Спасибо всем сотрудникам Психологического института РАО, МГППУ, фонда «Со-единение» – всем друзьям, так или иначе поддержавшим автора в работе над бесчисленными вариантами книги в течение как минимум восьми лет. Вообще же общая хронология создания текстов, вошедших в книгу и сплавленных в ней, – с 1984 по 2017-й. Книга всей жизни…

Начну с необычного. С моей фантазии про слепоглухое человечество.

Дорогие папы и мамы!

Если бы все человечество было такое, то слепоглухота не считалась бы несчастьем. Она была бы нормой. Возможна ли цивилизация слепоглухих? Смогло ли бы человечество выжить без зрения и слуха, создать культуру и цивилизацию? И что это была бы за цивилизация и культура? Если вы, вместо того, чтобы оплакивать своих слепоглухих детишек заживо, всемерно поможете им в личностном росте, то тем самым и приблизитесь к ответу на вопрос, что за культура и цивилизация возможны на ощупь. Вы их создадите вместе со своими детьми. Правда, внутри зрячеслышащего человечества и с его помощью. Ну и тем лучше.

А то все-таки я лично не могу себе представить слепоглухое человечество, например, в первобытные времена. С опорой на развитую технику – не штука: современные зрячеслышащие люди не видят большую часть излучаемого света, не слышат большую часть звуков, однако изобретенным человечеством приборам это все доступно.

Ну и слепоглухое человечество это все наизобретало бы… Если бы как-то выжило до появления какой бы то ни было техники… Ясно, что и огонь ему как-то пришлось бы приручать, и колесо изобретать, а земной шар и зрячеслышащее человечество почти что на ощупь изучило, ползая по нему в весельных и парусных калошах да в колымагах, запряженных разнообразным зверьем. Как шутил Маяковский:

Хотя бы посредством собственных ягодиц, убедившись в покатости Земли, слепоглухое человечество сообразило бы, что вокруг нашей планеты что-то есть – и вышло бы в космос.

Мы живем в трехмерном пространстве: длина, ширина, высота/глубина. Добавляем четвертое – время. Фантасты гадают: а что, если бы измерений было больше или меньше? То есть и зрячеслышащее человечество в чем-то да ограничено и пытается представить себе, что было бы, если бы тех или иных ограничений не было, или, наоборот, их было бы больше. А не интереснее ли и, главное, не полезнее ли задуматься, каким образом ограничения снимаются?

Над этим задумалась культурно-историческая психология, созданная Л. С. Выготским и его последователями, разработавшими деятельностный подход. С опорой на него стал возможен феноменальный успех Загорского эксперимента – психолого-педагогического процесса в Загорском детском доме для слепоглухонемых. Бесспорной вершиной его признано высшее образование, полученное четырьмя выпускниками на факультете психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Но обучение «четверки» в МГУ – лишь наиболее яркое свидетельство успеха учебно-воспитательной работы не только и не столько с ней, а со всеми воспитанниками детдома.

В деятельности формируется психика, в том числе личность, и в деятельности формируется предметное тело человека (человечества) – его культура и цивилизация. В деятельности снимаются всяческие ограничения. Именно она – тот самый механизм, благодаря которому возможна компенсация слепоглухоты. Деятельность осуществляется, конечно, с наивозможно широким использованием всех сохранных и остаточных рецепций – зрительных, слуховых, тактильно-двигательных, вестибулярных, вибрационных и еще, наверное, многих неведомых, шифрующихся под псевдонимом всевозможных «энергий»… Но не сами по себе эти сохранные и остаточные рецепции компенсируют отсутствующие, а только в деятельности, никак иначе.

Очевидно, слепоглухие были всегда. Такими рождались. Такими становились – в раннем детстве и в более позднем возрасте, в том числе в глубокой старости. Их пытались лечить. А убедившись в неизлечимости, слепоглухоту пытались преодолеть психолого-педагогическими средствами. Не на пустом месте, не в порядке беспочвенного фантазирования Дени Дидро в своем знаменитом «Письме о слепых, предназначенном зрячим» пытался представить себе, как без зрения и слуха возможно сколько-нибудь нормальное человеческое существование и даже творчество.

И когда тифлосурдопедагогам удалось довести до высшего образования некоторых слепоглухих, – Елену Келлер и Ольгу Ивановну Скороходову, – тем в своих книгах пришлось отвечать, как возможно познание в условиях слепоглухоты. Основной вопрос философии – вопрос о происхождении и познаваемости окружающего мира. Аналогично тему познаваемости окружающего мира без зрения и слуха можно назвать основным вопросом психологии слепоглухих.

Мне в течение жизни довелось как минимум дважды пережить всплески острого интереса зрячеслышащих к слепоглухим. Первый раз – в молодости, когда я учился в Загорском детдоме и в составе той самой «четверки» на психфаке МГУ. Второй раз – в последние годы, благодаря бурной деятельности благотворительного фонда поддержки слепоглухих «Со-единение». Я обратил внимание, что прежде всего в таких ситуациях спрашивают именно о том, как формируются образы и понятия.

Зрячеслышащие в своем непонимании, как можно обходиться без зрения и слуха, доходят до неосознанного отрицания своей биологической единосущности со слепоглухими, то есть того, что слепоглухие – такие же существа, как зрячеслышащие, в чисто биологическом смысле. К такому же биологическому виду относятся. Даже мать слепоглухонемого ребенка, не понимая чего-то в его поведении, готова отнести это за счет слепоглухоты – фактически за счет того, что он какое-то иное, нежели она сама, существо.

Впрочем, многие взрослые вообще так относятся к детям, как будто сами никогда не были детьми…

На самом деле между полным отсутствием зрения и слуха и стопроцентным их наличием – множество вариантов, так что фантазия о «слепоглухом человечестве», мягко говоря, высосана из пальца бредящего, извините, психа, полностью игнорирующего реальность. В жизни же существуют, во-первых, слепоглухорожденные; во-вторых, ослепшие и оглохшие в раннем детстве; в-третьих, позднооглохшие слепые, потерявшие слух после формирования стойкой устной речи; в-четвертых, слабовидящие глухие; в-пятых, слабослышащие слепые; в-шестых, ослепшие и/или оглохшие в зрелом возрасте; в-седьмых, старческая слепоглухота; в-восьмых, слепоглухота, осложненная дополнительными проблемами – опорно-двигательными, умственной отсталостью… И при каждом варианте – свои особенности познания мира. Фактически, сколько слепоглухих, столько и индивидуальных возможностей и особенностей познания. Какое уж тут «слепоглухое человечество». Бесчисленные варианты слепоглухоты возможны только внутри человечества зрячеслышащего.

Так что каждый из нас, слепоглухих исследователей слепоглухоты, отвечая на вопрос, как возможно существование без зрения и слуха, может опираться главным образом на индивидуальный опыт. И у меня в этой книге нет другого выхода. Я ослеп в три года (при постепенно снижающемся, но остающемся до сих пор светоощущении), оглох в девять лет – при постепенно снижающемся остаточном слухе. Плюс прогрессирующие с возрастом опорно-двигательные проблемы – головокружение, на данный момент настолько нарушившее мое равновесие, что мне нужна инвалидная коляска. Читая мою книгу, все это надо учитывать – и снижающееся с возрастом остаточное зрение, и снижающийся остаточный слух, и нарастающее головокружение… У других слепоглухих – свои сочетания.