— Почему ты на его стороне? С каких пор?

— Тут нет ничьих сторон, мистер Дамблдор, мы все в одной лодке.

— Но ты сам, разве ты сам не злишься?

— А должен?

Они замолчали. Гарри хотелось спуститься вниз, выяснить наконец в чём дело, и разобраться с этим раз и навсегда, но тело, казалось, парализовало.

— Единственный, на кого я злюсь, — продолжил Геллерт, — это твой брат. Подумай обо всём, Ал. У тебя есть ночь, чтобы решить, что ты будешь делать дальше.

— Куда ты пошёл, Лер? — голос Альбуса был взволнованным и тревожным.

— Я — спать, а ты остаёшься здесь.

Послышались шаги, Геллерт подошёл к лестнице и, бросив мимолётный взгляд вверх, заметил замершего на ступеньках Гарри. Его взгляд дал тому понять, что этот разговор не был предназначен для его ушей, и Гарри чувствовал себя, как чувствует себя ребёнок, ставший случайным свидетелем родительской ссоры, которая, что ещё хуже, напрямую касается его самого. Вяло улыбнувшись, будто пытался подбодрить его, Геллерт склонил голову на бок, и Гарри знал, что услышал бы от него, не будь за стеной Ала: «Не влезай, не сегодня, иди спать, завтра будет лучше, всё обойдётся». Но неужели он мог просто оставить всё как есть и спокойно пойти обратно в постель? Да как же.

— Это вообще-то мой дом! — окрик Альбуса заставил его вздрогнуть. Геллерт дёрнулся и прищурился, а затем обернулся, как в замедленной съёмке.

— Великолепно, Ал, — он недобро улыбнулся. — Просто замечательно. Я тогда, пожалуй, пойду к себе домой.

Он бросил быстрый взгляд на Гарри — тот готов был поклясться, что снова уловил его мысли, нет, даже настроение, — и широким шагом направился к двери.

— Нет, Лер, я не это имел в виду. Лер, останься! — Ал выбежал в холл в попытке остановить его, но опоздал: дверь за Геллертом захлопнулась, Гарри даже показалось, что он слышал звон стёкол. — Лер! Чёрт! — Ал ударил кулаком по стене и с удивлением посмотрел на появившиеся на костяшках пальцев ссадины. Но этого, видимо, было недостаточно, и он продолжил бить стену, с каждым ударом повторяя: — Чёрт-чёрт-чёрт!

Когда он обернулся, Гарри его не узнал: было в нём что-то дикое, безумное и жёсткое, будто от прежнего Ала, которого он когда-то знал, не осталось ни следа, а его место занял кто-то чужой. Он выглядел потерянным, Гарри хотелось чем-то помочь ему, но внутренний голос подсказывал, что это не самая лучшая идея. Ал метался по холлу, как зверь, запертый в клетке, то яростно растирая глаза, то запуская руки в волосы, словно пытаясь их вырвать. В какой-то момент он заметил Гарри, и от его взгляда тому стало не по себе.

— В чём дело, Ал? — когда слова сорвались с его губ, он не смог узнать собственный голос.

— Давно ты там стоишь, Гарри? — медленным шагом Альбус подошёл к лестнице и, поднявшись, остановился сбоку от Поттера.

— Достаточно, — Гарри поднял глаза, не собираясь отводить взгляд до тех пор, пока первым этого не сделает Альбус, но тот был намного увереннее его — сейчас и вообще.

— Ты всё слышал.

— И нам нужно поговорить. Я хочу знать, в чём дело, Ал. И впредь, если тебя что-то не устраивает, обсуждай это непосредственно со мной, а не с кем-то ещё. Не с Аберфортом и даже не с Геллертом. Со мной.

— Не сейчас, Гарри, — задев его плечом, Альбус стал подниматься по лестнице. — Поговорим завтра.

— Ал!.. — он обернулся, но тот даже не помедлил.

— Всё завтра, Гарри.

Он чувствовал себя виноватым, хотя толком не понимал, в чём именно был виноват. Был ли вообще? Вероятно, раз всё дошло до… такого.

— Ал, я люблю тебя.

Наверное, он просто отчаялся или выбрал неподходящий момент, потому что ответа не последовало, наверху захлопнулась дверь и затихли шаги. Несколько минут Гарри стоял в растерянности, тщетно прислушиваясь к тишине, но за этим больше ничего не последовало, а он не знал, что делать дальше. Геллерт ушёл, Альбус его ненавидел, и, кроме этих двоих, в этом времени, в этом мире у него никого больше не осталось.

