Пока боги занимают свои места, мы тем временем тоже расходимся по залу и рассаживаемся.
― Не кисни, Перси. Carpe diem*! ― хлопает меня по плечу Лука и, проходя мимо, подмигивает. Я натянуто улыбаюсь ему в ответ, хотя с самого начала этой церемонии меня не покидает ощущение, будто все мы овцы, которых волки пригласили на ужин.
Я выбираю себе неприметный столик с краю и первым делом снимаю пиджак и вешаю его на спинку стула. Так-то лучше!
Медленно и как будто нерешительно ко мне подходит Аннабет. На ней красивое тёмно-синее платье, совсем взрослое. Все девушки одеты в платья; у Клариссы, например, оно красное с золотистыми узорами. Выглядит очень даже неплохо, но вот размашистая походка дочери Ареса никак не сочетается с её образом элегантной леди, и это не исправить ни за два дня, ни даже за два года.
Волосы Аннабет уложены аккуратными крупными локонами, а на лице ― лёгкий макияж. Засмотревшись, я чуть не забываю, что раз уж мы играем по всем правилам, нужно помочь ей сесть. Я галантно отодвигаю стул и только после того, как Аннабет удобно устроилась, я сажусь напротив.
― Отлично выглядишь! ― говорю я.
― Спасибо, ты тоже.
Мы вместе смеёмся над нелепостью ситуации. Наши родители недолюбливают друг друга ― мы это хорошо помним, поэтому намеренно не смотрим в их сторону. Нам нет дела до их соперничества, раз им нет дела до нас. Я беру меню и бегло просматриваю его. Список блюд такой, что просто глаза разбегаются ― выбирай что хочешь! В лагере всегда кормят неплохо, но такого разнообразия у нас ещё не было.
Мы заказываем козлоногому официанту много всякой всячены: жаркое из кролика, рулет из шпината и грибов, два вида салата, а на десерт ― шоколадные кексы, пирожные с киви и в придачу карамельное мороженое с орехами. Мы пробуем все блюда, однако съесть весь заказ целиком оказывается гораздо сложнее, чем мы думали поначалу.
Вкусная еда и присутствие Аннабет поднимают мне настроение, и я решаю последовать совету Луки и послать все страхи и тревоги о предстоящих Играх вместе с Аидом в Тартар. Тем более что боги и в самом деле в скором времени почти незаметно удаляются. Сегодня они на удивление скромны и невзыскательны.
Снаружи потихоньку сгущаются сумерки, но тем приятнее сидеть в хорошо освещённом павильоне. Несмотря на отсутствие каких-либо обогревателей, здесь держится стабильное тепло, хотя на улице к ночи привычно похолодает. На площадке перед павильоном, окружённой фонарями, начинается дискотека. Там играет современная музыка, но если выйти за круг фонарей, она тут же стихает, как будто ты вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
― Потанцуем? ― я беру Аннабет за руку, и мы идём на площадку. После чего ещё долго гуляем по узеньким аллеям среди деревьев, а потом возвращаемся, чтобы посмотреть фейерверк. Уже совсем темно, но сегодня нам можно гулять столько, сколько захочется.
Мы стоим так близко друг к другу, что наши плечи соприкасаются, держимся за руки и смотрим, как взмывающие в небо ракеты рассыпаются снопами разноцветных искр. В какой-то момент я вдруг остро осознаю, что, может быть, это наш с Аннабет последний совместный вечер ― или даже вообще последний вечер. Сердце сжимает ледяная тоска.
Когда фейерверк заканчивается, я разворачиваю Аннабет к себе и обнимаю. Мне хочется поцеловать её и сказать ей что-нибудь особенное, но я никак не могу собраться с духом, даже несмотря на то, что для этого сейчас самый подходящий момент. Видимо, мои потуги не остаются незамеченными, потому что дочь Афины вдруг прикладывает палец к моим губам и серьёзно смотрит в глаза:
― Не нужно. Скажешь мне это потом, когда мы вернёмся. Это будет лучше любого обещания.
Комментарий к Глава 2. Последний вечер
*Carpe diem (лат.) - “срывай день”, то есть лови момент.
