«Что такое? Я же уже получал письма от Дамблдора, разве нет? Так в чём сейчас дело?» — «В том, что тогда Дамблдор был жив, а сейчас — нет». — «Ладно, открываю на счёт три. Раз…» — «Три! Открывай, давай». Этот диалог с самим собой помог понять, что именно нужно сделать. Нужно открыть конверт и прочитать то, что написал директор. Там могли быть сведения, которые помогли бы выиграть войну или ещё что-нибудь важное, или…

Одним точным движением Гарри сломал печать. В конверте был только один лист. Он был точно такой же, как и тот, который Поттер получил шесть лет назад, где было приглашение в школу чародейства и волшебства Хогвартс: желтоватый, плотный. Но написано это письмо было не зелёными чернилами, а простыми чёрными.

Гарри повертел лист, посмотрел с одной стороны, с другой, проверил его на наличие скрывающих чар и произнёс заклинание, выявляющее прозрачные чернила. Нет, ничего. Здесь действительно была только одна строчка.

«Прости меня, Гарри. Прости за всё».

Простить? За что простить? Опять эти загадки. Даже из могилы Дамблдор всё ещё вёл свою игру. Скримджер ошибся — партия ещё не была окончена. Гарри оторвал взгляд от пергамента. Солнце ушло за горизонт, а вместе с ним ушли и краски заката. Остались только голубой и серый. Как быстро идёт время! Кажется, только вчера он узнал о существовании волшебного мира, о Хогвартсе, попал в Гриффиндор и нашёл друзей. Кажется, что только вчера он был одиннадцатилетним мальчонкой, радующимся рождественским подаркам, которые и не надеялся получить. Но вот он совершеннолетний, «мужчина», как выразилась миссис Уизли… и впереди его ждёт неизвестность. И есть лишь два пути: умереть или убить, стать мучеником или палачом.

Гермиона и Рон застали Гарри стоящим у окна и смотрящим в бесконечную даль. И они, как всегда, молча встали по обе стороны, смотря туда же, куда смотрел он, пытаясь увидеть то, что он видел.

Гарри обернулся и, увидев друзей, улыбнулся. Их глаза были полны тревоги, заботы и понимания. Они любили его, а он любил их. Это было самым главным — любить и быть любимым, особенно для Гарри, который был лишён этого и семьи всё своё детство. Теперь его семьёй были Рон и Гермиона.

Они уселись на кровать Рона. Наконец, тот не вытерпел и выпалил:

— Так что там с письмом Дамблдора?

Гарри криво усмехнулся и протянул пергамент друзьям. Они, толкаясь, как дети, чтобы лучше видеть, начали читать, при этом Гермиона чуть ли не лежала на Роне. Через несколько мгновений Рон недоумённо посмотрел на Гарри. В его взгляде читалось искреннее непонимание.

— И что, это всё?

Гарри передёрнул плечами, мол, как видишь. Гермиона же продолжала смотреть на пергамент. Поводив над ним палочкой, она объявила:

— Прозрачных чернил нет, скрывающих заклятий тоже. Здесь только то, что написано, — она подняла глаза на Поттера. — Гарри, за что профессор Дамблдор мог просить у тебя прощения?

Гарри округлил глаза:

— Гермиона, ты знаешь всё, что знаю я, ведь я рассказывал вам обо всём, что происходило на наших занятиях.

— Но ты мог забыть что-то, — настаивала она, — или же просто не рассказывать. Каждый имеет право на личную жизнь.

Поттер промолчал. Конечно, у него была личная жизнь, и не всеми её аспектами он делился с друзьями. Но и они, в конце концов, не всё ему рассказывали. Например, то, что они уже на протяжении некоторого времени были больше, чем друзья.

— Ладно, — Гермиона решила сменить тему, — ты не знаешь, за что Дамблдор просит прощения. А что со снитчем?

Гарри достал из кармана золотой шарик и протянул его подруге. Та аккуратно взяла его и осмотрела.

— Может, это не тот снитч? То есть, не тот, который поймал ты?

— А зачем тогда Дамблдор завещал Гарри какой-то левый снитч? — Рон был реалистом и ни в какие «может» не верил.

— Откуда мне знать, Рональд? — раздражённо отмахнулась она. — Это просто теория.

Рон обиженно насупился. Гарри улыбнулся. Нет, всё-таки они идеальная пара.

— Мы все устали, — вздохнула Гермиона, поглаживая Рона по колену. — Обсудим это утром.

Она поднялась, пожелала спокойной ночи и ушла в их с Джинни комнату.

