— Эванс, проходите.

Заложив руки за спину и глядя прямо перед собой, Гарри деревянным шагом прошёл в кабинет и встал напротив её стола, не обращая внимания на устремлённый на него тяжёлый взгляд. Он не оправдывался и не объяснялся — во-первых, говорить без разрешения не позволялось и жестоко каралось, а во-вторых, особого желания выкручиваться у него не было.

— Вы нарушили устав, несмотря на прямой запрет курирующего аврора, который старше вас по званию и у которого вы находитесь в подчинении, самовольно отлучаться от обучения в не предназначенные для этого дни, — сухо начала Крикерли, сложив руки в замок. Она казалась не человеком, а бездушной куклой — настольно неподвижной и безэмоциональной была. — Вам придётся написать объяснительные на моё имя и на имя главы Аврората, более того, вы отлучены от обучения на две недели, и данный проступок будет занесён в ваше личное дело, что в свою очередь повлияет на дальнейший карьерный рост и…

Гарри слушал вполуха. В какой-то момент его абсолютно перестало интересовать собственное будущее в Аврорате, и не из-за каких-то психологических переживаний, потрясений или внутреннего надлома, который был результатом слишком больших ожиданий, возложенным им на самого себя, как им внушали на лекциях по психологии. Ему просто стало всё равно, причём не в этот самый момент, и не вчера, и не когда он спрашивал разрешения у Миллса. Задумавшись, Гарри осознал, что всё равно ему стало намного раньше. Да, работа аврора была его подростковой мечтой, но после того, как он оказался здесь, в этом абсолютно новом мире, один и с кучей проблем, которые должен бы решить сам без помощи друзей или Дамблдора (ну, по крайней мере, умудрённого опытом Дамблдора), приоритеты постепенно встали на свои места, и борьба с преступниками заняла своё заслуженное место где-то в конце списка.

Крикерли продолжала что-то говорить о безответственности и низкой культуре поведения современных курсантов, перейдя теперь, по-видимому, к моральному террору, когда Поттер оборвал её:

— Просите, мэм, — уверенно вклинился он, делая шаг вперёд, что, как Гарри понял по выражению лица заместителя главы Аврората, было воспринято как грубейшее нарушение субординации. — У меня было некоторое время для того, чтобы подумать, и я пришёл к выводу, что работа в Аврорате не то, чего я хочу от жизни.

«Чего ты вообще-то от жизни хочешь?» — проворчало внутреннее «я», очень правдоподобно походя на сварливого старика.

— Что вы имеете в виду? — тот факт, что её оборвали на середине фразы, сказался на тоне Крикерли: теперь её голос звучал сварливо и несколько грубо.

— Я ухожу из Академии, мисс Крикерли, — терпеливо объясни Гарри. — Так всем будет лучше: я не испорчу собственную жизнь, а в Аврорате не будет сотрудника, который приходит на работу по принуждению.

Она долго молчала, сверля его взглядом и стуча пальцами по столешнице, пока наконец не вымолвила:

— Что ж, это ваше право, Эванс. Зафиксируйте свои слова официально и можете быть свободны.

Крикерли пододвинула ему пергамент, перо и чернильницу, и Гарри не стал медлить. Когда со всей волокитой было покончено и он оказался посреди оживлённой улицы маггловского Лондона, ему наконец удалось вздохнуть с облегчением, и в это самое мгновение Поттер почувствовал себя счастливее и свободнее. Ему нужно было освободиться от того, что тяготило его, тянуло назад и не давало жить спокойно и счастливо, и одной из таких вещей была Академия Авроров. Теперь первый шаг остался позади, и Гарри уже знал, каким будет второй.

Лондон никогда прежде не казался ему таким красивым и родным местом. Сколько ни был здесь, Гарри ни разу не задумывался о том, что в сущности представляли из себя эти мощёные улицы и узкие переулки, вдалеке дымящее сизым трубы фабрик и заводов, вечно куда-то спешащие люди и даже неизбежная канализационная вонь большого города, но всё это было тем, что так сильно отталкивало и одновременно привлекало его в этом городе. Лондон жил своей жизнью, не обращая внимания ни на кого и ни на что, и сам Гарри должен был поступать точно так же — должен был научиться этому уже очень давно и вопреки всему. Но ведь для него всегда было сложно жить своей жизнью — потому, прежде всего, что его жизнь ему никогда и не принадлежала вовсе. Но теперь это осталось в прошлом, как и та, прежняя жизнь. Вдоволь насладившись пьянящим ощущением свободы, которого он никогда в полной мере до этого не испытывал, Гарри аппарировал в кафе. Оставалось воплотить в жизнь то, что он задумал, и для этого ему нужна была Лидия.

