― Прости. Ты прав, нельзя раскисать. Надо что-то делать. Идём.
Аннабет поднимается, и мы с ней собираемся уже отправиться в путь, как вдруг лесную тишину разрывает пушечный выстрел, теперь кажущийся ещё более грозным, чем в начале Игр. Сердце на миг замирает, а затем пускается вскачь: наших противников осталось всего двое. Знать бы ещё, кто они… Новость на минуту задерживает нас, но менять намеченного плана мы не собираемся.
Шаг за шагом мы преодолеваем расстояние, отделяющее нас от лабиринта, и вот впереди показывается просвет, обозначающий границу леса. Весь пройденный путь мы шли молча. Я невольно прислушиваюсь, втайне надеясь уловить новый выстрел, хотя и понимаю, что не стоит ждать лёгкой победы. Но тем невероятнее он звучит, когда мы подходим к кромке леса.
Я останавливаюсь и вопросительно гляжу на Аннабет. Одна жертва за другой ― ситуация всё больше накаляется. И теперь нас только трое. Трое трибутов на огромной арене… Сомневаюсь, что боги будут ждать, пока мы нечаянно столкнёмся.
Аннабет тоже выглядит растерянной.
― Давай для начала попробуем подойти к лабиринту, ― неуверенно предлагает она.
Так мы и поступаем, но идём ещё медленней, чем прежде, с трудом передвигая отяжелевшие ещё со вчерашнего дня ноги. Мы уже не таимся, пересекая открытую местность, лишь изредка на всякий случай оглядываемся по сторонам. Впрочем, не думаю, что нам сейчас грозит опасность.
Примерно на середине пути я поднимаю взгляд и, остановившись, хватаю Аннабет за руку. Далеко впереди ясное небо заволокли тёмные тучи дыма. Очень смахивает на лесной пожар. Вот только вряд ли это случайное природное явление. Я оборачиваюсь и вижу позади такую же картину. Вероятно, огонь занялся по всей окружности арены, за исклячением водного пространства.
Внезапно в той стороне, куда мы направлялись, раздаётся оглушительный грохот ― и за минуту лабиринт, со всеми его ловушками и чудовищами, перестаёт существовать, погребённый под земляной насыпью. Лишь у подножия осевшего холма остаётся упоминание о нём в виде груды камней, поднявших вверх густое облако пыли. Каменные своды, крепкие, как сама скала, рухнули в одночасье, точно насквозь прогнившая деревянная постройка, ― явно не по своей воле. Теперь нам точно больше некуда идти, хотя, по правде говоря, в последнее время мы и не думали о том, чтобы войти в лабиринт.
Между тем, пока мы стоим в нерешительности, огонь стремительно приближается, подгоняемый всеми ветрами. Если так пойдёт и дальше, то менее чем за полчаса он доберётся сюда и тогда выгоревшая под солнцем трава вспыхнет как сухая солома, а мы окажемся запертыми в кольце смерти. Я верчу головой в поисках укрытия и понимаю: если где и искать спасения, то на самом высоком холме посреди арены, по-прежнему остающимся зелёным. По крайней мере, туда бушующая стихия дотянется в последнюю очередь. Чувствую, Игры закончатся там, где и начались…
Переглянувшись, мы с Аннабет понимаем друг друга без слов. Срываемся с места и бежим, спотыкаясь, в сторону возвышающегося холма. Моё сердце с силой бьётся о грудную клетку ― и не только из-за бега. Все мысли теперь сводятся к одному: вот оно, начало конца…
Взобравшись на вершину, я задерживаюсь на том месте, где покатый склон переходит в ровную площадку, и оборачиваюсь, глядя вниз. С высоты холма арена видна как на ладони. За то время, пока мы бежали, огонь разошёлся вовсю. Неиствуя, он уже почти подобрался к самому подножию холма, а чёрные столбы едкого дыма едва не закрыли полностью небо. Ничего не скажешь, эффектное зрелище!.. Должное предшествовать самому драматичному сражению.
Но если огонь подобрался так близко, значит и наш противник где-то рядом ― я отрываю взгляд от окрестностей, чтобы как раз вовремя увидеть приближающуюся к нам с противоположной стороны Клариссу. Она пока ещё далеко, по ту сторону находящегося в центре храма, но уверенно направляется в нашу сторону. Аннабет, секундами позже меня заметившая противницу, становится за моим плечом и натягивает стрелу. Стрелять она не торопится, но с Клариссой нужно держать ухо востро. Дочь Ареса преодолевает разделяющую нас преграду и останавливается шагах в двадцати. Даже с такого расстояния я вижу исступленный, дикий блеск её глаз. Игры изменили нас всех, но перемены в Клариссе внутреннего характера, отобразившиеся на её облике, особенно заметны. Даже несмотря на то, что её и раньше-то нельзя было назвать пацифисткой.