========== Глава 3. Арена ==========
Я просыпаюсь довольно рано, хотя по расписанию мне можно смотреть сны ещё добрых часа два. Вместе с пробуждением приходит гнетущее осознание: сегодня тот самый день… Лучше бы я вообще не просыпался… Усилием воли заставляю себя подумать о чём-нибудь хорошем, да хотя бы о вчерашнем празднике. Это слегка поднимает мне настроение. Что ни говори, а вчера всё-таки был хороший вечер.
Я валяюсь в постели ещё около получаса, а затем поднимаюсь и нехотя тащусь в душ. Долго стою под прохладными струями, отрешившись от всего. После водных процедур у меня появляется какое-то подобие аппетита, и я иду завтракать. Стараюсь запихнуть в себя побольше еды, но так, чтобы потом мне не стало плохо. Неизвестно, когда ещё удастся нормально поесть… В оставшееся свободное время я повторяю простые упражнения с мечом, просто чтобы чем-то себя занять.
За час до полудня нимфы снова начинают колдовать надо мной, стремясь сделать из меня красавчика-трибута на потеху богам. Они расчёсывают мне волосы, но на этот раз обходятся безо всяких мазей. Затем помогают мне облачиться в наряд, в котором я буду красоваться на арене: синюю футболку с названием нашего лагеря, чёрные джинсы, удобные кроссовки с толстой подошвой и утеплённый плащ.
В последний момент перед выходом я бросаю взгляд в окно: там ярко светит солнце, на клумбах пестреют цветы, а трава и деревья в лучах ослепительного света кажутся даже не зелёными, а изумрудно-золотистыми… Всё выглядит таким лёгким и беззаботным, что невольно представляется, будто я снова в обычной школе-интернате, собираюсь на торжественную “линейку” по случаю окончания учебного года. Вот только всё это в прошлом… Моё настроение, и без того никакое, падает ниже нуля, и я с мрачным видом выхожу на улицу.
Снаружи нас уже ждут запряженные пышные колесницы, на которых мы должны будем проехать длинной вереницей перед богами. Я занимаю своё место и жду, когда Хирон подаст сигнал к выезду. Осмотревшись, я вижу, что одежда у всех трибутов одинаковая, только футболки разного цвета. У детей Зевса они, например, фиолетовые, у детей Деметры ― зелёные, у отпрысков Ареса ― красные. Нелепее всех смотрится Пайпер в своей розовой футболке. Как правило, дети Афродиты на арене погибают одними из первых, если только не сумеют вовремя обзавестись могущественными покровителями.
Наконец, Хирон машет флагом, и колесница Талии и Джейсона трогается с места, за ней идёт очередь колесницы детей Геры, а затем ― моя…
Мы въезжаем на засыпанную песком арену нашего амфитеатра, где на самых почётных местах уже расположились боги. Мы описываем два круга и, остановившись у противоположной от богов стороны, слезаем с колесниц и в уже отработанном заранее шахматном порядке становимся по центру круглой арены. Зевс поднимается с кресла и, подойдя к краю, произносит речь: о том, как храбро сражались наши предшественники, какой славы достигли прошлые победители и какими почестями будут награждены нынешние.
Я опускаю глаза вниз и стараюсь не слушать его, представляя, будто погружаюсь в воду, где царит полная тишина и благодать. От всех этих лицемерных, пафосных речей уже становится тошно! Я выныриваю из воображаемого бассейна, лишь когда Зевс произносит традиционное «И пусть удача всегда будет с вами!» и возвращается на своё место. Сразу после этого на нас со всех сторон начинают наползать лёгкие клубы дыма, появившиеся словно из ниоткуда. Свиваясь в причудливые формы, они окутывают каждого из нас и, поднимаясь всё выше, быстро набирают скорость. И вот ― это уже не дым, а вихрем проносящиеся вокруг нас уменьшённые копии смерчей. Мне не страшно, но всё-таки немножко волнительно, особенно, когда искусственный смерч плотным коконом окутывает меня, так что не видно даже почвы под ногами. Я чувствую, что меня подхватывает ветром, но равновесия не теряю, словно по-прежнему стою на земле.
Проходит около пары минут, прежде чем смерч вокруг нас стихает ― и мы оказываемся на арене новых Божественных игр. В глаза бьёт такое же яркое солнце. Из-за резкого перехода от темноты к свету я поначалу не различаю ничего вокруг. Протяжный гудок возвещает нас о том, что до старта остаётся ровно минута.