В кафе было несколько посетителей, что заставило Гарри на пару минут затормозить, — и не удивительно: день был в самом разгаре, а Поттер в последнее время наведывался сюда исключительно ночью. Пара девочек-близнецов крутилась на стульях и о чём-то громко рассказывала отцу, который, кивая, потягивал кофе и напоминал им об остывающем супе. На всю эту компанию неприязненно косилась женщина среднего возраста, готовая вот-вот взорваться и обрушить на них свой праведный гнев. В дальнем углу беседовала пара состоятельного вида мужчин. Лидия крутилась между столиками, виртуозно балансируя сразу с двумя подносами, при этом умудряясь казаться дружелюбной и приветливой. У окна же приютился с книгой в руках, обтянутых перчатками, Марк, чему Гарри, откровенно говоря, нисколько не удивился. Приняв это как очередную шутку судьбы — или просто как данность, — Поттер устроился напротив.

Марк, казалось, был удивлён. Отложив книгу и подперев подбородок рукой, он с интересом уставился на Гарри.

— Гарри, рад вас видеть, — он улыбнулся, отчего Поттеру захотелось ударить его, лишь бы не видеть больше этот наигранный оскал. — Что привело вас сюда?

— Хотел бы порадовать вас и сказать, что вы, Марк, но увы.

— А жаль. Подобные слова, даже будь они ложью, сделали бы меня чуточку счастливее.

Гарри передёрнул плечами, но промолчал.

— Вы что-то решили, — догадался Марк. От осознания этого его зрачки воодушевлённо расширились. — Поделитесь мыслями?

Он не играл, и Поттера это привело в замешательство.

— Разве вы не знаете на десять шагов вперёд то, что произойдёт? — язвительно протянул он, откинувшись на спинку стула и насмешливо глядя на Марка. Отчего-то вся эта ситуация его сильно забавляла. А может, он совсем уже с ума сошёл со всеми этими погонями за истиной и поисками верного решения, которого в принципе не существует. Марк скорчил недовольную рожицу, сильно походя на ребёнка, — ответ был весьма очевиден, — и Гарри, не удержавшись, фыркнул.

— Ах да, я и забыл, мы же по разные стороны баррикад, — елейно пропел Марк. — Мои дела с Райне — это мои дела, а ваши, вероятно, ваши, и меня они не касаются. Кажется, что-то такое, точную фразу уже не помню.

Гарри нахмурился. Это подозрительно сильно походило на то, что он сказал вчера Райне. Его подозрения подтвердились, когда Марк слащаво продолжил:

— И что же вы, Гарри, я вам рассказал по секрету, чтобы облегчить вашу жизнь, такие серьёзные вещи, а вы считаете их чушью собачьей? — под конец голос Марка звучал капризно и обиженно. Гарри раздражённо огрызнулся:

— А вы в этом вашем Ордене всё в общем кружке обсуждаете?

Марк тут же посерьёзнел.

— Нет. Профессор Райне решила услужливо поставить меня в известность о том, как вы относитесь ко всему этому, ведь именно она в своё время предупреждала меня, что ничего хорошего из этого не выйдет. Теперь я склонен прислушаться к её словам.

Гарри пожал плечами и отвернулся, меланхолично наблюдая за тем, как Лидия крутится вокруг столиков, ничуть не выглядя запыхавшейся или уставшей, но намёк не был принят, и минуту спустя Марк продолжил как ни в чём не бывало:

— Так вы убедились? — На озадаченный взгляд Поттера, он пояснил: — Насчёт диадемы. Вы же были в Хогвартсе именно ради этого, ради разговора с Серой Дамой.

Нахмурившись, Гарри дёрнул плечом. Марк улыбнулся.

— И что теперь? Вы же уже знаете, что делать, не так ли?