«Соберись, — сурово велел внутренний голос, оказавшийся настолько громким, что казалось, в голове прогремел небольшой взрыв. Гарри поморщился. — Ты, чёртов Гарри Поттер, которому море по колено, победитель Тёмных Лордов, Пожирателей Смерти, василисков, дементоров и сумасшедших преподавателей ЗоТИ, распустил нюни из-за того, что разонравился смазливому красавчику Альбусу Дамблдору?»

«Заткнись».

«Ты не имеешь права потопить нас на такой мелочи, — внутреннее «я» огрызнулось, будто защищаясь от действительно решившего избавиться от него Гарри. — А вот если бы ты…»

Усилием воли отгородившись от всех мыслей, Гарри спустился в гостиную и прилёг на диван. Он думал о том, что же такое мог сделать, что вывело Ала из себя. Ведь сколько Гарри себя помнил, сколько он помнил Альбуса Дамблдора, никогда и ни из-за чего тот не злился так сильно. Ему даже представить злящегося Дамблдора было сложно, поэтому всё произошедшее казалось сущим абсурдом. Где, Мерлин бы всё это побрал, где и в чём он ошибся?!

Проснувшись, Гарри подумал, что что-то не так. Он не помнил, когда и как заснул, но отлично помнил, что было до этого, будто прошло не больше пары-тройки минут. Он прислушался к ощущениям. Было тепло и светло, слышался далёкий и будто бы нереальный звон капели, доносившиеся детские крики и смех, и ощущалось чьё-то присутствие. Открыв глаза, он обнаружил возвышавшегося над ним Ала.

— Я тоже тебя люблю. Держи, — тот протянул ему чашку, от которой поднимался дымок. Гарри сел, предварительно запутавшись в пледе, которого, он готов был поклясться, вчера не было, и забрал чашку, хотя и не было никакого желания пить что бы то ни было. Пальцы обожгло, но он не подал виду и только лишь кивнул. — Прости, я был неправ вчера. Мне не следовало тянуть и додумывать на протяжении нескольких месяцев, а нужно было сразу поговорить с тобой.

— Ты заставляешь меня нервничать, Ал, — Гарри поставил чашку на столик и свесил ноги, пристально глядя Дамблдору в глаза.

— Прости, это всё Лер, он сделал меня параноиком, — Альбус покачал головой.

— Просто начинай.

Альбус кивнул.

— Я нашёл это, — порывшись в карманах, он выудил какой-то смятый клочок пергамента, больше похожий на неудавшийся эксперимент Гриндевальда, и протянул его Гарри. Тот, пристально следивший за этими махинациями, с опаской развернул лист.

«Ты самый большой идиот всех времён и народов, Поттер».

— Я нашёл это в спальне в ту ночь, когда вернулся на рождественские каникулы. Сначала я решил, что это ерунда какая-то, но чем больше я об этом думал, тем более странным всё казалось и тем полнее становилась картинка…

Гарри не слушал. Он пытался, но смысл слов просто не доходил до него. Так вот где он прокололся. Нет, не так, не прокололся. Он просто закопал себя заживо. Сильнее себя в этот самый момент он не ненавидел даже Волдеморта.

«Лги и возмущайся, как дышишь, — шептал внутренний голос, но Поттеру совершенно не хотелось ни того, ни другого. — А что, есть другой выход? Выхода нет».

Не поднимая головы и сверля взглядом листок, исписанный его скачущим почерком, он заговорил:

— У тебя были целые рождественские каникулы, несколько месяцев и последние дни, чтобы выяснить, что это абсолютно ничего не значит, но вместо этого ты решил устроить трагедию и вовлечь в неё своего брата, Геллерта, да кого угодно, но не спросить меня.

Лицо Ала стало каменной маской. Гарри поднялся и заходил по гостиной взад-вперёд, будучи не в силах выдержать его взгляд.

— Мне нужно было оценить и обдумать всё.

— И как, пришёл к каким-нибудь выводам? — он хотел, чтобы его голос в кои-то веки звучал едко, но не вышло.

— Отчасти, — Альбус тоже поднялся и, схватив Гарри за руку, заставил остановиться. — Но ты только что лишь подтвердил мои догадки.

«Вот же…»

— И какие догадки? — сердце забилось чаще, а может, наоборот, остановилось, и теперь лишь мысли хаотично метались в голове и сталкиваясь друг с другом и дробясь на осколки.