Забыв об узком стуле и больной ноге, Фернандо тщательно исследовал карту. В первую очередь его интересовал пролив через американский континент, замеченный под слоем пыли, когда палец прочеркнул ее пополам. Между тридцатым и сороковым градусами южной широты в сузившейся части материка, примерно там же, как и на карте покойного шкипера, белел проход в Южное море, названный Paso Incognito – «Неизвестным». Магеллан искал знакомые ориентиры, обозначения мест, подпись картографа, дату. Не копия ли это его карты? Фамилия пилота отсутствовала. Фернандо понял, что нашел портулану неведомой экспедиции, возможно, не знавшей очертаний Северной Америки и неопределенно обозначившей материк. Ценность документа возросла. Значит, пролив на карте Магеллана – не досужий вымысел, люди подтвердили существование прохода.

Почему служители забраковали лист? Неужели небрежное изображение берегов ввело их в заблуждение? Если экспедиция открыла пролив, искомый более двадцати лет, то зачем подробно чертить известное любому капитану? Они принесли на родину важную весть, а им не поверили из-за плохой карты. Он заново «откроет» пролив, и не его вина, что слава достанется ему.

Магеллан проверил течения, направления ветров, расположение пролива. Все просто: течения – попутные, ветра – прижимают суда к материку и не унесут в океан, пролив – южнее исследованных Веспуччи и Кабралом берегов. Осталось получить корабли!

– Интересуетесь архивом? – послышался от дверей резкий голос— Готовите экспедицию? – В зал вошел худощавый сутуловатый мужчина в черном камзоле и, не дожидаясь ответа, скороговоркой доложил: – Служитель рассказал мне о вас. Вы подарили старику раковину удивительной красоты, поющую голосами сирен. Он вам очень благодарен. Почему вы на стуле? Разве нельзя приказать принести карты в кабинет? Нашли что-нибудь занятное?

Застигнутый врасплох, Магеллан в растерянности протянул портулану незнакомцу.

– Это карта Африки, – сказал он.

– Увольте, – замахал руками мужчина и скривил нос, будто собирался чихнуть от пыли. – У меня есть превосходный атлас придворного картографа Мартина Бехайма. Бедняга умер восемь лет назад, не раскрыв тайны своего творения, – при этом вошедший захихикал, словно намекал на портовых проституток. – Я покажу его вам. Мы ведь знакомы, не правда ли?

– Кажется, встречались, – пробормотал Фернандо.

– Во дворце, – подсказал мужчина.

– Припоминаю… – промямлил Магеллан.

– Руй Фалейра, – второй раз представился астролог.

Капитан поспешно сунул карту на место, спрыгнул со стула.

– Вы собирались составить мне гороскоп, – чуть насмешливо осведомился он, отходя на два шага к стене.

– Вы отказались, вы не верите звездам, – разочарованно закачал Фалейра длинной головой с безобразно торчащими клочками волос, крупным лбом и бугристыми висками.

– Отнюдь, я помню слова почтенного Колумба: «Существует только одно безошибочное корабельное исчисление – астрономическое. Счастлив тот, кто знаком с ним!»

– Неплохо. Что еще вы знаете о звездах?

– Умею определять широту и долготу места, проложить курс кораблю, вести судно до рассвета, вычислить по таблицам солнечное затмение, ожидаемые положения светил.

– Недурно для капитана. И все?

– Разве мало?

– Это основы таинства, доступные ученикам. Истинная наука скрыта от непосвященных.

– Движением планет руководит Создатель, определяющий законы небесной механики, – возразил Магеллан.

– Он указывает нам путь через ход звезд.

– Допускаю. Однако толкование их перемещений слишком субъективно. Вы помните, как император Тиберий относился к астрологам? – Фалейра кивнул, почесал костлявым пальцем сухой желтый нос— Корнелий Тацит в «Анналах» рассказывает, будто, желая узнать будущее, император тайно посылал слугу в Рим за прорицателем, и тот горной тропой в скалах над морем проводил ясновидца на виллу. Если господину не нравилось пророчество, после беседы служитель на обратном пути сбрасывал астролога в бездну.

