– Фернандо, – послышался веселый голос Эстебана Гомеса, – ты чего крестишься на меня? Я – не Мадонна, – он громко захохотал.

Магеллан отвернулся от собора, влажными от восторга глазами посмотрел на скорчившегося в страхе ученого. Из-за кучи камней к ним шел кормчий с двумя ярко одетыми молодыми людьми. Фалейра вскочил на ноги, но бежать было поздно. Звездочет судорожно вцепился в плечо компаньона.

– Кто это? – Гомес заметил астролога. – Ба, да здесь любовник Изабеллы! Потаскуха еще не бросила вас?

Фалейра замер между двух приятелей Эстебана, а тот ходил вокруг, сжимал рукоятку кортика и явно издевался.

– Она пахнет чем-то кислым, у нее ужасно потеет зад. Неужели вам это нравится?

– Я не знал, – оправдывался Фалейра. – Я не знал, что вы ее друг.

– Друг? – засмеялся Гомес— Краснокожей проститутки? Вы обидели меня!

– Перестань! Сеньор астролог мой хороший приятель, – заступился Фернандо.

– Ах, он астролог? Что же вы исследовали у девке на брюхе? Там, кроме вшей, ничего нет. Представляете, захожу я к Изабелле, – обращаясь к друзьям, начал кормчий, – а эта ме… Ох, простите! Этот почтенный сеньор…

– Эстебан! – повысил голос Магеллан. – Я приму твои слова за личное оскорбление.

– Господь с тобой, Фернандо, что у тебя общего с ним?

– Он учит меня навигации.

– Сеньор плавает на кораблях?

– Парит разумом над землей и общается с Богом, – с уважением произнес Магеллан.

Фалейра расправил плечи, приосанился, скользнул взглядом по морякам, готовым схватить его за руки.

– Только-то, – разочаровался пилот. – Один хороший капитан знает больше своры книжников. Легко учить с берега… Попробовал бы взойти на палубу, к вечеру вся премудрость выльется из него за борт.

– Непременно попробует, – сказал Магеллан.

– Его Величество обещал произвести меня в офицеры, – соврал звездочет.

Парни отошли в сторону, не желая вмешиваться в ссору с дворянином. Кормчий потоптался на месте, махнул рукой на ученого.

– Черт с ним! Пойдем с нами, Фернандо! Сегодня счастливый день – из Англии приплыл Себастьян Кабото, направляющийся на службу к испанскому королю. Он обещал рассказать о походах с отцом к Ньюфаундлену и Гренландии, где искал проход в Индию.

– В Индию? – насторожился астролог— На севере?

– Разумеется, – презрительно бросил Эстебан и снисходительно пояснил: – Если в тропиках нет пролива, надо искать на севере или на юге. Ты идешь с нами?

– Да, конечно. Сеньор Фалейра, хотите послушать Кабото? Вам это будет интересно.

– Благодарю, в другой раз, – запротестовал звездочет, недоверчиво глядевший на моряков.

– В «другой раз» он расскажет в Кастилии, – усмехнулся кормчий. – Пойдем, Фернандо, нас ждет прекрасный ужин! Не теряй время!

Офицеры ушли. Фалейра облегченно вздохнул, перекрестился на купол собора и побрел через площадь, соображая, не совершил ли глупость, уведомив капитана об открытии. Раздраженно посмотрел на опустевшую улицу, где стояли моряки, тяжело вздохнул, покачал косматой головой. Если бы он умел водить суда, то не связался с этой развязной оравой.

«Многие догадываются о проливе, но я один знаю, что скрывается за проходом в Южное море, – с досадой подумал звездочет. – Мой разум сделал величайшее открытие, но славой придется поделиться с Магелланом. Он так уверен в себе, что даже не заинтересовался картой Бехайма, за которую любой капитан выложил бы кучу золота. С ним надо быть осторожнее!» – решил Фалейра.

Портовая таверна гудела множеством голосов. Разноязычное морское племя облепило грубо сколоченные столы, пило, ело, кричало, смеялось, бранилось. Пахло дешевым молодым вином, луком, сыром, жареным мясом, душистым хлебом. Под низким деревянным потолком стоял тяжелый мужской дух. Хлопали двери, впускали матросов в грубых шерстяных и холщовых куртках, грязных потасканных штанах. Изредка в зале показывались женские юбки. Красавиц гнали из таверны, чтобы не вспыхивали ссоры. Пьяные моряки вываливались на улицу, расползались по притонам. У дверей сидели нищие, выпрашивали милостыню, подбирали брошенные объедки.

