— Успокойтесь! — закричал Марк. — У нас есть керосиновые лампы и фонарики! Возьмите себя в руки, из-за этого не следует терять голову! Постарайтесь на что-нибудь сесть!

Тут мгновенно воцарился полный мрак. Марк еще ни разу не видел такой кромешной тьмы, такой черной, непроглядной ночи. Только в гробницах ему доводилось сталкиваться с подобной чернотой. Стараясь справиться с собственным паническим страхом, он бросился к стоящему у стены ящику, который он только что вытащил. Там он нашел четыре фонарика и две лампы, работающие на батарейках, и раздал их своим товарищам. Семь призрачных фигур с искаженными неестественным освещением лицами в ужасе прислушивались к звукам разбушевавшейся непогоды.

Жасмине пришлось закричать, чтобы ее услышали:

— Феллахи в рабочем поселке! Им негде укрыться!

— Мы ничем не можем им помочь! — Марк закрыл уши ладонями. Ему казалось, что он находится внутри перевернутой пластмассовой миски, по которой барабанит вода.

— А крестьяне! — прокричала она. — Их дома размоет!

— Здесь ведь и раньше бывали дожди, Жасмина!

— О Боже, — вырвалось у Рона, — мои пленки! А что если палатка промокает? Моя бумага, мои фотографии!

От очередного раската грома перевернулась одна из ламп. Когда Марк наклонился вперед, чтобы поправить ее, чья-то тонкая коричневая рука схватила его за запястье и невероятно сильно сжала его. Марк увидел лицо Абдулы. Египтянин выглядел как привидение из фильма ужасов. Мерцающий свет вызывал необыкновенную игру теней на его лице, его щеки казались еще более ввалившимися, глаз было почти не видно, зато нос и скулы сильно выдавались вперед. Голова Абдулы походила на истлевший череп.

— Эфенди, — произнес он так спокойно, как только мог, — вы не забыли про Вади?

— Нет, черт побери, не забыл.

— Нам нужно уходить.

— Каким образом? По-твоему, мы должны идти под дождем по размытой глине? На километры вокруг нет ни одного укрытия! Мы не сможем пройти и пятисот метров, чтобы не заблудиться и не растерять друг друга. При такой непогоде мы не проедем даже на джипе!

— Если мы останемся здесь, эфенди…

Марк гневно взглянул на бригадира и отдернул свою руку. На ней остались глубокие следы от пальцев Абдулы.

— Мы все равно ничего не сможем сделать. Поэтому не будем морочить голову остальным.

Марк смотрел на крышу палатки. Мысленно он представил Вади — русло, которое всего лишь в нескольких метрах от лагеря, выходит на равнину. Ущелье, за сотни лет вымытое в плато непредсказуемыми ливнями и внезапными наводнениями. Вот поэтому-то вблизи Вади и не было ни одной деревни. Однажды по сухому руслу может помчаться настоящий водный поток, который с невероятной силой обрушится на долину, сметая все на своем пути. Ничто не сможет сдержать натиск воды.

«Сейчас же прекратись! — мысленно приказал Марк ливню. Его охватила паника. — Прекратись! Уйди с плато. Пусть дождь идет здесь внизу, тогда Вади будет для нас не опасно…»

Еще чья-то рука тянулась к нему в темноте. Сидевшая рядом с ним Жасмина вплотную прижалась к нему. Ее маленькие холодные пальцы искали у него защиты. Он крепко сжал ее руку в своих ладонях. Все остальные сидели неподвижно, застыв от ужаса.

Так же внезапно, как и началась, гроза вдруг действительно прекратилась. Когда дождь и гром утихли, палатка мгновенно наполнилась тишиной, которая казалась еще более пронзительной, чем бушующая стихия. Несколько мгновений никто не шевелился. Потом Хасим прошептал:

— Неужели все?

— Всем оставаться на местах, — скомандовал Марк. — Мы с Абдулой идем на разведку.

Они осторожно расстегнули молнию на двери и выглянули наружу. Затем Марк робко шагнул за дверь. Абдула последовал за ним. В глубоком молчании застыли они посреди безмолвной ночной пустыни.

— Много разрушений? — послышался из палатки голос Рона.

Прежде чем Марк успел ответить, снова зажглись фонари и загудели генераторы.

— Ух ты! — закричал Рон. — Просто не верится!

Марк отошел в сторону, услышав в дверях шаги друга. Рон вздохнул полной грудью и медленно выдохнул:

— Бог ты мой!

Теперь и остальные стали один за другим робко выбираться на улицу. Все члены группы собрались у дверей палатки, с немым удивлением озирая последствия недавних событий.

Земля у них под ногами была сухой и пыльной, а простиравшаяся от лагеря до Нила и огней Эль-Хавата угрюмая пустыня выглядела так, как будто ее вообще не коснулась ни одна капля дождя.

Марк сам вел «лендровер». Он никому не захотел доверить руль, так как их осторожность только действовала бы ему на нервы. Он мчался по гальке, непрерывно наскакивая на каменные глыбы, как будто преследуя одну лишь цель — угробить себя и машину. Он был в бешенстве, от которого его могла избавить только такая отчаянная, сумасшедшая гонка. Далеко позади него остальные «лендроверы» медленно пробирались по дну узкого ущелья. Они были почти не видны за облаками пыли, которые Марк оставлял за собой. Раз Абдула даже схватился за щиток приборов и закричал: «Аллах!» Гафир сидел с посеревшим лицом, крепко зажмурив глаза и обеими руками вцепившись в сиденье. Но Марк упорно давил на газ, с грохотом наскакивая на обломки скал и груды камней и продвигаясь все выше в гору. Так он пытался избавиться от мучительных мыслей, которые неотступно преследовали его.

Даже без помощи Самиры Марку удалось незадолго до рассвета найти то место, откуда он впервые увидел звезду. Когда на горизонте показался Сириус, Марк успел рассчитать его координаты относительно цоколя стелы, прежде чем звезда поблекла в солнечном свете. При помощи измерительных инструментов и карты ему наконец удалось определить местоположение гробницы. И все-таки его мысли постоянно возвращались к жутким сценам ночной грозы.

Это был просто ветер, так объяснил он остальным, очень сильный ветер, похожий на гром и дождь. Но по их вытянутым лицам он понял, насколько неубедительно звучали его слова. Все сами чувствовали капли дождя на щеках, слышали грохот и видели, как развевались стены палатки. Это был не просто ветер.

Настроение участников экспедиции заметно ухудшилось. Ни один из присутствующих не пришел в восторг, когда они, стоя в ледяных утренних сумерках, наблюдали за восходом Сириуса. Марк не спал уже третьи сутки. Только отчаянное упрямство еще заставляло его держаться на ногах.

Ущелье становилось все уже и уже, и Марку наконец пришлось сбросить скорость. Пыль понемногу улеглась, и им стало видно дно каньона.

— Эфенди, — сказал Абдула, показывая на землю.

Марк остановил машину.

— Что это?

— Сейчас посмотрю.

Когда Абдула выпрыгнул из машины и поднял предмет с земли, Марк так сильно вцепился в руль, что его пальцы побелели. Одного лишь беглого взгляда было уже достаточно…

— О Боже…

Это был кожаный мешочек Самиры, на котором были видны свежие следы запекшейся крови.

— Абдула, я пойду пешком вперед. А ты задержишь здесь остальных. Проследи, чтобы «лендровер» не сдвинулся с этого места.

Марк был почти рад непредвиденному обстоятельству, которое помогло ему выбросить из головы ночную грозу. Он так быстро бежал по голым камням ущелья, как будто от этого зависела его жизнь.

Добравшись до входа в каньон, он остановился и осмотрел местность в бинокль. Он не знал толком, что он ищет… может быть, смятый черный бугорок. Но на песчаном, залитом солнцем дне каньона ничего не было видно. Он поднял глаза к небу и убедился, что там наверху не кружат коршуны.

Когда он вернулся назад, то увидел там всех остальных. Они спокойно дожидались его у машины. Он заметил, что Абдула уже спрятал мешочек феллахи.

— Чем вы занимались? — поинтересовался Сенфорд Холстид.

— Я только хотел убедиться, что мои координаты совпадают, — ответил Марк, стараясь не смотреть ему в глаза. — Здесь как раз хороший ориентир. Порядок, все по машинам, едем дальше!

Они работали уже три часа. Солнце было почти в зените, и каньон на глазах превращался в раскаленную печь. Рабочие Абдулы были расставлены полукругом у подножия восточной стены, звон их кирок и лопат эхом разносился по всей долине.