Она помедлила, слегка покраснев.

– Ой-ёй… – протянул Жаворонок. – М-да. Я не имел в виду…

– Ох, тоска, – перебила его Рдянка. – Теперь ты испортил мгновение. Я собиралась изречь нечто очень умное, точно тебе говорю.

Он улыбнулся:

– Мы оба не находим слов в один и тот же день. По-моему, мы теряем контакт.

– С моим контактом все в полном порядке, и ты согласишься, если дашь показать.

Он закатил глаза, ускоряя шаг.

– Ты безнадежна.

– Когда ничто не помогает, используй сексуальный подтекст, – сказала она с легкостью, догоняя его. – Тогда все возвращается на круги своя. Ко мне.

– Безнадежна, – повторил Жаворонок. – Но нам некогда клеймить тебя дальше. Мы пришли.

Действительно, впереди высился дворец Утешителя. Перед ним, сиренево-серебристым, разбили шатер, в котором уже накрыли три стола. Жаворонок с Рдянкой, естественно, договорились о встрече заранее.

Утешитель Справедливый, бог невинности и красоты, при их появлении встал. Выглядел он лет на тринадцать. Поскольку физический возраст был очевиден, он оказался при дворе самым молодым богом. Но такие парадоксы не подлежали признанию. В конце концов, он стал возвращенным, когда его телу исполнилось два года, в силу чего – если исчислить в годах божественных – был на шесть лет старше Жаворонка. В месте, где большинство богов не провело и двадцати, а средний возраст приближался, видимо, к десяти, шестилетняя разница была очень значительна.

– Жаворонок, Рдянка, – официально и чинно произнес Утешитель. – Добро пожаловать.

– Благодарю, дорогой, – улыбнулась ему Рдянка.

Утешитель кивнул и жестом пригласил их к столам. Три столика стояли отдельно, достаточно близко друг к другу для интимной трапезы с одновременной сохранностью личного пространства богов.

– Как поживаешь, Утешитель? – осведомился Жаворонок, садясь.

– Замечательно, – ответил Утешитель. Его голос всегда казался не соответствующим телу. Как у мальчика, который подражает отцу. – Сегодня утром был особенно трудный случай при рассмотрении прошений. Мать с ребенком, умиравшим от лихорадки. Она уже потеряла троих, а заодно и мужа. И все за какой-то год. Трагедия.

– Мой дорогой, – участливо сказала Рдянка. – Ты же не подумываешь всерьез… передать свой дох?

Утешитель сел.

– Не знаю, Рдянка. Я стар. Я чувствую себя стариком. Возможно, мне пора уходить. Ты же знаешь, что из старейших я пятый.

– Да, но грядут бурные времена!

– Бурные? – усомнился он. – Брось, они успокаивают. Новая королева на месте, и мои придворные осведомители докладывают, что она с великим рвением исполняет свой долг, стремясь произвести наследника. Скоро наступит стабильность.

– Стабильность? – переспросила Рдянка, как только слуги подали охлажденный суп. – Утешитель, мне трудно поверить, что ты настолько неосведомлен.

– Ты думаешь, идрийцы задумали использовать новую королеву в борьбе за трон? – сказал Утешитель. – Мне известно, чем ты занималась, Рдянка. Я против.

– А городские слухи? Идрийские агенты, которые вносят такой беспорядок? Так называемая вторая принцесса, разгуливающая по городу?

Жаворонок замер, не донеся ложку до рта. «Это еще что такое?»

– Городские идрийцы и так постоянно бесчинствуют, – пренебрежительно отмахнулся Утешитель. – Чем кончились беспорядки шестимесячной давности, мятеж на окраинных плантациях? Что стало с вожаком? Припоминаю, он умер в тюрьме. Иностранные рабочие редко становятся стабильным общественным подклассом, я их не боюсь.

– Они никогда не утверждали, что с ними действует агент королевской крови, – ответила Рдянка. – Все может обрушиться очень быстро.

– Мои интересы в городе надежно защищены, – сказал Утешитель, сплетая перед собою пальцы. Слуги унесли его суп. Он съел всего три ложки. – А твои?

– Потому мы и собрались, – заметила богиня.

– Прошу прощения, – поднял палец Жаворонок. – О чем, во имя цветов, мы говорим?

– В городе неспокойно, Жаворонок, – ответил Утешитель. – Кое-кого из местных удручает возможность войны.

– Дела могут запросто принять опасный оборот, – заявила Рдянка, лениво помешивая суп. – По-моему, нам следует подготовиться.

– Я готов, – сказал Утешитель, обратив к ней свой чересчур юный лик.

Как все юные возвращенные, включая Бога-короля, