Когда Поттер зашёл в комнату, Ал уже сидел на своей кровати, нетерпеливо распечатывая письмо. Рядом разместилась что-то прямоугольное, завёрнутое в упаковочную бумагу… коробка? Ящик? На спинке стула же вольготно расположилась сова.

Альбус выглядел удивлённым. Поттер, приноровившийся к тому, что письма Дамблдор получает раз в два дня, — тоже, потому что следующее письмо он должен был получить не раньше, чем завтра.

— Гарри, — позвал Ал, не отрываясь от письма, — пожалуйста, покорми сову. Печенье в тумбочке.

В тумбочке Дамблдора порядка, мягко говоря, не наблюдалось. Верхняя полка, где студенты обычно хранили всякие мелочи вроде брелоков и других безделушек, была буквально завалена конфетами, пачками вафель и печенья, а нижняя — фантиками и упаковками. За две недели этих фантиков накопилось более чем достаточно, но Ал, кажется, считал по-другому.

Отыскав открытую пачку печенья и достав её, Поттер уселся на кровать Альбуса и подозвал к себе сову. До этого притворявшаяся спящей, она тут же встрепенулась и перебралась к Гарри на плечо. Поттер отломил от печенья кусочек и протянул сове. Та сразу же выхватила его из рук, чуть не укусив Гарри за палец. Он хотел сначала обидеться на такую неблагодарность, но подумал, что она всё-таки не укусила его, и отбросил эту мысль.

Альбус всё читал письмо, а сова с невероятной скоростью поглощала печенье. Когда же на дне пачки остались только крошки (не стоит думать, что сова съела всю пачку — большую часть ещё утром сгрыз Дамблдор), Поттер высыпал их себе на ладонь и протянул руку сове, мол, последние крохи тебе отдаю, самому ничего не остаётся. Птица без зазрения совести склевала и их, не проявив к голодавшему человеку никакого сочувствия.

Довольно ухнув, она уселась на руку Гарри, которую тот приглашающе вытянул.

Сова, решил Поттер, была довольно-таки дружелюбной, что встречалось крайне редко: совы не любили чужаков. А эта ничего — и поела и, можно сказать, приласкалась.

В тусклом зеленоватом свете ламп что-то блеснуло на лапке совы. Присмотревшись, Поттер обнаружил, что это было металлическое кольцо. Такие же были и у школьных сов.

Подняв сову повыше, чтобы было лучше видно, Гарри всмотрелся в кольцо. Нет, это сова точно была не из Хогвартса. У их сов на колечках была выгравирована буква «Х». Здесь тоже была выгравирована буква, но другая — «Д».

— Что ты думаешь по этому поводу? — внезапно раздался голос Ала.

Гарри вздрогнул от неожиданности. Переведя взгляд на Дамблдора, он увидел, что тот протягивал ему письмо, при этом задумчиво смотря на посылку. Гарри несмело забрал письмо. Покрутив его в руках, он задался вопросом: зачем Альбус отдал его? Убрать куда-то? Прочитать?

Заметив его нерешительность, Ал поторопил:

— Читай скорее, — и вернулся к созерцанию коробки, завёрнутой в бумагу.

Опустив взгляд на пергамент, Поттер мимоходом отметил прямой, даже, можно сказать, какой-то консервативный почерк, и приступил к чтению.

«Ал,

Не так давно ко мне попала маггловская газета. На Чарах со скуки я решил быстренько глянуть её, и знаешь что? Магглы гениальны!

Представляю, какое у тебя сейчас выражение лица. Но нет, не бойся, я не отступлюсь от прежних убеждений. Просто это может помочь нам. Их технологии, лаборатории, научные центры. Как бы ни было прискорбно это сообщать, но они действительно продвинулись дальше нас, намного дальше.

То, что изобрели магглы, может по полному праву соперничать с высшими чарами и даже… превосходить их. Представь, что будет, если вся эта мощь выступит против нас.

Мы будем уничтожены, стёрты с лица Земли.

А теперь представь, что будет, если эта мощь будет на нашей стороне. Мы станем непобедимы. Мы сможем сделать то, что задумали.

Подумай над этим. Если ты не согласишься — я отступлюсь.

Но, Ал!..

Что касается моих исследований: результатов пока нет, но я уверен, что они скоро будут. Я выбью их.

Но что это я всё о делах?

То, что я прислал, — небольшое доказательство мощи маггловских технологий (и подарок тебе).

