Гарри машинально подметил, что Дамблдору они были не нужны. После того, как разговоры стихли, а взгляды учеников устремились на него, директор продолжил:

— Миссис Нэш сообщила мне, что этой ночью в Запретной секции библиотеки был обнаружен непрошеный гость, — Блэк обвёл учеников тяжёлым взглядом, будто сканировал всех и каждого, вычисляя преступника. Студенты неуверенно начали переглядываться. — Его личность пока не установлена. И теперь я обращаюсь непосредственно к нарушителю правил: вам дано время до завтрашнего утра. Добровольное признание собственной вины — и вы отбываете наказание до конца следующего семестра. В противном случае я лично займусь выявлением личности, после чего последует исключение.

Студенты молчали, молчали и учителя. Гарри мельком оглядел их: видно было, что им некомфортно не меньше, чем детям.

— На этом всё. Приятного аппетита.

Сев на своё место, Блэк как ни в чём не бывало продолжил трапезу. Гарри, сощурившись, посмотрел на него. Даже будучи просто портретом, Блэк не нравился ему, сейчас же откровенно бесил. Как он его поймает? Не легче было просто замять это происшествие?

Почувствовав, как на его левую руку легла тёплая ладонь, Гарри повернулся к Альбусу.

— Зачем ты ходил в Запретную секцию? — мягко, словно понимая, что ходил по грани, спросил Ал.

— Я не ходил, — буркнул Поттер.

— Ходил. Я знаю.

— Даже если и так, — огрызнулся Гарри, — тебя это не касается.

— Гарри, — Альбус начал легонько поглаживать его руку, — я же не осуждаю…

— Ещё бы ты меня осуждал!

Вырвав руку и испытывая при этом какое-то странно-ироничное чувство дежавю, Поттер подхватил с пола сумку и вышел из Большого зала…

Время приближалось к полуночи, когда Гарри, спрятавшись за пологом ото всех в целом и от Дамблдора в частности, дочитывал последние страницы «Непостоянных рун». Сейчас, когда вся книга, за исключением пары завершающих абзацев, была прочитана, его с каждой секундой охватывала злость: ничего стоящего и полезного он так и не нашёл. Внутренний голос на угрозы, призывы помочь и вопросы, что же такого примечательного он высмотрел в абсолютно обыкновенной книге с абсолютно обыкновенным названием, каких на свете миллионы, отмалчивался.

Гарри думал: может, он что-то пропустил, не понял? Но, вспоминая главу за главой, понимал: нет, это не он ошибся. Ошибся его внутренний голос.

Эта мысль, какой бы печальной и тоскливой ни была, заставляла Поттера радоваться: хоть в чём-то этот нахальный, самоуверенный, эгоистичный, пошлый… в общем, внутренний голос ошибся.

Гарри был уверен, что на оставшихся трёх страницах так же, как и предыдущих четырёхстах, он не найдёт ничего интересного, но продолжил читать уже чисто из принципа. Закончить, забыть, выспаться и совершать новые подвиги под кодовым словом «Дом».

Автор «Непостоянных рун» знал, о чём писал. Гарри признал, что его повествование было плавным, постепенным, переходящим от азов к самой сути. В конце подводились итоги всего написанного: кратко и более-менее понятно. Поттер беззвучно засмеялся: он потратил почти неделю на чтение этой ереси, а нужно было всего лишь открыть последние страницы! Никогда он ещё не чувствовал себя таким глупым и жалким. Но в следующий раз он поступит по-умному. Надо же когда-нибудь начинать учиться на своих ошибках?

С облегчением и лёгким разочарованием Гарри захлопнул книгу.

«Прекращай злиться и раздражаться, — внутренний голос подал признаки жизни. — Эта книга сделала из тебя настоящего монстра: мрачного и огрызающегося на всех и вся. Ты стал хуже меня!»

Гарри в ожидании, когда внутреннее «я» перейдёт к самой сути, протёр глаза и потянулся.

«Я… — внутреннее «я» помедлило, — я ошибся. Не знаю, что это такое было. Мне показалось… Ладно. Отнеси её на место, и давай уже выспимся нормально».

До Поттера, проникнувшегося важностью момента (не каждый день внутренний голос признавал, что оплошал) и уже слегка задремавшего, весь смысл слов внутреннего «я» дошёл не сразу. Зевнув, ещё раз протерев глаза и перехватив поудобнее уже осточертевшую книгу, Гарри тихо отодвинул полог и побрёл в гостиную.