– В шестой главе Тацит писал, – продолжил за капитана ученый: – «Собственные злодейства и мерзости обернулись для него казнью. Недаром мудрейший из мудрых, Сократ, имел обыкновение говорить, что если бы удалось заглянуть в душу тиранов, то нам представилось бы зрелище ран и язв, ибо как бичи разрывают тела, так жестокость, любострастие, злобные помыслы раздирают душу, – уверенно цитировал астролог. Он поднял глаза к потолку, сложил руки за спину и переминался с ноги на ногу словно застоявшаяся лошадь. – Единовластие и уединение не оградили Тиберия от душевных терзаний и мучений, в которых он признавался», – победно закончил ученый. – Больного императора под ворохом одежды задушил телохранитель Макрон, начальник преторианских когорт, – с грустью добавил Фалейра. – Вы напрасно сомневаетесь в астрологии. Но я искал вас не для составления гороскопа. – Он поднял на офицера горячие шальные глаза, придвинулся вплотную, прижал его к шкафу и заговорщицки промолвил: – Мне рекомендовал вас граф де Огильи!

– Кто? – не понял Магеллан, двигаясь бочком на свободное пространство. – Какой граф? Зачем?

– Королевский секретарь. Он сообщил по секрету, – наступая на капитана, полушепотом говорил астролог, – о вашем намерении достичь островов Пряностей западным путем! – он многозначительно дернул головой в сторону окна. – Я окажу вам неоценимую услугу. По моим расчетам и картам вы пересечете Южное море с легкостью белой птички, – Фалейра помахал руками, как крыльями. – Тьфу, забыл, как ее зовут. Ах, да – альбатрос. Разве Колумб достиг бы Эспаньолы без помощи Тосканелли, без его доказательств шарообразности Земли?

– Это сделал Аристотель, – поправил капитан. – Он исследовал затмения Луны и по тени Земли на ночной планете утверждал, будто она круглая. Причем здесь Тосканелли?

– Знаменитый флорентиец определил протяженность водного пространства до континента, посоветовал адмиралу захватить астрономические таблицы Региомонтана и «Эфимериду» Пурбаха для вычислений положений Солнца, Луны, планет. Укрепил веру в успех. Он многое сделал для Колумба. Я дам вам больше! – Фалейра выкатил страшные глаза, отбросил стул, за которым прятался Магеллан, и, брызгая от волнения слюной, сдавленным шепотом произнес: – Я покажу проход!

– Проход? – опешил Фернандо и вдруг тоже шепотом спросил: – Откуда вы знаете о нем?

– Он обозначен на карте Бехайма! – выпалил ученый и прикрыл рот пальцами. – Это тайна картографа, оригинал до сих пор не найден. Пролив посчитали бредом старика, предсмертным завещанием потомкам, желанием подтолкнуть моряков к поискам канала через континент. О карте скоро забыли, но я сохранил ее. Граф де Огильи намекал на ваши документы, мы можем объединить поиски. Соглашайтесь, капитан, соглашайтесь, – торопливо говорил он, будто сегодня предстояло садиться на судно, плыть к Америке. – Вы станете богатым человеком, вас произведут в адмиралы, в кавалеры ордена, молва разнесет ваше имя на весь мир, вы покорите…

Гулкое эхо пушечного выстрела прервало лавину слов астролога. Он замолчал, отступил на шаг от Магеллана. Тот подошел к столу, задумчиво поскреб пальцем крышку, поднял голову навстречу теплым солнечным лучам и сказал:

– Я согласен. А вам какая польза от предприятия?

– Я стану первым королевским астрологом! – гордо заявил Фалейра. – Надеюсь, вы не забудете меня… – Он изобразил придворного, важно прошел по залу, но у шкафов спохватился, бегом вернулся к окну и закончил: – Мы поплывем вместе. Я буду делать расчеты, составлять карты, а вы – управлять флотилией. Славу и почести разделим пополам. Не возражаете?

– Нет, – улыбнулся капитан, настолько неожиданным и смешным выглядело предложение астролога.

Дверь с шумом отворилась, на пороге появился служитель.

– Время обеда, сеньоры! – торжественно объявил он и виновато добавил: – Мне придется прервать вашу беседу.

– Закончим разговор на улице, – согласился ученый, схватил под руку Фернандо и потащил к выходу.