О да, Гарри знал. Был третий вариант развития событий, и он искренне надеялся, что его плану не помешает ничего непредвиденного вроде свалившейся на голову дубинки великана или гиппогрифа, решившего затоптать его до смерти, но Марка в это посвящать не собирался. Как бы глупо это ни звучало, учитывая его склонность и тягу ко всему смертельно опасному, Поттер собирался прожить долгую и, желательно, счастливую жизнь. Собирался следить за Волдемортом по мере его рождения, взросления и становления. Хотел ли он попытаться всё исправить, избавить мир от грядущего ужаса и террора? Естественно, эта мысль не отметалась, но заняться ею Поттер планировал по мере появления. Если же ему, как и предрекал Марк, не удастся изменить всё к лучшему, то он будет бороться с Волдемортом клюшкой и вставной челюстью, будучи стариком далеко за сотню лет. Ну а если без шуток, то кто знает, может, ему это и удалось, и сейчас в своём времени Гарри Эванс всё ещё был жив и даже, возможно, после исчезновения своей молодой и неопытной ипостаси вышел на охоту за Волдемортом. Если же и последнее ему не удастся, то… собственно, для этого он сюда и пришёл. Если всё пойдёт как всегда и выйдет так, что он не доживёт до собственного исчезновения, он должен передать то, что знает, Ордену Феникса и друзьям.

«Это абсурд…» — начал было внутренний голос, но Поттер задвинул его в дальний угол сознания. Да, план был неидеален, но два других его не устраивали чуть больше, чем полностью. Отыскав в сумке только что купленные пергаменты, перо и чернила, Гарри разложил всё это на столе. Марк, закинув ногу на ногу и сцепив на колене руки, с любопытством за ним наблюдал, но никак не комментировал. Долгое время Гарри размышлял, с чего начать. Объяснить всё, что произошло за последнее время, так, чтобы звучало правдоподобно и чтобы это не посчитали проделкой психопата или шуткой, казалось невозможным. Ну а что он мог написать? «Привет всем, тем утром я поцеловал снитч, а потом меня занесло на сотню лет в прошлое, где я встретил молодых Дамблдора и Гриндевальда и стал жить с ними»? Ну да. Решительно обмакнув перо в чернила, Гарри вывел первое, что пришло в голову: «Дорогие Рон и Гермиона!»

Он исправлял и зачёркивал каждое третье слово, а смятые и выброшенные листы пергамента перестал считать уже после шестого. Гарри не имел ни малейшего понятия, сколько времени всё это заняло, Марк всё это время не сводил с него взгляда, что сильно нервировало, но в итоге вышло вполне сносно.

«Дорогие Рон и Гермиона!

Это так странно — писать это письмо здесь и сейчас, осознавая, что если вы и получили его, то я с большой долей вероятности уже мёртв. Вам это может показаться абсурдом, потому что для вас прошло не больше нескольких часов, но для меня этот долгий период оказался полным трудностей и преград.

Утром в день свадьбы Билла и Флёр я проснулся на рассвете. Уже не помню из-за чего, но сам факт. Над «Норой» занимался рассвет, и я не мог перестать думать о загадочном снитче, оставленном в наследство Дамблдором, да и то письмо, в котором он просил прощения, — всё это выбило меня из колеи. Я вспомнил, что в своём первом матче поймал снитч ртом, и это натолкнуло меня на мысль, что нужно делать. И я сделал, надеясь хотя бы немного прояснить ситуацию, желая, чтобы всё стало легче, но вышло как всегда. Я оказался в незнакомом месте, «Норы» не существовало, и я был просто в ужасе, опасаясь, что Волдеморт каким-то образом добрался до вас. Я аппарировал в Лондон, в «Дырявый котёл», чтобы узнать, что произошло, но что-то было не так в самом городе, в его атмосфере, и уже тогда мне следовало задуматься и насторожиться, но в баре я настойчиво требовал Тома до тех пор, пока незнакомый бармен, посчитав, что я явно не в себе, не предложил мне сливочное пиво и газету. А в газете стояла дата: 1 августа 1898 года.

Не буду описывать, что со мной приключилось за эти месяцы. Если вкратце, я отправился в Хогвартс, надеясь в его огромной библиотеке отыскать способ вернуться обратно, но, как вы уже, наверное, догадались, ничего не вышло. Невероятнее всего то, что я встретил там Дамблдора — восемнадцатилетнего, огненно-рыжего и по-прежнему притягивающего к себе людей, как магнит. Трудно представить? Вот уж точно.

