Когда миловидные женщина и мужчина, не отводившие друг от друга взглядов целый час, который они провели в кафе, покинули его, Гарри запер за ними дверь, улыбнувшись им вслед. Красивые люди, красивая пара.

Уходившее солнце слепило глаза и приятно грело, слегка припекая. Ласки солнечных лучей были приятны, как поцелуи, а воздух пах пряно, и всё было, в общем-то, хорошо. Даже удивительно.

— Гарри, — позвала Лидия. Поттер обернулся, недоумевая из-за того, что не заметил, как она подошла. Она была напряжена, — об этом буквально кричал весь её вид, каждый жест и взгляд — а ещё сосредоточена и серьёзна, как никогда прежде, будто сейчас сама её жизнь держалась лишь на тонкой нити, лавируя над бездной, полной кошмаров и личных монстров. — Приведи себя в порядок. И причешись уже, раздери тебя дракклы.

Обеспокоенно взглянув на неё, Поттер всё же направился в кладовую — переодеться и убраться с её глаз куда подальше, пока не лишился чего-нибудь родного и привычного. Сдёрнув фартук, он окинул себя взглядом. Что Лидии не нравилось? Нормально же он выглядел, даже рубашка была почти не мятая… Но с другой стороны, если он ничего не сделает, лучше ему будет спрятаться и не показываться Лидии на глаза всю оставшуюся жизнь. Разгладив на груди рубашку и пальцами расчесав волосы, Гарри посчитал, что большего сделать уже не мог, и на свой страх и риск вышел обратно в зал. И замер, будучи не в силах ни пошевелиться, ни сказать ни слова.

За какие-то несколько минут прежнее кафе, к которому он, как оказалось, так сильно привык, исчезло. Некое очарование и шарм словно пришли в гости, вольготно расположившись здесь тёмными тяжёлыми шторами, не впускавшими ни лучика света, тихой граммофонной музыкой, погрузивший зал во времена какого-то классика, и неуловимо изменившимся освещением, ставшим каким-то желтоватым и… тёплым, что ли. И прежняя Лидия тоже исчезла. Ну, по крайней мере, та, к которой он привык. Гарри мог бы углубиться в размышления о фасоне и цвете её платья, причёски и всякого другого в том же духе… хотя нет, не мог бы. Ну, платье. Ну, причёска. Ну, неплохо она выглядела. Непривычно, конечно, было видеть её без обычного фартука, но… к чему всё это было? Неужели только ради того, чтобы утереть нос какому-то кретину? А ещё главное — как? Как же тот факт, что женщины собирались дольше мужчин? И что же тогда получалось? Он собирался дольше девчонки?

Лидия обернулась на звук шагов и, едва её взгляд упал на него, поджала губы и зажмурилась, явно удерживая себя от убийства какого-нибудь Эванса. Нет, ну а что в самом деле он мог ещё сделать?

— Боги милосердные, Эванс, ты что, смерти моей хочешь? — наконец устало произнесла она, поднимаясь со стула, на котором сидела, и на ходу доставая палочку. Гарри опасливо следил за всем этим. Нет, не то чтобы он боялся — так, скорее, опасался в разумных пределах.

— Успокойся и относись ко всему легче, Лидия, — попытался он перевести всё в шутку. — Чего ты такая нервная?

— Я не нервная, а когда буду, ты первым узнаешь, — огрызнулась она и — Гарри даже не заметил, как Лидия направила на него руку, — взмахнула палочкой.

Гарри ожидал боли или, по крайней мере, весьма и весьма неприятных ощущений, но почувствовал только прохладу и опасливо опустил взгляд вниз, осматривая себя. Мерлин и Моргана! Что она с ним сделала? Он же выглядел как какой-нибудь щёголь из старых фильмов, которые когда-то видел краем глаза! Боги, да он выглядел как мистер Гэмптон, только без следов… кхм, жизненного опыта. Он испуганно взглянул на Лидию.

— Твои волосы просто выводят меня из себя! — буркнула та, бессильно опуская руку с всё ещё зажатой в ней палочкой.

Наскоро, опасаясь и одновременно желая увидеть своё отражение, Гарри взмахнул собственной палочкой, заставляя большое, во весь рост, зеркало появиться прямо напротив себя. Ну-у, начал успокаивать он себя, всё было не так уж и плохо. Ну и пусть, что волосы теперь торчали в разные стороны ещё больше, чем обычно, как будто после удара током, а костюм, в который его вырядили против его же воли, был просто кошмарен, старомоден, да и вообще! Одним словом, всё это было ужасно. Просто ужасно.

— Я не буду это носить, — против воли вырвалось у него. Голос звучал странно — ехидно и возмущённо, будто они на маскарад собирались и ему всего лишь не нравился костюм, а не на противозаконную сделку, честно слово!

— Эванс… — угрожающе начала Лидия, уперев руки в бока.

