Наконец Дионис заканчивает свою речь и отпускает нас. Теперь мы предоставлены сами себе. Я уже настолько притерпелся к плотному лагерному режиму, что даже такая ограниченная свобода кажется непривычной. Близится время обеда, но теперь на это можно не обращать внимание, поэтому я решаю сбежать в лес, чувствуя настоятельную потребность побыть одному.

========== Глава 2. Последний вечер ==========

Я бегу к своему любимому месту на берегу озера. Туда редко кто-нибудь приходит, а разместившийся там у самой кромки воды огромный валун как бы отгораживает меня от всей лагерной жизни. В свободное время мне нравилось приходить туда одному или с Аннабет. Вот и сейчас она появляется вслед за мной через несколько минут, зная, что наверняка найдёт меня здесь. Мы ни слова не говорим друг другу, Аннабет просто садится на землю в паре шагов от меня. Странно, мне вроде хотелось одиночества, но её присутствие нисколько не мешает мне. Тихие волны мерно плещутся у покатого берега, в густых кронах деревьев гуляет ветер, а мы просто сидим и неотрывно смотрим в голубую даль.

― Хорошо, что на Играх могут победить двое, ― подаёт голос Аннабет, и я, повернув голову, вижу, что она улыбается. Правильно, теперь нам только и остаётся что шутить…

Я не придумываю ничего лучше, кроме как сказать:

― Думаешь, могло быть иначе?

― Всякое может быть, ― вздыхает Аннабет, отворачиваясь.

Мне хочется как-то её подбодрить, и я стараюсь, чтобы мой голос прозвучал как можно более убедительно:

― Мы сделаем всё возможное, чтобы победить.

― Ты готов убить их всех?

Я пожимаю плечами: не все на арене погибают в сражениях с другими трибутами.

― Я готов защищаться. Очень отчаянно защищаться. И защищать тебя, если потребуется. Мы сделаем всё для того, чтобы выжить, и мы победим!

Аннабет снова улыбается ― не потому, что поверила моим словам о победе, а потому, что оценила моё стремление защитить её. Она перебирается ближе ко мне, и я решаюсь слегка приобнять её за плечи.

В свой Дом я возвращаюсь ближе к вечеру. На пороге меня встречают две уже видимые мною раньше девушки, и я запоздало вспоминаю обещание Диониса выделить каждому трибуту двух нимф в услужение. Узнав, что я голоден, они тут же начинают суетиться вокруг меня. В итоге я оказываюсь сидящим за круглым столом, накрытом такой мягкой шёлковой скатертью голубого цвета, что если провести по ней рукой, то кажется, будто касаешься водной глади. Нимфы поочерёдно приносят мне блюда. Пока я ем, они стоят в сторонке на случай, если я, к примеру, пролью вдруг соус или потребую добавки. Вообще они милые, дружелюбные девушки, но, на мой взгляд, чересчур уж скромные, будто запуганные…

Лёжа вечером в постели, я долго не могу уснуть. Думаю о маме, о тех счастливых днях, когда я учился в школах-интернатах и мог часто её навещать. Сейчас вспоминается почему-то только самое хорошее. Любые мысли об Играх я сразу же гоню прочь. Это нетрудно: за день я столько думал об Играх, что сейчас подобные мысли как-то сами собой отсеиваются. Тайсон ещё пытается одно время развлечь меня разговорами, но видя, что я отвечаю вяло и односложно, оставляет меня в покое.

На следующий день я ничем конкретным не занимаюсь, просто слоняюсь по лагерю, наслаждаясь бездельем. Разве что провожу с Аннабет один тренировочный бой, недолго упражняюсь в стрельбе из лука и даже читаю специальную книгу, но особо не усердствую во всём этом. Я пробыл в лагере почти два года и чему мог, тому научился. Так что не думаю, что за эти два дня я усовершенствую свои навыки, даже если буду гонять себя до седьмого пота. А вот силы мне, наоборот, как раз очень скоро понадобятся!

Другой день проходит точно так же, пока не настаёт время готовиться к празднику. По требованию нимф я принимаю душ и мою голову, после чего, вытершись досуха, облачаюсь в парадный костюм: чёрные брюки и белую рубашку. Уже в комнате, пока я сижу на стуле, мои прислужницы сушат мне волосы феном, предварительно намазав их какой-то пенящейся гадостью. Сделав причёску, нимфы застёгивают на мне пиджак, разглаживают на нём складки, зашнуровывают блестящие новые ботинки и вообще со всей тщательностью стараются, чтобы я выглядел с иголочки.

