— Спасибо.

Кейтлин нахмурилась, посмотрела на полотенце у себя в руках.

— А, да ерунда, — отмахнулась она, приподняв уголки губ. — У тебя, кстати, губа распухла.

«Надо залечить. Но это потом», — сделал себе заметку Поттер.

Внезапно Кейтлин спохватилась:

— Гарри! Который час?

Гарри нахмурился, подсчитывая.

— Половина восьмого примерно.

Кейтлин округлила глаза.

— Я же опаздываю! Ещё в школу надо добираться.

Быстро повесив полотенце обратно на гвоздь, она выбежала из ванной и понеслась на первый этаж. Вот она только что была здесь — и вот её уже нет. Гарри побежал за ней. Догнал её Поттер только на первом этаже. Кейтлин стояла у подножия лестницы, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться.

— Разогнись, — посоветовал Гарри, — так будет лучше.

Она глянула на него и сделала так, как он велел. Через минуту дыхание Кейтлин выровнялось. Она посмотрела за спину Поттера: у входа её ждали несколько других девушек, с которыми Гарри её обычно видел. Людей в холле осталось немного, лишь самые зазевавшиеся, да и те спешили, как могли. Кто-то по пути даже дожёвывал тост с малиновым джемом.

Кейтлин в последний раз посмотрела на Гарри.

— До лета, — попрощалась она, вяло помахав рукой.

Гарри ободряюще улыбнулся, но ничего не сказал.

Внезапно Кейтлин подошла к нему близко-близко, привстала на цыпочки и поцеловала в щёку. Отстранившись, она посмотрела на Гарри, но он был настолько шокирован, что ничего не смог сказать. Кейтлин побледнела и, прошептав «пока, Гарри», убежала к подругам, ни разу не оглянувшись.

Поттер простоял в таком ступоре ещё пару минут. Когда же он осознал, что именно только что произошло, он побежал к выходу. Мысли метались в его голове, как стайка испуганных птиц, но главной, самой отчётливой и яркой, из них была: «Надо… надо объяснить ей, что ничего не может быть…»

— Кейтлин! — позвал он.

Прохожие удивлённо на него смотрели, но Кейтлин среди них не было. Было слишком поздно.

Гарри вздохнул: «Да, не очень хорошо вышло». Внутренний голос ехидно рассмеялся.

«И что теперь? На поезд ещё рано». — «А что ты будешь здесь делать? Ты же уже собрался. Или хочешь продолжения задушевной беседы с миссис Картер?» — «Нет, но…» — «Правильное решение. А на вокзале можно посидеть в зале ожидания».

Вот так обычно и принимались решения в жизни Гарри Поттера. Сам Гарри и его внутреннее «я» обменивались парой фраз (причём хотя бы одна фраза Поттера начиналась с «нет, но…» или «да, но…»), в итоге зачастую всё-таки побеждал внутренний голос. «Демократия в своём собственном внутреннем мире очень важна, и следует прислушиваться к внутреннему голосу, который, между прочим, даёт дельные советы», — не раз твердило внутреннее «я». На что Гарри угрюмо огрызался: «Демократия, ага. Больше на монархию похоже, где монарх — ты». «Ну, если только ограниченная монархия», — хихикал голос.

Гарри откинул волосы со лба. Никогда в своём времени он не позволял себе подобной роскоши, ведь непременно кто-нибудь да узнал бы «того самого Гарри Поттера». Здесь же он был никем, частью многоликой серой массы. И это был единственный плюс его пребывания в этом времени.

«Всё-таки он прав, — решил Поттер, имея в виду внутренний голос. — Меня здесь больше ничего не держит».

Он зашёл в один из многочисленных тёмных переулков, которые довольно хорошо изучил за этот месяц, и аппарировал.

Гарри оказался недалеко от входа на вокзал Кингс-Кросс, в каком-то тёмном переулке, который, возможно, когда-то и видел (иначе как бы он сюда аппарировал?). Выйдя на свет, он оказался со всех сторон окружён спешащими людьми. Всеми толкаемый Поттер стал пробираться к зданию вокзала, и вот, наконец, он стоял перед ним: такой знакомый, такой родной Кингс-Кросс, который непременно станет началом его пути домой.

Следуя согласно указателям, минут через десять Гарри оказался в зале ожидания. Людей было немного, поэтому он мог занять практически любое место. Поттер сел недалеко от выхода к платформам и осмотрелся. Он ещё никогда не был в зале ожидания. Обычно он опаздывал на поезд, а не ждал его. Гарри глянул на большие круглые часы, находившиеся почти под самым потолком. Восемь. До «Хогвартс-экспресса» оставалось ещё три часа.

В такое время, когда пришёл слишком рано, иногда накатывает паника, что ты что-либо перепутал или забыл. Чтобы удостовериться, что ничего такого не случилось, Гарри снял с шеи мешочек, в котором хранилось всё ценное, и достал оттуда билет на поезд.

Небольшой клочок картонной бумаги, размером чуть поменьше ладони. Чёрные печатные буквы складывались в слова:

«Лондон — Хогвартс

Платформа 9 и 3/4, вокзал Кингс-Кросс

Время отправления: 11:00»

«Всё верно, — облегчённо вздохнул Гарри. — Только что теперь делать?»

Внутренний голос, так любивший раздавать советы налево и направо (хотя способный давать их только Поттеру), молчал. Возможно, он просто не знал ответа. «Да нет, быть такого не может, — подумал Гарри. — Просто дуется на что-нибудь, наверно».

День был солнечный, но снаружи, на улице, было ветрено. В памяти всплыли слова маггловской учительницы: «…В больших городах, дети, ветер всегда сильнее, чем в пригородах. Кто знает почему?» Никто не знал, а сейчас Гарри уже не помнил, что она тогда сказала.

Солнце постепенно поднималось выше и выше, освещая вокзал в целом и зал, в котором сидел Поттер, в частности сквозь стеклянную крышу. Гарри посмотрел вверх. Небо было ярко-голубое, без единого облачка, будто бы идеальное. «Если погода не испортится, можно считать, день удался».

Время прошло незаметно, вопреки убеждениям Поттера, что он здесь умрёт со скуки. Когда Гарри посмотрел на часы, было уже без двадцати минут одиннадцать. Это его несколько удивило, но и обрадовало тоже: он был ещё на шаг ближе к дому.

С лёгкостью встав на ноги, он направился к выходу к платформам.

Вот она, эта ставшая за столько лет родной перегородка, отделявшая девятую и десятую платформы. Вот она, та, с которой связана часть его многочисленных приключений.

Гарри осмотрелся, удостоверяясь, что за ним никто не следил, и быстрым шагом направился прямо в стену между платформами 9 и 10. Через пару секунд он уже стоял на платформе 9?.

Первое, что услышал Гарри, — истошное мяуканье кошек. Бедные животные, вынужденные сидеть в клетках, недовольно вопили, требуя немедленного освобождения. Совы вели себя поспокойнее и лишь недовольно ухали, возмущаясь таким количеством шума и невозможностью нормально выспаться. Ко всему этому, как дополнительный бонус, присоединялось кваканье жаб и лягушек, рыдание матерей, наставления отцов (что-то в стиле «Хорошо учись, не балуй, не дерись, слушай учителей и не нарывайся на неприятности, или мы отправим тебя учиться к магглам») и мученические стоны самих детей.

Гарри улыбнулся реакции одного мальчугана, который на просьбу матери не шалить ответил:

— Но мам! Я же паинька! — и сделал умильную рожицу.

Гарри был бы рад услышать подобные наставления от своих родителей; он даже представил это: стоят напротив него Лили и Джеймс, мама пытается внушить ему, чтобы он хорошо учился, кушал и тепло одевался, а отец стоит чуть позади неё и с хитрой улыбкой на губах подмигивает сыну. Лили резко оборачивается. Джеймс сразу же делает лицо кирпичом и серьёзно так говорит:

— Да, и главное, веди себя прилично. Чтобы никаких приколов и розыгрышей!

Когда же Лили отворачивается обратно к сыну, на лицо Джеймса снова возвращается широкая улыбка. Гарри улыбается в ответ. И оба они прекрасно знают то, чего не знает Лили: глубоко-глубоко, под грудой одежды, котлов и пергаментов, лежит заветный список новейших приколов, которые они совместно с Сириусом составляли всё лето…

Раздался гудок: оставалось десять минут до отправки. Самое время найти купе, пока не все ещё заняты. Гарри направился к поезду. «А он всё такой же красный, — мимоходом отметил он. — Хотя не исключено, что это вообще другой поезд».