– Сеньору капитану плохо? – спросил маленький сутулый старичок с тонкими вздутыми в суставах пальцами.

– Ноет, – пожаловался Фернандо. – Из-за ноги не пошел на мессу, завтра соглядатаи донесут инквизиции.

– С Божьей помощью станет легче, – приободрил врач.

– Господь не занимается мелочами. Я надеюсь на вас, дон Педро.

Фернандо приподнялся на локте, попытался растереть колено. Лекарь опередил его, ощупал сустав, слегка придавил чашечку, помассировал икру.

– Опухоли нет, горячка прошла, – заключил старик, убирая с лица редкие седые волосы, обнажившие выпуклый лоб, впалые виски с пульсирующей жилкой, крючковатый нос, острые скулы. – Сделаем припарку – к ужину поднимитесь на ноги!

– Я слышу это каждый вечер, – усомнился Магеллан, – а нога при ходьбе болит.

– Раньше вы не вставали с постели, передвигались по дому с костылем, теперь спускаетесь в порт, – с улыбкой возразил дон Педро. – Сегодня ученики видели вас на пристани. Хотите выйти в море?

– Да.

– Напрасно. Зиму нужно провести на берегу.

– Чтобы вы делали на мне опыты, – подхватил капитан. – Прекрасная затея! Вы должны платить мне деньги за эксперименты, а не я вам за постой. Вчера вы заворачивали ногу в лопух, позавчера прижигали крапивой, три дня назад натирали зеленой кашей. Вы верите в целебность трав?

– Все травы полезны, – спокойно произнес старик, – надо уметь пользоваться ими. – Корень одуванчика возбуждает аппетит, способствует выделению желудочного сока. Укроп облегчает кашель.

– А зачем привязывали драгоценные камни?

– Проверял трактат Бируни «Книга сводок для познания драгоценностей». Пять веков назад он исследовал более полусотни минералов, собрал старинные предания и рецепты.

– Вы сомневались в мудрости ученого?

– С годами в текст могли попасть неточности.

– Что писал Бируни?

– Рубин очищает кровь. Я привязывал перстень к опухоли, чтобы она не пошла выше по ноге. Горный хрусталь – лед нетающих вершин – удаляет жар. Бирюза… – он немного смутился. – Бирюзою проверял ваше здоровье.

– Как?

– Если бы она потускнела, вы бы умерли.

– А она?

– Не изменилась, – сообщил довольный дон Педро.

– Значит, выздоровлением я обязан бирюзе? – усмехнулся Магеллан.

– Благодарите Господа и заступницу Деву Марию.

Лекарь перекрестился на висевшее в изголовье кровати черное распятие.

– Оставьте, – отмахнулся Фернандо. – Лучше бы они думали обо мне в сражениях с неверными. И потом, вы не верите им!

– Я? – испугался старик.

– А что вы делаете по ночам на кухне? Перегоняете ртуть в золото или варите эликсир молодости? Чем это вы гремите, не костями ли праведников? Что за мазь мумий вам доставили из Африки?

– Я, растерялся лекарь, – готовил отвары.

Его зрачки стремительно забегали, на лице появилось жалкое выражение.

– Не волнуйтесь. Я ничего не скажу на исповеди и буду благодарен вам, если вылечите ногу хоть дохлой кошкой! Ведь у вас с Господом особые отношения, не правда ли?

– Да, да… Я принесу примочку, – заторопился дон Педро.

После ужина Фернандо велел Энрике вынуть из сундука походную чернильницу, гусиные перья, желтоватый свиток толстой бумаги. Раб придвинул стол к окну, в котором виднелись стены и крыши соседних домов с крохотным кусочком голубого вечернего неба. Поглаживая рукой теплую повязку с приторным резковатым запахом, хозяин принялся за работу.

«Дорогой друг и брат, Франсишко! – писал он крупными четкими буквами без завитушек и украшений. – Пользуясь оказией, высылаю вещи и письмо.

С тех пор, как мы отправились в южные моря, жизнь в Лиссабоне сильно изменилась. Белемская гавань выросла в пять раз, заняла пристанью весь берег. Вместо старой церкви, где нас провожали с господином вице-королем в Индию, строится огромный собор, вокруг которого заложили монастырь. Чтобы суда безопасно входили ночью на рейд, воздвигли каменную башню с маяком. Вдоль причалов на берегу выросли склады, лавки, мастерские. В гавани на стапелях закладывают остовы кораблей до шестидесяти пушек и за восемь месяцев спускают на воду. В год строят три десятка разных судов.