Эта штука… сейчас, найду название… фотоаппарат. В общем, она делает картинки — они называются фотографиями — того предмета или человека, на которого направлена объективом. Это что-то вроде портрета или картины, только делается мгновенно (и получается похоже — не в обиду художникам). Лучше посмотри то, что приложено к письму, — это и есть фотография.

Двигаться я её заставил обыкновенным раствором, тем, что используется и для картин.

Ты пока опробуй, всё, что ты снимешь, останется на плёнке. Проявим её зимой вместе.

И ещё раз: я ни на чём не настаиваю, просто подумай, Ал.

Целую, обнимаю.

Лер».

Поттер отложил письмо. Теперь он понял, почему Ал позволил ему прочитать письмо: Гарри всё равно ничего не понял. Хотя нет, пожалуй, одна вещь всё-таки понятна: в большой коробке, обёрнутой бумагой, был фотоаппарат.

— Всё? — Альбус, до этого не сводивший взгляда с коробки, перевёл его на Гарри.

Он снова что-то протягивал, какую-то карточку, но на этот раз Поттер не спешил её брать.

— Посмотри, Гарри, — поторопил Альбус.

Это была чёрно-белая фотография.

Изображённое на ней хмурое лицо принадлежало молодому человеку, примерно их ровеснику. Светлые глаза — определить их цвет по этой фотографии было просто невозможно — были прищурены и смотрели куда-то поверх объектива. Была видна часть руки, протянутой в сторону фотоаппарата. Вот парень куда-то отвернулся, а когда вернулся в исходное положение, прядь светлых волнистых волос упала на лоб. Он сердито отвёл их назад и вдруг перевёл взгляд прямо на объектив, широко улыбнувшись. И всё началось сначала.

— Это Лер? — спросил Гарри, отдавая Альбусу фотографию.

— Да, — нетерпеливо отмахнулся тот. — Так что ты об этом думаешь?

— О чём?

— О… — Ал нахмурился и заглянул в письмо, — фотоаппарате.

— Да ничего, — Поттер пожал плечами.

— Ладно, — вздохнул Дамблдор, — не узнаем, пока не посмотрим.

С этими словами он сорвал с коробки бумагу, и… это оказалась совсем не коробка, а какой-то кожаный чемоданчик. Ал вопросительно выгнул брови и, поставив его к себе на колени, начал осматривать со всех сторон. Гарри занялся тем же.

Обнаружив какие-то ремешки, скреплявшие две части этого чемодана, Ал осторожно их развязал. Та часть, что была тоньше, упала так быстро, что Альбус не успел даже моргнуть. Слава Мерлину, что упала-то она на кровать!

Теперь Поттер убедился, что это действительно был фотоаппарат. Он был вставлен в большую часть чемодана и находился как бы в ящике, только достать его оттуда было нельзя.

Этот фотоаппарат был раза в два (а вместе с ящиком — и во все три) больше того, который Гарри в своё время видел у Колина Криви на втором курсе.

— И что с этим делать? — пробормотал Ал.

— Там где-то должна быть кнопочка… — не успел Гарри договорить, как его ослепила вспышка.

— Ага. Нашёл.

— Ал! — возмутился Гарри, потирая глаза, перед которыми появились какие-то летающие чёрные точки.

— Прости-прости, — сам Дамблдор тоже жмурился. — Давай ещё раз?

— Нет! — Поттеру хватило и одного раза.

— Ну, пожалуйста, — Ал смотрел на него огромными глазами с расширенными от полутьмы зрачками. — Ну, Гарри. Гарри.

Поттер вздохнул, принимая поражение.

«Бесхребетный…» — раздался в мозгу тихий, едва слышимый внутренний голос.

Альбус поднял фотоаппарат повыше, и Поттера снова ослепила эта ужасная вспышка!

— Гарри, ну чего ты не улыбаешься? Давай ещё раз.

— Альбус, — угрожающе начал Поттер, но, подумав, решил, что чем быстрее Дамблдор удовлетворит своё любопытство, тем быстрее освободит его из рабства.

В общей сложности, считая два первых снимка, всего их вышло одиннадцать. Или двенадцать? Не суть важно. К тому времени, когда Альбус решил, что этого было достаточно, Гарри уже почти ослеп от вспышек. Едва Дамблдор сказал, что всё закончилось, на лице Поттера расплылась дьявольская улыбка (Ал же сам именовал его дьяволом — вот он и будет соответствовать).