«Это не должно меня больше касаться».

«Это касается только тебя, и что-то…»

Послышался очередной грохот. Гарри снова судорожно сжал кулак, из-за чего края камня вонзились в ладонь. Он не хотел вмешиваться, не желал этого всем сердцем, но что-то заставило его выйти в коридор, на ватных ногах дойти до комнаты Аберфорта и войти внутрь. Всё это сопровождалось абсолютной тишиной, переходящей в зубодробительный звон в ушах, ничего не двигалось, ничего не происходило, это было похоже на один из тех кошмаров, которые он видел глазами Волдеморта, но как только Гарри оказался внутри, на него обрушился целый мир. Целая реальность.

Тут царил разгром: осколки разбитого зеркала, словно острый мозаичный ковёр, усыпали пол, журнальный столик разлетелся в щепки, книги и некоторые полки валялись на полу, будто по спальне пронёсся ураган. Все трое были не в лучшем виде: у Аберфорта был разбит нос и под правым глазом наливался яркий синяк, по подбородку Геллерта медленно стекала из уголка губ тонкая струя крови, Альбус был взвинчен и встрёпан, будто прошёл через минное поле, но что хуже всего, все они, казалось, обезумели. Геллерт и Аберфорт стояли друг напротив друга с палочками наизготовку. Они сверлили друг друга злыми взглядами, и Гарри не знал, кого стоило опасаться больше, потому что оба они выглядели пугающе сумасшедшими. Ярость, злость и ненависть витали в воздухе, словно тот был ими наэлектризован, Гарри становилось трудно дышать.

— Прекратите оба! Сейчас же! — тихо скомандовал Альбус, переводя палочку с одного на другого. Его голос звенел от напряжения. — Если вы сейчас же не опустите палочки, я вас оглушу. Быстро. Быстро!

Геллерт хищно усмехнулся, и его кровавый оскал выглядел до ужаса жутко. У Гарри неприятно скрутило живот.

— Вы можете избить друг друга до смерти, разгромить дом и разрушить всю планету, но не смейте использовать волшебство в моём доме!

Альбус говорил что-то ещё, но его никто не слушал. Он и сам, казалось, говорил на автомате, потому что всё его внимание было буквально приковано к этим двоим. Геллерту было всё равно. Первое заклинание сорвалось с палочки, едва Альбус умолк. Аберфорт с лёгкостью увернулся, зарычал и послал заклинание в ответ. Ал что-то крикнул. Гарри же не мог даже осознать до конца, что происходит. Его словно парализовало, он стоял, вжавшись в дверь, перед его глазами проносились разноцветные лучи заклинаний, кажется, он видел зелёный, и в голове промелькнула мысль: «Только бы не Авада Кедавра». В голове кружили десятки, сотни мыслей, которые ему даже не принадлежали. Внутреннее «я» бунтовало, кричало и билось в истерике, виски жгло раскалённым железом, перед глазами белело, и единственной мыслью, принадлежавшей ему и затерявшийся в круговороте остальных, была мольба о том, чтобы всё это скорее кончилось.

В какой-то момент — что-то подсказывало ему, что это был не он, точнее, не теперешний он, а прежний, тот безрассудный самоотверженный и глупый гриффиндорец, который совершенно не думал о последствиях, — он увидел, как Альбус, воспользовавшись их передышкой, двинулся вперёд, чтобы… чтобы — что, остановить их? Стать буфером? Как бы то ни было, Ал явно думал, что опасности нет, но заметил уже сорвавшийся с кончика палочки Геллерта алый луч заклинания слишком поздно. Гарри заметил его раньше. Голова по-прежнему взрывалась, но что-то заставило его двигаться. Шагнув вперёд, он схватил Альбуса за руку и дёрнул на себя. Тот уже успел вызвать щит, о который должно было удариться и рассыпаться заклинание Геллерта, но, когда Гарри потянул его на себя, щит соскользнул и луч отрикошетил от него, как от стены или зеркала.

Время замедлилось. Гарри наблюдал за тем, как этот самый луч, уже набравший скорость, направляется прямиком к нему, но не чувствовал ни страха, ни вины, не было и позывов к бегству и спасению. По-прежнему казалось, что это был не более чем просто дурной сон, но вот заклинание ударило его в плечо и отшвырнуло к кровати. Удар был такой, будто его одновременно избили сотня Гремучих ив, стая оборотней и все слизеринцы разом. Затылок обожгло болью, он пытался сжать в руке воскрешающий камень, но его там не было, а над ним кружили Альбус и Геллерт. Казалось, они были напуганы до смерти, но Гарри не понимал почему, ведь его самого страх покинул в одно мгновение — как и тревога, и лишние мысли, и сомнения. Осталась только скованность, но он должен был побороть её, он понял, что должен был сказать что-то очень важное им обоим, что-то, на что не хватало смелости до этого, но свет постепенно стал тускнеть и…

Всё кончилось. Голос в голове исчез. Мир наконец-то замолк. Так внезапно и нелогично. Неужели это и был… конец?