От избытка товаров цены на пряности упали на четверть. Каждый месяц, а то и чаще, приходит корабль с островов. Отчеты капитанов хранят в Тезорариуме, куда пускают только командиров экспедиции.

Король выслушал меня благосклонно, ответа не дал, позволил пользоваться секретным архивом. Это обнадеживает меня. Надеюсь приплыть к тебе, если не через Португалию, то иным путем. – Фернандо задумался, погрыз кончик пера, выплюнул сор на пол, жирно подчеркнул последнюю фразу, чтобы Серран лучше понял тайный смысл „иного пути". – Попытки кастильцев найти дорогу к островам Пряностей ускорят продвижение нашего дела. Я просил для него три каравеллы.

На верфях строят суда с малым развалом бортов и несколькими палубами. Я полагаю, на волне они менее остойчивы и не так безопасны, как прежние. Корабли называют „галиотами", наверное, потому, что происходят от галлов. Из Германии и Нидерландов привозят стальные пушки, не уступающие прочностью бронзовым кулевринам. Капитаны боятся брать их, орудия крепят на стенах.

Из Италии приезжают ученые мужи, учат народ мудрости, ссылаются на латинян и Евангелие. Папа приказал украсить Ватикан голыми языческими образами. Я этому не верю. Король позволил рисовать в церквах обнаженные руки и ноги до колен. В лавках продают срамные картины. Вместо серенад по ночам играют на дудках, виолах, трубах, танцуют сарабанду и куранту, стоя в два ряда друг против друга. Мечи льют тоньше и длиннее.

Крестьяне уходят из деревень, записываются в матросы, отчего хлеб дорожает. Бродяги кормятся на берегу, пока не попадут на рыбацкие суда. Прочих ловят, ссылают в мастерские, обучают ремеслам. После определенного срока людям возвращают свободу. В стране открыто торгуют рабами, в знатных домах появились красные и черные слуги. Иногда их крестят, дают христианские имена, что и я сделал с Энрике.

Пенсию тебе не дали за самовольный уход со службы. Желаю здравствовать! Фернандо де Магеллан».

Высохли последние строки, потемнело небо за окном, а он сидел, слегка поглаживая больную ногу, смотрел на ветвистые раковины, тускло поблескивающие розовым перламутром; на побуревшие в сумраке красные кораллы, украшавшие рукоять меча; на крест с оживавшим по ночам обнаженным Христом, чью боль в ноге от гвоздя он ощущал в жару.

Вынужденный бездействовать, Магеллан одинокими вечерами запирался в комнате, ложился на кровать, глядел в потолок. Доски начинали двигаться, скрипеть, из окна просачивался свежий воздух, мысли уносились за тысячи миль на край света, где под ногами топилась смола палуб, шумели деревья, где в маленькой хижине под пальмовыми листьями с молодой туземной женой жил единственный друг, променявший бесконечные тревоги капитана на первобытное счастье.

Фернандо мог остаться на островах, но он хочет славы и денег, много славы и много денег. Мечтает стать вице-королем открытых земель, собственных островов и архипелагов; хочет из четвертого разряда дворянства перейти в первый; быть здоровым, сильным, великим. Поэтому он здесь и не покинет дворец, пока Мануэл не примет его предложение.

Королевское хранилище Тезорариум – библиотека книг по мореходному делу, карт, глобусов, образцов навигационных инструментов, судовых записей, отчетов капитанов – расположилось в старом низком сводчатом здании с узкими стрельчатыми окнами, толстыми стенами, массивными коваными дверьми с большими надежными замками, издающими мелодичный звон при повороте ключей. Здесь собрали все, что накопил человеческий опыт в познании морей и океанов, от подробнейшего описания течений и ветров до фантастического чудища крак, лежавшего на поверхности воды так долго, что на его спине вырастали деревья, селились люди и звери, пока он не опускался в пучину. На таком лжеострове служили мессу монахи святого Брендана, мореплавателя раннего Средневековья. Здесь были научные трактаты о драконах длиною в милю, заглатывающих корабли и флотилии; о сосущих рыбах, затягивающих в глубь лодки и каравеллы; об огромных птицах рух, ударами крыльев ломающих мачты, когтями раздирающих паруса. Серьезные люди спорили на латинском языке, как едят двуглавые великаны и разговаривают туземцы с песьими головами. Легенды подтверждались рождением уродцев, поэтому сказкам верили, передавали их из уст в уста с добавлением подробностей. Но не ради диковинных рассказов приходил сюда вторую неделю Фернандо, он привык к ним с детства, как привыкают к бесхвостой собаке, не задумываясь над тем, что родилась она нормальной.