Остаток дня Поттер провёл в Хогвартсе, слоняясь по коридорам и предаваясь воспоминаниям о былых и грядущих днях, просто для того, чтобы ещё хотя бы немного побыть в этом раю безмятежности и домашнего тепла. Он вспомнил свой первый урок Трансфигурации и похожие одна на другую бесчисленные лекции по Истории магии, Прорицания, вводившие его в тупик, попытки скрыться от Филча, ночные скитания по коридорам и все те смертельно опасные вылазки, заканчивавшиеся Больничным крылом, Отряд Дамблдора, походы на кухню, наказания — ту жизнь, которая была у него когда-то очень давно. Он вспомнил всё — благо время ему это позволяло. Что ж, хотя бы это время позволяло ему. Гарри вспомнил и то, что было буквально год назад, — теперь уже эту жизнь. С каких пор он стал их разделять? Кто знает — сам он по крайне мере не помнил.

Ему не давала покоя мысль, что Марк не солгал, но что-то подсказывало ему, что всё не может быть так… просто. Каким бы бредом это ни казалось, но так просто, будто бы с неба, на него свалилось знание, которое он и вообразить не мог даже в самых смелых своих фантазиях, и это знание теперь было в полном его распоряжении, но проблема была в том, что его руки оказались крепко связаны. А ещё его насторожили слова Райне, хотя, конечно, доверять ей было чревато последствиями… С другой стороны, а что не было?

День подходил к концу. Прощание было долгим и очень тёплым. Гарри уверяли, что будут рады ему в любой день и в любое время, чуть ли не зазывали обратно и заставили дать обещание о повторном скором визите. Райне, к счастью, в учительской не оказалось, и одной головной болью у Поттера было меньше. В очередной раз сказав, что доберётся до Хогсмида самостоятельно и что провожатые ему не нужны, он вышел из замка.

Солнце клонилось к горизонту, но небо было серым и безжизненным. Чёрное озеро волновалось под натиском ветра, гигантский кальмар лениво и неохотно рассекал воду. Гарри подошёл к самому берегу, подставляя лицо хлёстким ударам ветра. Сколько раз он сидел около озера вместе с Алом? Десятки. Сотни. А с Роном и Гермионой? Бесчисленно. С этого озера, покачиваясь в маленькой лодчонке, впервые увидел замок. Здесь вместе с остальным гриффиндорцами праздновал окончание экзаменов. В этом озере он чуть было не утонул и не был убит русалками и гриндилоу. Сюда приходил, чтобы подумать. И вот сейчас он снова был здесь.

Прогулка по призрачным следам прошлого оказалась для него одновременно и раем на земле, и сущим адом: с одной стороны, он был безумно рад хотя бы на день вернуться в безмятежное (хоть и язык не поворачивался его так назвать) детство, но с другой, за воротами его ждала всё та же прежняя реальность и всё те же неразрешимые проблемы, и главной из них по-прежнему оставалась та самая. Гарри нужно было определиться с тем, что делать дальше. Пути было два, как бы безысходно — и слишком просто — это ни звучало: попытаться всё изменить или оставить всё как есть. Но что, если ни один из них его не устраивал?..

========== Глава 33. Третий вариант ==========

Уже в которую ночь прокравшись домой под покровом тишины, отчего его снова охватило тревожное чувство дежавю, Гарри пообещал самому себе, что это был последний раз. К счастью, Гриндевальда не было, и никто не собирался допрашивать его о том, что было. Впрочем, после утренней ссоры Геллерт вряд ли вообще стал бы с ним разговаривать. В эту ночь он снова не спал: хотел, но при всём желании не мог. Он должен был решить, что всё-таки делать дальше.

«Налить чашку чая и забыть обо всём, а потом сменить имя и уехать на юга», — тут же услужливо подсказал внутренний голос. Первому совету Гарри последовал беспрекословно, вполне даже серьёзно обдумывая второй. Он сидел на кухне в полном одиночестве, при тусклом свете лампы, вдыхая быстро распространявшийся аромат ромашкового чая и наслаждаясь тишиной. Ночь была чёрной, но, мельком выглянув в окно, Гарри увидел крупные хлопья снега, медленно опадавшие на землю. На минуту-другую залюбовавшись, он с грустью подумал, что зима в этом году наступила слишком рано.

