Перекатившись к краю кровати, Дамблдор проворно и мягко спрыгнул на пол и со словами «Подожди, пожалуйста, я скоро» исчез за дверью душевой.

Гарри вздохнул, принимая тот факт, что на завтрак они не успеют, и достал из кармана мантии расписание. «Так, что тут у нас? Ага, сдвоённое с Гриффиндором Зельеварение. Ничего не меняется». Поттер дёрнул плечом. Не то чтобы он боялся идти на Зельеварение, просто не хотел. За прошедшие годы у них сложились отнюдь не приятельские отношения. И дело было даже не в Снейпе, а в самом предмете.

Зельеварение — наука, требовавшая к себе полного внимания и терпения, усидчивости и, чего уж скрывать, обширных знаний и понимания. Все эти качества, за исключением последних двух, имелись у Поттера, но не в достаточном количестве. Конечно, он мог пересилить себя, заставить, но какой в этом прок? Это лишь усугубит его и без того отрицательное отношение к Зельеварению.

Стоило признать, что Снейп обладал всем перечисленным. Так же, как и Слагхорн. Ведь не может посредственный человек приготовить такие сложные зелья, как Амортенция и Феликс Фелицис.

К слову о Слагхорне. Гарри познакомился с Горацием, когда они с Альбусом возвращались с прогулки у озера. Слагхорн был мил и дружелюбен, но ровно настолько, чтобы в случае чего использовать Поттера в своих целях. Конечно, первое, чем он поинтересовался, — не имеет ли Гарри какое-либо отношение к Эвансам из Дании. Получив ответ в виде отрицания сего предположения, он выглядел несколько разочарованным, но попытался замаскировать это под чем-то, отдалённо напоминающим добродушие.

Поттер подозревал, что Слагхорн уже сейчас, в столь юном возрасте, начал искать себе влиятельных друзей и покровителей. Гарри не осуждал его за это: каждый выживал, как мог.

— Я всё! — вырвал Поттера из размышлений голос Дамблдора, выходящего из ванной.

Гарри оглянулся, в душе надеясь, что если они поторопятся, то успеют перехватить хотя бы пару тостов, но вид Альбуса заставил эту мечту разбиться на кучу осколков.

— Ну, почти, — добавил Ал, увидев, что страдальческий взгляд Поттера направлен на полотенце, повязанное у него на бёдрах. — Я быстро, не паникуй.

Гарри закатил глаза и, улегшись на кровать, уткнулся носом в подушку, пробормотав что-то вроде: «С кем я только связался!»

Через минуту Поттер прислушался. Поняв, что не слышал ни звуков сбора, ни каких-либо других звуков вообще, он немного повернул голову и увидел, что Дамблдор так и стоял на месте в одном полотенце.

— Ты даже не начал одеваться! — возмущённо воскликнул он, приняв сидячее положение.

Альбус, то ли слишком удивлённый, то ли не знавший, что сказать, вскинул брови и направился к своей кровати. Гарри поднялся с кровати и, взяв сумку, вышел из комнаты, чтобы дать Дамблдору возможность одеться без посторонних глаз. Хотя сделал он это больше для себя, чем для Ала. Нет, конечно, он видел голых парней в душевой, да и в спальне его гриффиндорцы-однокурсники переодеваться не стеснялись, но это же Дамблдор… К такому Поттер ещё не был готов.

Гарри уже приготовился прождать целую вечность, тем самым неизбежно опоздав на урок, но Альбус не обманул: ему хватило, по внутренним подсчётам Поттера, около трёх минут.

— Ну, вот я и всё! — выйдя из спальни, бодро произнёс Дамблдор. Он раскинул руки в стороны и покрутился на месте, показывая, что действительно был готов.

Поттер обвёл его взглядом, полным сомнения.

— Точно всё? — подозрительно спросил он, всё ещё не веря, что Альбус мог собраться так быстро. — Ничего не забыл?

Дамблдор задумался на мгновение. Это показалось Гарри забавным: Ал нахмурился и выглядел очень сосредоточенным, накручивая при этом на палец локон волос совсем как кокетничающая девушка. Дамблдор скосил взгляд на волосы, и внезапно его лицо озарило понимание.

— Точно! Я забыл расчесаться! — широко улыбнувшись, воскликнул он.

Гарри притворно-испуганно спросил, округлив при этом глаза:

— Ты что, серьёзно?

— Да, — Альбус попытался сделать такой вид, будто действительно был озабочен этим вопросом, но ничего не вышло, и он снова улыбнулся. — Но так и быть, ради тебя я забуду об этой маленькой проблеме.

— О, спасибо, удружил! — фыркнул Поттер.

— Всегда пожалуйста, — Ал отвесил Гарри шутливый поклон. — Ты извини, конечно, — серьёзно продолжил он, — но давай поспешим, иначе опоздаем и на урок.

Гарри был настолько возмущён этой фразой (как будто именно из-за него они опоздали на завтрак!), что не сразу нашёл, что ответить. Вместо этого он посмотрел Альбусу в глаза, надеясь взглядом выразить всё своё возмущение, и увидел в них… веселье. «Он специально всё это говорит и делает! — думал Поттер. — Чтобы позлить меня!» Увидев, что Гарри нахмурился, Дамблдор произнёс:

— М-м-м, да, неудачная шутка, — не дождавшись от Поттера никакой реакции, Альбус забеспокоился всерьёз: — Эй, Гарри! Ты что, обиделся? Ну, Гарри!

— Ты можешь загладить свою вину только одним способом, — откликнулся Поттер. Заметив, что Дамблдор внимательно слушал, он продолжил: — Ты поможешь мне подготовиться к тесту по Зельеварению.

— Ладно, — немного озадаченно ответил Ал, но уже через мгновение смешливо продолжил: — Неужели всё настолько плохо?

Гарри скорчил мучительную гримасу, которая стала бы лучшим ответом даже для недалёкого человека (каким уж кто-кто, а Дамблдор не был).

До кабинета они дошли перешучиваясь и дурачась, уделяя особое внимание Зельеварению и волосам Альбуса.

Преподавателем Зельеварения оказался мужчина лет сорока. Поттеру он представился как профессор Джонс. По маггловской фамилии Гарри предположил, что профессор Джонс был либо полукровкой, либо магглорождённым. Профессор был человеком приятной наружности: густые тёмно-каштановые вьющиеся волосы, в которых проглядывалось несколько прядок седины, прикрывали уши, серо-зелёные глаза оглядывали класс проницательно и цепко, а морщинки в уголках рта и у глаз говорили о весёлом нраве профессора или по крайней мере о том, что он много улыбался. В целом, первое впечатление у Поттера сложилось положительное.

Когда профессор Джонс объявил классу, что каждый будет готовить какое-либо зелье, изученное за предыдущие шесть лет обучения, Гарри стал судорожно соображать, куда же ему спрятаться. Опозориться на первом же уроке? Это да, это он может. «Можешь, умеешь, практикуешь», — ехидно прокомментировал внутренний голос. Гарри шикнул на него в попытке заставить замолчать, но тот в ответ лишь мерзко хихикнул.

Откуда-то со стороны раздалось вежливое покашливание, и в тот же момент Поттер ощутил довольно-таки болезненный толчок в бок от Альбуса. Оглянувшись, Гарри увидел возвышавшегося над ним профессора Джонса, протягивавшего ему небольшую коробочку с какими-то бумажками. Автоматически Гарри взял одну из них и внимательно рассмотрел: это была жёлтая полоска пергамента, сложенная вдвое. Развернув её, Поттер прочитал аккуратно выведенные слова: «Эликсир радости».

Не успел Гарри опомниться, как профессор, едва Альбус вытащил свою бумажку, отошёл к следующей парте.

Поттер потёр лоб костяшкой указательного пальца. «Итак, Эликсир радости. Что мы про него знаем? — спросил он у внутреннего «я». — Только то, что изучался он на шестом курсе и что Принц-полукровка значительно изменил рецепт».

«И ты помнишь, как Снейп его изменил?» — задумчиво спросил внутренний голос.

Гарри тяжело вздохнул. Помнить-то он помнил, но только урывками и был не уверен даже в них.

— Ингредиенты найдёте там же, где и всегда, — раздался голос профессора Джонса. — Время вам дано до конца урока. Желаю удачи, и… начали!

Как только последние слова слетели с губ профессора, мимо Поттера пронёсся ураган баллов эдак четырёх по шкале Бофорта. Неубранный в сумку пергамент, который Гарри достал, готовясь к лекции, мягко спланировал на пол, зацепив по пути и перо. Подняв их, Гарри с облегчением отметил, что чернильница осталась на месте и не пострадала.

Поттер осмотрел класс. Альбус, сидя справа от него, что-то быстро записывал на куске пергамента, Слагхорн на первой парте о чём-то сосредоточенно думал, водя кончиком пера по носу, а Малфой, сидевший рядом с ним, с усмешкой наблюдал за столпившимися у шкафов студентами, которые все до единого оказались гриффиндорцами.