В правой руке она держит меч, почти такой же как у меня, и время от времени взмахивает им, словно ей нетерпится поскорей вступить в бой.
― Что, Джексон, небось, уже возомнил себя победителем? ― с издёвкой выкрикивает Кларисса. ― Думаешь, ты со своей подружкой легко прикончите меня, раз силы неравны?
― Где же твоя союзница? ― дерзко спрашиваю я, стараясь держаться как можно уверенней. На удивление, у меня это хорошо получается. Страх, вызванный близостью финала, улёгся, словно его и не было, да и усталость тоже отошла на второй план. Видя перед собой конкретного противника, я автоматически полностью сосредотачиваюсь на предстоящей схватке, и хотя правила реального боя сильно отличаются от правил тренировочного, я не намерен поддаваться панике.
― Бьянка? ― с наигранной весёлостью уточняет Кларисса, но что-то в её интонациях заставляет меня усомниться в твёрдости её рассудка. ― Я прирезала её, после того как мы убили эту выскочку, дочь Апполона.
Её слова меня почему-то ни капли не удивляют. Нетрудно догадаться, что теперь Кларисса точно так же хочет разделаться со мной, а заодно и с Аннабет. Я слегка разминаю пальцы, сжимающие эфес меча, и поудобнее перехватываю его. Схватки не избежать, поэтому нет смысла оттягивать момент. Но тем не менее я не спешу нападать, решив предоставить это право Клариссе и таким образом по возможности разгадать её тактику. Мы движемся по кругу, точно дикие псы, скалящие друг на друга клыки, но не решающиеся сцепиться.
Наконец Кларисса не выдерживает первой. Она делает ложный выпад в сторону, и Аннабет, всё это время в напряжении держащая наготове заряженный лук, стреляет. Стрела проносится мимо, а дочь Ареса, избежав опасности, со всей скоростью кидается нам навстречу. Не дожидаясь, пока Аннабет нацелится на неё новой стрелой, она на полдороге вытаскивает из кармана небольшой круглый предмет и бросает его в противницу. Шар на лету раскрывается ― и вот Аннабет уже крепко прибита к поверхности плотной канатной сетью, оснащённой на концах четырьмя вгрызающимися в землю клещами. В то же мгновение Кларисса набрасывается на меня, нанося немалой силы удары.
Мне раз за разом удаётся отбивать её атаки, но одно открытие в начале сбивает меня с толку и заставляет растерянно отступить на пару шагов назад: при скрещивании наших мечей оружие Клариссы высекает разлетающиеся во все стороны искры, словно заряженное электричеством. Мне это совсем не нравится, и я всеми силами стараюсь не допустить осечки. Боюсь, что даже незначительная рана от такого меча может оказаться смертельной.
Мы бьёмся почти на равных, но всё же дочь Ареса незаметно оттесняет меня к краю. Свирепости ей не занимать. Вот только в слепой погоне за победой обычное хладнокровие изменяет ей. Её удары сильны, но неточны, и в этом я вижу свой шанс. Нужно лишь выгадать правильный момент и, изловчившись, вырваться из круга повторяющихся движений и самому нанести удар… И тогда своенравная победа, будь она даже не на твоей стороне, резко изменит свои предпочтения.
Я блокирую удары Клариссы до тех пор, пока её атаки не становятся чуть слабее. Очевидно, бешеный напор вымотал и её. Кларисса отступает назад и, усмехнувшись, вытирает лоб сжимающей меч рукой. Но на долгую передышку надеяться не приходится: дочь Ареса снова переходит в наступление.
Понимание того, что эта схватка не на жизнь, а на смерть, не даёт мне опустить руки от изнурения и заставляет собраться с силами для решающего рывка. При очередной атаке я умело отвожу меч Клариссы в сторону, едва совсем не выбив его из рук противницы, и нахожу прореху в её обороне. Мой меч задевает ей плечо. На мгновение наши лица оказываются так близко, что меня почти опаляет полыхающая в её глазах ярость. Но я не успеваю вовремя отскочить назад, и Кларисса ранит меня в бок. Из моего горла вырывается невольный крик от пронзившей меня невероятно острой боли, рука сама собой разжимается, роняя меч, и я оседаю на землю, не в состоянии больше сражаться. Боль расходится практически по всему телу, будто в кожу мне впились сотни иголок. Мне до безумия хочется сбить её как пламя, но малейшее движение вызывает её новую вспышку.