Во втором зале у распахнутых настежь окон собралась особая публика.

Капитаны и кормчие в ожидании Себастьяна Кабото вспоминали погибших друзей, обсуждали цены на товары, ругали таможенников, будто те по своему усмотрению, а не по указу короля подняли пошлины.

– Бартоломеу Диаш с юных лет исследовал и завоевывал побережье Африки, – кричал через стол почтенный старик. – Вы не годитесь подать ему меч! Суровый был воин, красотой не блистал, ростом невысок. В тридцать шесть лет не побоялся на трех кораблях спуститься к мысу Доброй Надежды, но бунт помешал достичь Индии. А что ты бы сделал, если бы матросы отказались плыть дальше? После возвращения Васко да Гамы из Калькутты, мы с Диашом под командой Кабрала отправились в Индию. Новый капитан-генерал был на восемнадцать лет моложе Бартоломеу. Диаш не ладил с Жуаном II, поэтому шел простым капитаном. Пытаясь поймать попутные ветры, мы уклонились от берега на запад, где вместо муссона на семнадцатом градусе южной широты встретили ураган.

Магеллан с Эстебаном прошли к столу, сели напротив капитана.

– Корабли отнесло к неизвестной земле, мы назвали ее Землей Истинного Креста[1]. Колумб на Кубе верил, будто открыл континент, а мы полагали, что сила Господня выбросила суда на остров. Залатали паруса, заделали пробоины, повернули на восток. У мыса Доброй Надежды опять угодили в бурю, корабль Диаша затонул. В тот год ему исполнилось пятьдесят лет. Мы же вышли из шторма, приплыли в Калькутту. Правитель не захотел торговать, потребовал крупную пошлину. Кабрал ответил отказом, сжег город. Заморины Кочина и Каннанура приняли наши гарнизоны, заключили соглашения. В январе 1501 года мы вышли в Португалию и возвратились в Лиссабон.

На следующий год Васко да Гама с армадой из двадцати кораблей отправился в Калькутту наказать заморина, завоевать Индию. Я шел с адмиралом на «Святом Павле», прекрасной тридцатипушечной каракке, с прямыми парусами на передних мачтах и косым – на бизани. Борта закруглены, загнуты внутрь – абордаж не страшен! На худой случай, могли поднять с бортов сетки, и ни один дьявол с воды не проник бы на палубу. Мы разбомбили Калькутту, перерезали заложников – ведь пред Господом нет вины в убийстве нехристя. Потом построили в Кочине крепость, образовали фактории на Малабарском берегу и через год вернулись домой. Такого великого похода до Алмейды больше не было. С ним плавали многие из вас. Не тебя ли он хотел отдать под суд? – обратился к тучному, крупному кормчему.

– Меня, – кивнул Хуан де Элорьяга, сидевший неподалеку от Магеллана. – Адмиралу показалось, будто я слишком много золота кладу в карман! – он захохотал, сотрясаясь всем телом. – Висеть бы мне на рее, если бы Алмейда не утонул! Деньги-то исчезли, у меня ничего не осталось.

– Кто это с тобой, Эстебан? – заметив незнакомого человека, поинтересовался старик.

– Фернандо Магеллан, – представил приятеля кормчий.

– Де Магеллан, – с достоинством раскланиваясь, поправил Фернандо.

– Магеллан? – переспросил старик, теребя сухими пальцами седую бороду— Альваро де Мескита ваш родственник?

– Двоюродный брат, – уточнил офицер, опускаясь на лавку.

– Сеньор Альваро рассказывал мне, как вы спасли от поражения эскадру Лопиша да Сикейры в Малаккской гавани.

– Это большое преувеличение, – промолвил польщенный Фернандо с таким видом, что не возникло сомнений в значении подвига.

– Восемь лет назад мы провожали Сикейру с четырьмя кораблями в Индию, – вспомнил Элорьяга. – Тогда при дворе объявился итальянский бродяга…

– Лодовико Вартема, мой приятель, – подсказал Магеллан.