Я смотрюсь в большое, отражающее меня в полный рост зеркало и через силу улыбаюсь, только чтобы не обидеть девушек. На самом деле чувствую себя не в своей тарелке. Нет, ну правда: то целыми днями бегаешь в тяжеленных доспехах, весь взмыленный, с мечом, а тут вдруг вырядился как примерный франт, для полного смеху только трости в руках не хватает. А ещё мне не дают покоя мысли о том, что сегодня мне впервые предстоит встретиться с отцом ― да и вообще с богами. Я не испытываю к нему ни малейших родственных чувств, но всё же мне интересно: какой он? Смогу ли я узнать его?

Наконец, я готов к выходу. К определённому времени мы все собираемся на площадке перед нашими Домами. Теперь нами руководит Хирон. Он ведёт нас к месту, где состоится праздник. Оказывается, боги уже ждут нас там. Будь моя воля, я бы порядком опоздал на встречу ― просто так, чтобы досадить.

Мы идём к дальнему открытому павильону с белыми мраморными колоннами вместо стен. Лишь с одной стороны к нему примыкает постройка, которая образует собой одну большую кухню. Это здание пустует до тех пор, пока очередной группе трибутов не выпадет случай отпраздновать в нём свой последний вечер перед Играми. Мы приближаемся к павильону, замечая мелькающих среди колонн богов. Останавливаемся у края и ждём, пока Хирон, выступивший вперёд, приветствует их.

― Позвольте представить вам избранных героев!

Мы заходим внутрь и одновременно кланяемся. Этот поклон ― единственная обязанность, так говорил нам мистер Д. Дальше мы можем развлекаться практически как хотим, ведь этот праздник специально для нас. Другие жители лагеря могут только любоваться им за километр. Как по мне, так уже то, что самого мистера Д. нигде не видно, можно считать подарком.

Выглядывая из-за плеча Талии, я рассматриваю богов: внешне они ничем не отличаются от людей, их выдаёт только одежда. Женщины облачены в длинные белоснежные туники, а у мужчин поверх одежды были надеты доспехи. Один из богов выходит вперёд, и я сразу узнаю в нём Зевса, хотя и не видел его никогда. Такие властные черты лица и роскошные доспехи могут принадлежать только повелителю Олимпа.

― Приветствую вас, трибуты! ― говорит он, обводя нас всех взглядом пронзительных глаз цвета грозовых туч. ― Сегодня вам выпала честь пировать вместе с богами. Я рад, что вы все пришли на праздник, устроенный для вас…

«Ага, ― думаю, ― попробуй только не придти».

― …Прошу же вас, проходите, ― заканчивает Зевс, делая приглашающий жест рукой.

В это время я встречаюсь взглядом с богом, очень напоминающим Посейдона ― синие, как море, глаза и нагрудник, сделанный в виде рыбьей чешуи. Он смотрит так, словно очень сожалеет, что всё так случилось. Я равнодушно отворачиваюсь. Видно, в богах я разбираюсь ещё хуже, чем в людях.

Мне никогда не доводилось бывать в ресторанах, но сейчас кажется, будто я в одном из самых дорогих и изысканных. Зал здесь огромный! Столиков гораздо больше двенадцати, поэтому располагаться можно так, как тебе хочется ― хоть одному, хоть в компании. Перед ними стоит длинный стол, предназначенный для богов, с уже расставленными на нём великолепными золотыми кубками, украшенными драгоценными камнями. Впрочем, наши столовые приборы лишь немного уступают им в красоте. У противоположной стенки выстроились сатиры и нимфы, которые будут исполнять роль наших официантов.

Но это ещё не все примечательности. Побеги какого-то вьющегося растения тянутся вверх по колоннам и, переплетаясь между собой, образуют живую ажурную крышу. На ней, прикреплённые к стеблям, висят маленькие фонарики, светящиеся наподобие золотых звёзд. По углам павильона расставлены высокие, невероятно красивые и дорогие вазы, полные красных роз. Зачарованная сладкоголосая лира наполняет зал нежным звучанием своих струн.