Но Гарри уже вернул привычные джинсы и рубашку и критически осматривал себя во всё ещё находившееся напротив него зеркало. Вот так-то было лучше. Привычнее. И он не чувствовал себя идиотом.

— Ты хочешь всё испортить? — жалобно прикрикнула Лидия. Казалось, что напряжение, не покидавшее её целый день, взяло своё и полностью её вымотало. Гарри сразу же почувствовал себя невероятно виноватым.

— Эй, всё пройдёт так, как надо, обещаю, — протянул он, делая самый дружелюбный и честный взгляд. — Просто тебе нужно успокоиться, Лидия.

— Успокоиться, — недовольно проворчала она. — Успокоиться. В гробу я видела твоё спокойствие. И когда ты всё испортишь, я убью тебя, ясно?

— «Когда»? Не «если»? — Поттер приподнял бровь.

— Когда.

— Что ж, — Гарри откашлялся, почесав затылок, что сразу же было сопровождено раздражённым взглядом со стороны Лидии. — Ладно, буду иметь стимул, чтобы всё не испортить.

Некоторое время они молчали, каждый думая о своём, — Гарри, например, о том, что можно было ожидать от предстоящей встречи, и о том, что неплохо было бы расправиться со всем поскорее, выжить и вернуться домой… ну, точнее, в дом Ала. Эта мысль смутила его, и он поспешил поскорее отвлечься.

— А что насчёт мистера Гэмптона? Он не будет против? — заинтересованно спросил Поттер. — Он вообще знает?

— Нет, конечно, — отмахнулась Лидия.

— Тогда будет очень интересно, если он застанет нас в весьма компрометирующем и неприглядном положении.

— Не застанет, — впервые за день на лице Лидии мелькнуло нечто вроде улыбки. — Он крепко уснул и проснётся только завтра утром, недоумевая, как же мог уснуть сидя в неудобном кресле в неудобной позе в неудобное время.

Гарри опустил голову, пытаясь скрыть улыбку.

— Интересно получается, — ехидно начал он. — За что же ты так с бедным чело…

Договорить он не успел, да и слова его были заглушены громким чётким стуком в дверь. Лидия встрепенулась. Растерянность полностью овладела ею, заставляя оставаться на месте и не позволяя даже нормально дышать. Судорожно сжимая и разжимая кулак, она сидела, глядя в одну точку, и, кажется, даже не моргала. Гарри, взмахом палочки наколдовав стакан с водой, присел около неё на корточки.

— Лидия, — позвал он и, дождавшись, когда она обратит на него внимание, протянул стакан. Она забрала, но Поттер сомневался в том, что поняла, зачем он был нужен. — Соберись. Ну же, — жёстко добавил он после того, как его слова не произвели никакого впечатления. — Как же твоё возмездие? Или ты уже передумала?

Когда глаза Лидии возмущённо сверкнули, явно оценивая и прикидывая, каким именно способом он будет убит, Гарри усмехнулся. Так-то было лучше.

— Вот и отлично, — сказал он вслух. — Тогда я пойду и открою дверь, да?

Не дожидаясь её ответа, Поттер встал и стремительным шагом направился навстречу новым знакомствам, приключениям и опыту. Сначала вся эта затея была ему не по нраву, но потом почему-то захватила и увлекла. В конце концов, в жизни нужно попробовать всё, и сейчас, когда он уже занимался сексом с учителем, несколько раз одержал победу над одним Тёмным Лордом и целовал другого, почему бы и не окунуться во все прелести контрабандистского дела? Распахнув дверь, Гарри натянул на лицо самую доброжелательную улыбку и заложил руки за спину.

Дверь отворилась медленно, как в каком-нибудь ужастике, впуская в кафе сумрак и прохладу уже вступившей в свои права летней ночи, и перед взором Гарри предстали двое. Совсем юный, явно не старше его самого, холёный мальчишка, блондинистый, с ярко, но отнюдь не дружелюбно блестевшими глазами, он явно не был счастлив находиться здесь, о чём прямо-таки кричал весь его вид — и выражение крайнего отвращения на лице, и скованность, похожая на боязнь дотронуться до чего-нибудь, и крепко сжатые в замок руки в изящных белых перчатках, облегавших кисти плотно, как вторая кожа. Второй, казалось, был настроен более миролюбиво. Улыбавшийся скромно, но одновременно заискивающе, он был молод, но казался старше своих лет, словно ему было известно то, что не было известно и многим мудрецам, прожившим не один век. Тёмные кудри, чёрные глаза, ямочки на щеках казались Гарри смутно знакомыми, но он был абсолютно уверен, что никогда прежде не видел этого человека. Краем глаза он заметил в петлице мужчины цветок, и какая-то смутная мысль закружилась на задворках сознания, но Гарри уверенно отогнал её прочь.