Он рассмотрел все варианты и представил себя и других в каждом из них. Не то чтобы это заняло много времени — вариантов, как-никак, оказалось не так уж много, — но подумать было над чем. Если он попытается уничтожить будущие хоркруксы сейчас, что это ему даст? Смысл жизни на пару недель? Чувство спокойствия? Удовлетворённость самим собой? Надолго ли, учитывая слова Марка, что любые его действия не окажут никакого более-менее значительного результата? Да и можно ли доверять в подобных вещах такому человеку, как Марк, да ещё и беря в расчёт сказанное Райне? Не то чтобы, конечно, та была человеком, за честное слово которого Гарри готов был пойти и рискнуть жизнями тысяч людей. Слишком много «но» было в этом варианте. Ну а если он просто смирится и оставит всё как есть? Будет радоваться абсолютно скучной и обыденной жизни? Наслаждаться долгожданной свободой? Состарится и умрёт в постели в окружении десятка котов? Звучало как нечто нереальное — то есть ещё нереальнее, чем существование волшебного мира и тёмного волшебника, боящегося младенца и решившего его убить, уничтожив тем самым самого себя. Он искренне сомневался, что сможет не думать об этом хотя бы минуту — всё это настолько въелось в само его естество, что казалось чем-то обычным, неизменным, неотъемлемым. И что оставалось?

Чай давно остыл, кот, искусав и исцарапав руки Гарри, с удобством устроился у того на коленях и уснул, тихо мурча. Медленно опадавший снег за окном превратился в настоящую метель, покрыв землю ровным белым слоем. Было так бело, что, несмотря на темноту, глаза слепило. Земля словно бы обновилась, стала чище, но проблемы остались теми же, а на душе было по-прежнему тяжело. Ни один из двух вариантов не был для него приемлемым, ни один из их его не устраивал, но… Внезапно Гарри встрепенулся и вскочил на ноги, скинув кота, отчего тот недовольно зашипел и убежал в гостиную.

Ни один из вариантов ему не подходил. Но кто сказал, что их было только два?..

*

— Эванс, тебя Один ищет, — едва Гарри появился в Академии следующим утром, к нему подбежал Штейн и вывалил на него новости, которых Поттер, в принципе, и ожидал. — Сказал, как только появишься, отправить тебя к нему в кабинет.

Джейсона Пирса прозвали Одином за повязку на левом глазу — кто-то особо остроумный и, похоже, перечитавший книг по мифологии, уловил связь между старым аврором и персонажем древних преданий. На самом деле Один был чуть ли не самым демократичным и отзывчивым аврором, да и наружность его располагала. Чем-то он напоминал Гарри Рикарда Поттера — то ли усталым взглядом, то ли в целом выдержкой и умением подать себя. Когда Поттер вошёл в кабинет, Один как раз собирался на полигон.

— Курсант Эванс, — заметив Гарри, он обернулся, посмотрев на него исподлобья. Разного рода увечья никогда не смущали Поттера (взять того же Грюма, которого с огромным трудом можно было назвать красавчиком), но сверлящий взгляд единственного глаза Пирса постоянно смущал его, и этот раз не был исключением. — Миллс сообщил мне о вашем вопросе, и насколько я знаю, его ответ был вполне однозначным.

— Сэр, это было дело первостепенной важности…

Договорить Поттер не успел — Пирс прервал его, взмахом руки велев молчать.

— Объясняться вы будете не мне. Ступайте в Аврорат, заместитель главы мисс Крикерли уже ждёт вас. Надеюсь, вас не отстранят и я увижу вас на полигоне вместе с остальными курсантами.

Он как будто бы сочувствовал Гарри, при этом будучи суровым и жестоким, но ничего не делал — потому ли, что не мог, или потому, что считал происходящее правильным, Поттер не знал. Он кивнул.

Венузия Крикерли действительно ждала его, и Гарри задался вопросом, уходят ли вообще авроры домой или ночуют в Министерстве. Заместитель главы Аврората была женщиной среднего возраста. За два месяца обучения Поттер видел её пару-тройку раз, и в каждый из них она производила впечатление человека замкнутого и невпечатлительного. Заметив Гарри, нерешительно замершего в дверном проёме, она спокойно велела: