Холстид, у которого из уголков рта сочилась кровь, спросил:

— Что они говорят?

— Они говорят, что, когда последний гафир побывал в деревне, умда попытался связаться с мамуром.

— И что?

— Ничего не вышло. Телефон не работает.

— Тогда заставьте старика выйти на улицу! Нам нужна лодка!

— Это невозможно, Холстид, он мертв. Они говорят, он умер прямо у телефона. Это случилось, когда он стоял с трубкой в руках и ждал ответа. Теперь они хотят, чтобы мы убрались отсюда.

— Но для этого нам нужно переправиться через реку!

— Холстид, паромщики не хотят нас везти!

— Тогда мы сами справимся с этими проклятыми лодками! — Он повернулся к Рону. — Доктор Фэрмер, вы же ходите на яхте, может быть, вы справитесь и с фелюгой?

— Не знаю. Обычно я хожу по морю, а по рекам еще ни разу не пробовал. На Ниле, как и на Миссисипи, полно мелей. В этом надо очень хорошо разбираться. Не думаю, что у меня получится.

— Ничего, будем надеяться, что все обойдется. Это все-таки лучше, чем сидеть здесь! — Холстид протиснулся между феллахами и, пошатываясь, зашагал прочь. Рон поспешил за ним.

Когда они пришли на пристань, навстречу им двинулась целая группа феллахов, вооруженных вилами. Холстид опешил.

— Поговорите с ними, Дэвисон. Скажите, что мы отдадим им все, что угодно. Лагерь, гробницу и все остальное.

— Вы совсем спятили?

— Скажите им!

Марк хотел было заговорить с разъяренными крестьянами, которые подобно отряду солдат рассредоточились по берегу. Но когда он заметил выражение их лиц, то передумал.

— Это бесполезно, Холстид. Они не станут нас слушать.

— Но нам нужно переправиться, Дэвисон!

— Ну хорошо, хорошо! Только без паники! Послушайте, в Эль-Хавата и Хаг Кандиль тоже есть пристани. Мы вернемся сюда с кока-колой и чаем и…

— Марк, — пробормотал Рон.

Феллахи наступали на них.

— Марк, мне кажется, они не шутят!

— Черт бы их побрал!

Прежде чем феллахи успели приблизится к ним, англичане быстро развернулись и со всех ног бросились бежать. За спиной у них послышался глухой топот босых ног.

Холстид постоянно спотыкался и дважды даже упал. Поэтому Марку и Рону пришлось схватить его под мышки и тащить за собой. Из носа у него так сильно текла кровь, что они стащили с него рубашку и обмотали ему лицо.

Когда они добежали до «лендроверов» и завели моторы, феллахи начали бросать в них вилы. Они градом посыпались на машины, сопровождаемые проклятиями и разъяренной бранью. Джипы буквально летели по холмам среди руин. Когда все трое, запыхавшиеся, с дрожащими коленями, вернулись в лагерь, Холстида осенило:

— Револьверы! С ними мы прорвемся к лодкам!

Увидев, что Холстид уже готов бежать за револьверами, Марк попытался его остановить:

— Не будьте дураком, Холстид! Если мы сейчас туда вернемся, их будет уже не меньше сотни! Прольется море крови!

Только Марк бросился к Холстиду, чтобы задержать его, как тот рухнул без сознания у дверей палатки.

Когда Жасмина вошла в палатку, Марк поднял голову:

— Ну как?

— Он очень плох, и в таком состоянии его нельзя никуда везти. Ему нужен врач, Марк.

— Я попытаюсь найти способ переправиться через реку, но днем это невозможно. — Марк взглянул на часы. — Солнце зайдет через пару часов.

— Как ты собираешься переправиться?

— Не знаю. Может быть, придется украсть лодку. Не думаю, что я смогу перебраться вплавь, но, возможно, ничего другого мне просто не останется. В любом случае, — он решительно посмотрел Жасмине в глаза, — я должен сделать это один. А это значит, что вам четверым придется остаться здесь одним, без меня. Ты справишься?

— Да… — помедлив, ответила она.

— Но ты хотела бы, чтобы я остался?

— Ты должен идти, Марк. Тебе не помогут и в других деревнях, а к востоку от нас нет ничего, кроме пустыни. Ты должен добраться до Маллави и заявить в полицию.

Услышав хлопок закрывающейся двери автомобиля и рев заведенного мотора, они вскочили и, подбежав к двери, выглянули на улицу.

— Что бы это могло значить?

Марк и Жасмина выскочили на улицу и увидели Рона, который уже как раз тронулся с места. Марк с криками помчался за ним, и машина остановилась.

— Можно поинтересоваться, куда ты собрался? — спросил запыхавшийся Марк, подбежав к своему другу.

— Я еду к гробнице.

— Зачем?

Рон с такой силой сжимал руль, что у него побелели пальцы.

— Хочу посмотреть, что в этих саркофагах.

— Рон, не сейчас…

— Я хочу знать, ради чего мы рискуем жизнью.

— Рон, послушай…

Рон бросил на Марка красноречивый взгляд:

— Время не ждет, Марк. Мне нужно это выяснить. Я должен увидеть, что лежит в этих саркофагах. И как бы ты ни старался меня отговорить, я все равно поеду к гробнице.

Уверенность в голосе Рона несколько успокоила Марка.

— Подожди, я с тобой.

Потом Марк обратился к Жасмине:

— Ты справишься тут с остальными?

— Они спят.

— Пойдем со мной, Жасмина. Рон, я на минуту.

Марк повел Жасмину к своей палатке. Когда они вошли, он повернулся к ней и сказал:

— Я не могу его остановить. Мне придется поехать вместе с ним. Но я обещаю тебе, что вернусь до наступления темноты. Вот, — он взял с кровати револьвер, — возьми, и пусть он всегда будет при тебе.

Жасмина посмотрела на пистолет, который он вложил ей в руку.

— Ты сможешь им воспользоваться, если понадобится?

— Да.

— Если Холстиды проснутся до моего возвращения, скажи им, что я уехал за помощью. Хоть это и неправда, но она все-таки их успокоит. Ты справишься?

— Да…

Он обнял ее за плечи и крепко поцеловал. Потом он быстро вышел из палатки.

— Рон, ты совершаешь ошибку.

— Мне все равно.

— Мумии все еще в безопасности. Сейчас к ним никто не прикоснется. Но когда мы откроем саркофаги, мы уже не сможем остановить грабителей.

— Можно подумать, что грабители сейчас наша основная головная боль.

Весь остаток пути Марк угрюмо молчал, но когда они приехали в каньон, он заметил две вещи, которые сильно обеспокоили его: во-первых, день уже клонился к закату, а во-вторых, бензобак был почти пуст. Когда машина остановилась у входа в гробницу, Рон спрыгнул на землю, подбежал к багажнику и вытащил тяжелый моток нейлонового каната.

— Надеюсь, он достаточно длинный, — выкрикнул он, сбегая вниз по ступеням. — Если нет, я взорву крышки.

Сквозь прорубленное в двери отверстие Рон вбежал в пещеру. Марк не отставал от него ни на шаг. Освещая себе путь фонариками, они быстро добрались до конца тридцатиметрового туннеля. Потом они проворно спустились вниз по веревочной лестнице, оттолкнули в сторону оставшиеся после раскопок инструменты и вошли в зал, где стояли саркофаги. При этом Марк заметил, что недавно расставленные ими лампы были разбиты и разбросаны по полу. Их фонарики были теперь единственным источником света.

Рон и Марк работали быстро и молча. Они обмотали конец каната вокруг крышки одного из саркофагов и надежно закрепили его. Когда Рон, разматывая канат, начал медленно продвигаться к выходу, Марк задержал его и в последний раз предупредил:

— Рон, это ошибка.

В тусклом свете фонариков лицо Рона казалось каким-то чужим.

— Да, но она не будет нашей последней ошибкой. Когда услышишь гудки, начинай толкать.

Марк положил фонарик на крышку второго саркофага и приготовился толкать. Когда Рон ушел, в зале стало ужасно темно. Оставшийся фонарик отбрасывал только небольшой конус света, все же остальное помещение погрузилось в такую пугающую тьму, с какой Марк не встречался еще ни разу в жизни. Когда он услышал быстро удаляющиеся шаги Рона и положил ладони на холодный гранит, у него от страха перехватило дыхание.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец услышал шум мотора. Потом прозвучал гудок. Марк услышал хруст гальки под колесами, увидел, как натянулся канат, и в следующий момент тяжелая крышка саркофага со скрипом сдвинулась с места.