Отметив, что никого, кроме развалившегося на диване кота, в общей комнате не было, Гарри подумал, что что-то подобное с ним уже происходило. Он остановился и, нахмурившись, пытался вспомнить, когда именно это было, но слабый поток мыслей и воспоминаний был прерван тихим голосом:

— Гарри.

Гарри обернулся. Альбус, хоть и был в пижаме, сонным не выглядел, даже наоборот, он был как никогда серьёзен и сосредоточен. И смотрел прямо на него.

Странно это было. Как Дамблдор мог его видеть? Ведь на нём была…

«Не было, — устало откликнулся внутренний голос. — Ты забыл её надеть».

— Куда ты собрался? — воспользовавшись тем, что Гарри пребывал в думах о мантии-невидимке, Ал подошёл ближе.

— Не твоё дело, — огрызнулся Поттер. Тем не менее попытки увеличить расстояние он не предпринял.

Ал вздохнул, незаметно шагнув ещё ближе.

— Может, уже настало время поговорить?

Он внимательно вглядывался в глаза Гарри. Точнее, пытался вглядываться: в стёклах очков отражалось пламя камина, и глаз было совсем не видно. Зато отчётливо просматривались тёмные круги под глазами, потрескавшиеся губы и странный шрам на лбу. Этот шрам давно привлекал внимание Ала, но спрашивать было как-то неприлично.

— Нет, — Гарри ответил почти на автомате.

— Почему нет? — ещё один шаг.

Гарри нахмурился. Это был странный вопрос, но… Действительно, почему нет?

Поттер прошёл мимо Альбуса к дивану, на котором вальяжно развалился кот, и приземлился рядом, уставившись на догоравший огонь в камине. Альбус расценил это как «да» или что-то вроде того. Последовав за Гарри, он расположился на полу около дивана, спиной к камину. Это должно было быть свидетельством его раскаяния. Пусть даже он ещё не до конца понимал, в чём была его вина.

Но Гарри не спешил начинать разговор, и Дамблдор решил сделать это первым:

— Спрашивай, — тихо, но решительно разрешил он. Сейчас, что бы Гарри ни спросил, он бы всё выложил подчистую.

Но Поттер и после разрешения не заговорил. Столкнув кота с дивана и бросив «Непостоянные руны» на пол, он улегся на живот, подложив под голову в качестве подушки левую руку. Ал удивлённо следил за всеми этими махинациями. Кот, решив то ли отомстить, то ли показать своё превосходство, с лёгкостью забрался обратно на диван, садистски потоптался на Поттере и нахально развалился у него на спине, для безопасности вцепившись в рубашку когтями.

Дамблдор опасливо покосился на Гарри, ожидая очередного всплеска раздражения, но увидел, что Поттер довольно улыбался. И невозможно было с уверенностью сказать, кто выглядел более довольным: кот, занявший «королевскую» позицию, или Гарри, оказавшийся «подставкой». Зрелище это было таким милым, что Ал фыркнул, чем тут же привлёк к себе внимание Поттера.

Гарри, вспомнив, зачем он, собственно, здесь находился, почувствовал себя неуютно. В общем-то, следовало признать, что последние две недели он вёл себя ужасно, а Ал был таким… таким…

— Спрашивай, — снова повторил Альбус, сжав свисавшую с дивана правую руку Поттера.

«Ну, вот! — думал Гарри, но уже без злости и раздражения. — Опять он такой… добрый и понимающий! Нельзя таким быть. Просто невозможно».

— Так, — Гарри заговорил, раз уж было разрешено. — Ты и Розье?

Ал улыбнулся, только улыбка эта была какой-то грустной.

— Я так и знал, что это будет твой первый вопрос, — шутя, начал он. — Да. Мы были близки в прошлом году.

— Что случилось? — Гарри внимательно вглядывался в лицо Ала: сейчас как никогда хотелось чётко видеть каждую эмоцию Дамблдора.

— Это было на её дне рождения, как раз на пасхальных каникулах, — Гарри понял, что Ал не видел его, хоть и смотрел в упор: больно уж Дамблдор был неподвижен, а голос его звучал ровно, и в нём не было никаких эмоций. — Агнесс исполнилось восемнадцать. Её родители устроили настоящий пир. Приглашена была вся элита с пятого по седьмой курс. У меня, как у её… спутника… были некоторые привилегии. Плюс один гость в приглашении.