Гарри смотрел на то место, где только что сидела Гермиона, и думал, что она идеальная девушка: умная, добрая, красивая, и что Рону очень повезло. Уизли потряс друга за плечо:

— Гермиона права, приятель. Уже поздно, давай спать.

Гарри кивнул и перебрался на свою кровать.

— Спокойной ночи, Рон.

— Спокойной ночи, Гарри.

Гарри уснул прямо в том, в чём был: в джинсах и рубашке, сжимая в руке снитч и письмо Дамблдора.

*

Солнце слепит глаза, холодный осенний ветер бьёт в лицо. Он высоко, так высоко, что слегка кружится голова. Он… летает! Под ним проносятся красные и зелёные точки. Они тоже летают, причём так быстро, что кажутся сплошными линиями. Что-то блестит. Да, золотая вспышка там, внизу. Он направляет метлу вниз. Земля, она так быстро приближается. «Ты не успеешь… ты разобьёшься…» — звучит в мозгу. Но вот он выходит из крутого пике, трибуны ликуют. Но цель всё ещё далеко. Рука не дотягивается. Надо принять решение. Он не высоко, и если упадёт — насмерть не расшибётся. «Готов?» — спрашивает внутренний голос. Кивок. Прыжок. Боль ослепляет. Но вроде кости все целы. Он садится. Сейчас его вырвет. Но вместо рвоты на ладони падает золотой шарик со слабо трепыхающимися крыльями…

Гарри проснулся. Всё тело было липким от холодного пота. Неприятное ощущение. Он лежал на чём-то неудобном. Пошарив рукой по груди, он обнаружил небольшой кожаный мешочек. «Подарок Хагрида», — вспомнил он. Сова принесла его ещё с утра вместе с ядовито-зелёным несъедобным тортом и письмом, в котором лесничий писал, что не сможет поздравить Гарри лично, и объяснял свойства мешочка. Тогда же Гарри сложил туда ценные вещи. Сейчас он мысленно проклинал свою привычку спать на животе: грудь неприятно покалывало.

В комнате была темнота, но он всё ещё видел голубое небо и золотое солнце из сна. Сон. Гарри резко сел на кровати. Ему приснился первый квиддичный матч. И — точно, как он только мог забыть! — на своей первой игре он поймал снитч ртом, а не руками. Ртом! Он, как можно тише, чтобы не разбудить Рона, надел кроссовки и очки, нашарил на кровати письмо и снитч, которые выронил, пока спал, и вышел из комнаты. Лестница предательски скрипнула. Гарри поморщился и прислушался, не разбудил ли кого. Всё было тихо. Он медленно спустился на первый этаж и вышел в сад.

Уже было утро, часов четыре-пять. Серое небо разительно отличалось от того, которое было во сне. Гарри лишь надеялся, что погода разгуляется и у Билла с Флёр будет замечательная свадьба. Он смотрел на солнце, которое постепенно показывалось из-за горизонта. Восход отличается от заката. Он более холодный и сдержанный, как взрослый человек. В то же время закат — маленький ребенок, шаловливый и непоседливый, но уже порядком уставший за день. Гарри вздохнул. Не надо откладывать. Скоро все начнут просыпаться, и начнётся предсвадебная суета, а он хотел это сделать в тишине и спокойствии. Гарри закрыл глаза, поднёс снитч к лицу и нерешительно коснулся его губами.

Что-то произошло. Гарри почувствовал, как всё нутро скрутило; он не мог ни дышать, ни двигаться, а потом его как будто засунули в крутящуюся воронку.

На том месте, где минуту назад стоял Поттер, теперь была пустота. И не было ничего свидетельствующего о том, что здесь вообще кто-то был.

========== Глава 2. Пятая точка мира ==========

Гарри открыл глаза, и первым, что он увидел, было всё то же серое небо. Он осмотрелся. Нет! Паника затопила его. Он был не в «Норе»! Что произошло? Где он находился? Какого чёрта происходило?! Его окружали серые здания, вплотную стоявшие друг к другу. У некоторых были пристроены сверху этажи. Он явно находился в бедном районе большого города. Только вот какого города? С шелестом мимо него пронеслась гонимая ветром листовка. Мельком глянув, Гарри увидел, что на ней был изображён человек. Он ещё раз осмотрелся. Теперь Поттер заметил, что на стенах было прикреплено множество таких плакатов: «особо опасен», «разыскивается», «сообщить властям»… Ладно, что бы ни произошло, надо возвращаться в «Нору» и уже там разбираться со всем этим. К тому же там друзья, они помогут.