Одна слепоглухая девочка спросила меня, о чем мы разговариваем со зрячеслышащей пионеркой. Мы обсуждали книгу – не помню, какую, но в тот момент, отвечая на вопрос слепоглухой девочки, я книгу назвал.

– Почему она знает, а я нет?

– Потому что она много читает.

Будучи взрослой и живя в родном городе у родственников, эта слепоглухая женщина стала активной читательницей местной областной библиотеки слепых.

Теперь, продолжая отвечать на вопросы А. А. Бодалева – о классификациях. Лично у меня их очень много, по самым различным критериям.

Например, по критерию нарушенного, или изначально не налаженного, или же нормального, не затрудненного общения.

Еще критерий: одним стыд глаза выедает, а другие выходят из воды сухими, даже не встряхиваясь.

Критерий третий: одни умеют каяться (искренне признавать свою действительную вину), а другие не умеют – либо из самолюбия (признают «в глубине души», но не могут «унизиться» до признания вслух), либо из-за полного отсутствия самокритичности, из самообожествления, из искренней убежденности в личной непогрешимости. Есть еще демагоги – мастера не просто признавать, не просто отрицать свою вину, а взваливать ее на обвинителя, вывернуть истину наизнанку и вывернуться, да так, что обвинитель и сам не уверен, кто же в конце концов провинился: пакостник-демагог или его обличитель. Я перед такими демагогами бессилен, поэтому они мне особенно ненавистны. Единственное оружие, которое я против них придумал – это не связываться с ними, в упор их не замечать, игнорировать, как тот раздор из басни Эзопа, который чем больше бьешь, тем он сильнее разрастается.

Критерий четвертый: способ самоубийства – физического или морального, вследствие нетерпимости к другим или нетерпимости к себе, вследствие неумения принимать себя и других такими, как есть. Вследствие, наконец, неприемлемости наличного качества жизни – и невозможности (действительной или кажущейся) добиться желаемого качества.

Критерий пятый – отношение к слепоглухоте (шире – к любой инвалидности, к любой хронической болезни, к любому постоянному затрудняющему жизнь «фактору»). Либо игнорировать, либо исследовать, либо спекулировать. Все это могут и окружающие, а не только сам слепоглухой. Я предпочитаю исследовательский подход с обеих сторон: так легче друг друга понять.

Критерий шестой: юмор – ласковый, необидный, ерошащий волосы у ребенка на макушке; злой, саркастический, убийственный; примитивный, даже не обидный, а скучный, что ли, «несмешной»; наконец, отсутствие какого бы то ни было юмора, когда некто «серьезен как гроб».

Критерий седьмой: способность к благодарности (либо есть, либо нет). И еще – цена этой благодарности: нередко «в благодарность» от нас ждут и требуют отказа от себя, от собственной воли, от собственного образа мыслей, образа действий, образа жизни; ждут и требуют полного подчинения «благодетелю». От меня тоже этого много раз ждали и требовали, но, не дождавшись и получив категорический отказ, уличали в том, что я классифицирую друзей на «черных» и «белых», обзывали неблагодарным и предателем… Что верно, то верно: лучше «предать» рабовладельца, «кукловода», притворившегося благодетелем, чем самого себя. Разумеется, дилемма эта чаще и быстрее всего осознавалась мной, ибо речь шла о моей голове, о моей судьбе; агрессоры же искренне себя считали благодетелями, и их бывало очень жалко.

Но себе я тоже ведь не враг и поэтому в некоторых случаях сам могу предъявить очень жесткий ультиматум, потребовать, например, у жившего со мной брата, от которого деваться некуда, отказа от собственного круга общения, который фатально замыкался на отбросах общества – алкоголиках, наркоманах и уголовниках. То есть предъявлял ультиматум в интересах обоюдной безопасности – и своей, и своего брата. В том случае, конечно, если приходилось убедиться, что на сознательность и ответственность брата (инвалида с детства – олигофрена в стадии дебильности) рассчитывать по меньшей мере трудно, если вообще можно. И если ультиматум можно подкрепить достаточным авторитетом – не только моральным. Например, финансовой властью – тем, что все деньги у меня.

Когда брат женился и ушел в семью жены, жесткая взаимозависимость исчезла, а с ней и необходимость в ультимативном обращении. Со мной стал жить названый сын – официальный попечитель.

Кстати, обратите внимание на разницу: опекун опекает, несет юридическую ответственность за недееспособное лицо, то есть неспособное отвечать за себя самостоятельно, – за ребенка, например, или тяжелого олигофрена; попечитель же печется о лице, юридически дееспособном, но из-за проблем здоровья ограниченного в возможностях бытового и отчасти социального самообслуживания. Я, например, физически не могу мыть полы, стирать, самостоятельно пользоваться общественным транспортом, картой Сбербанка… Но интеллект в порядке, и юридически я дееспособен настолько, что работаю при случае с детьми, преподаю, пишу книги… Поэтому мой названый сын – мой попечитель, но ни в коем случае не опекун. Юридически мы оба дееспособны.

В общем, иногда можно быть очень мягким, а иногда приходится быть очень жестким. Смотря с кем. Смотря по тому, какова степень взаимной зависимости, есть куда или некуда деваться друг от друга, в чем и насколько можно друг на друга рассчитывать. А глобальная – и потому абстрактная – мягкость так же неприемлема, как и абстрактная, со всеми подряд, жесткость. Абстрактная мягкость превращает тебя в жертву каждого, кто не побрезгует на твоей шее прокатиться, а абстрактная жесткость превращает тебя в палача. Ни жертвой, ни палачом, естественно, быть не хочется. Значит, остается исследовать, каждый раз отдельно решать, насколько можно позволить себе мягкость и насколько приходится проявлять жесткость.

Критерий восьмой: заинтересованность. Избирательная – или детски-всеядная. Или тупость, апатия.

Сразу же всплывает и критерий девятый – креативность, способность или неспособность к творчеству. Причем речь идет не просто о познании. Заинтересованность в другом человеке, а следовательно – творчество отношений с этим человеком. Любовь. Этическое творчество.

Критерий десятый – темперамент. Холерик – вечная эмоциональная взбаламученность до самого дна; сангвиник – поверхностная эмоциональная разлохмаченность (те и другие делятся на умеющих и не умеющих сдерживаться). Меланхолик – подземные атомные взрывы; флегматик – на все реагирует «предельно рационально», как черный ящик, молчит. Меланхолики делятся на умеющих и не умеющих выражать свои чувства, а флегматики – на считающихся и не считающихся с чужой эмоциональностью, как-то отвечающих на нее или просто созерцающих. Эту классификацию я где-то вычитал, и, возможно, запомнил не совсем так, как это общепринято.

Критерий одиннадцатый: партнерство. По сексу, по спорту, по общению, по проблемным «остроугольным круглым столам»… По решению любых проблем мирными, ни в коем случае не конфликтными средствами, ибо в конфликтах бывают лишь противники. Особая разновидность партнерства – соперничество: есть противостояние, но нет конфликта.

Критерий двенадцатый: дотошность – до занудства, беспечность – до русского «авось»; ответственность и безответственность; опытность – неопытность в чем-либо.

Критерий тринадцатый: взаимность. Обязательна или нет. Готовность взять на себя «односторонние обязательства» или паритет, равенство, равноправие во всем, до смешного, до абсурда. В молодости я был сторонником паритета. Потом, пожалуй, переборщил с односторонними обязательствами, беря на себя больше посильного. Теперь же пробую сочетать одностороннюю ответственность и паритетную, смотря по ситуации. Предпочитаю все же одностороннюю, когда все зависит от меня и мне по силам.

Критерий четырнадцатый: правда. Искать правду, бороться за правду, жить по правде. Предпочитаю первое и третье. «Борьба за правду» освобождает от необходимости жить по правде, откладывает жизнь по правде до окончательной победы «в борьбе за правду». В случае поражения жизнь по правде считается невозможной, ибо для нее «нет условий». На словах все за правду, противников у правды не бывает. Я пришел к выводу, что на деле противники правды – именно борцы за правду.