Альбус был приветлив и участлив, несмотря на то, что учился в Слизерине, — ох уж эти стереотипы! — помогал мне, и я даже не заметил того момента, когда мы стали кем-то вроде друзей. Время летело с безумной скоростью. Учебный год подошёл к концу, я сдал экзамены и сказал «прощай» Хогвартсу и — не вслух, конечно, но мысленно — Альбусу. Но у него на это были свои планы. Впрочем, чему удивляться — это ведь Дамблдор. Всё оказалось слишком сложно, я переехал в Годрикову Впадину, продолжил тесно общаться с Дамблдором и его тогда ещё другом Геллертом Гриндевальдом. Да, тем самым.

Осознав, что не смогу вернуться обратно, я стал искать пути уничтожения Волдеморта. Я хотел изменить его судьбу, уничтожить будущие хоркруксы, даже думал о том, чтобы убить Риддла или его предков, но, как мне услужливо подсказали, изменить само время, а уж тем более ход истории, у меня не выйдет. Мне оставалось смириться, но этот вариант меня не устраивал. И я решил прожить эту жалкую сотню лет (всего ничего, правда?) и, дождавшись своего исчезновения, уничтожить наконец Волдеморта. И я надеюсь ещё хотя бы раз увидеть всех вас, но, как я уже говорил выше, если вы получили это письмо, это верный признак того, что что-то как всегда пошло не так и я, скорее всего, уже мёртв. Не стоит плакать, Гермиона, я почти уверен, что прожил счастливую жизнь. Здесь я нашёл то, о чём мечтал слишком долго, — семью, дом, место, куда можно вернуться после долгого и трудного дня и забыть обо всех проблемах. И если вы получили это письмо, то мне не осталось ничего иного, кроме как рассказать вам всё, что мне известно о хоркруксах, и возложить обязанность по уничтожению Волдеморта на ваши плечи.

Итак, хоркруксы. Я расскажу вам о том, что они из себя представляют и где их найти. Не задавайтесь вопросами, просто поверьте в то, что я расскажу, тем более объяснить это вам будет некому.

Мы знаем, что их шесть, седьмая часть души — сам Волдеморт. Во-первых и во-вторых, это, конечно, дневник Риддла и кольцо Гонтов, которые уже уничтожены. Двумя хоркруксами у нас меньше. В-третьих, медальон Слизерина, который находится у Амбридж. В-четвёртых, диадема Равенкло, которая спрятана в Хогвартсе, в Выручай-комнате, в месте, где хранятся вещи, которых в школе быть не должно. В-пятых, чаша Хаффлпафф — в Гринготтсе, в одном из самых охраняемых сейфов, принадлежащем Лестрейнджам. И в-шестых, Нагини.

Я знаю, в какую ситуацию ставлю вас, но вы не будете разбираться с этим в одиночку. Женщина, которая передаст вам это письмо, Лидия Варанс — она поможет вам всем, что будет в её силах, а Марк расскажет обо всём подробнее. Вы можете полностью доверять им. И ещё… возможно, вы встретите человека, который также захочет помочь, но ручаться за него я не стану. Если так, будьте с ним осторожны и отбросьте свои предрассудки.

Всё не должно было кончиться так, и это письмо выглядит, как глупая шутка, но, как ни пытался, я ничего не могу исправить.

Не расстраивайтесь и не сдавайтесь, несмотря ни на что, ведь счастье можно найти даже в тёмные времена, если не забывать обращаться к свету.

С любовью,

Гарри.

27 ноября 1899 года».

— Было тяжело, — проницательно глядя на него, тихо произнёс Марк, когда Гарри, покончив со всем этим, перевернул лицом книзу три запечатанных письма. Тот кивнул и прикрыл глаза. Тяжело? Не то слово. Это было невыносимо. Накрыв ладонью его руку и подавшись вперёд, Марк продолжил: — Всё будет хорошо, Гарри, обещаю. Я всегда был и буду с вами, даже если вы этого не захотите.

Гарри не отдёрнул руку — сил не осталось, да и перчатка Марка была приятной на ощупь. Ему было стыдно, он чувствовал себя конченым подонком из-за того, что сваливал свой долг на чужие плечи, но…

— У вас нет иного выхода, Гарри, — мягко прервал его мысли Марк. — На вашем месте я поступил бы точно так же.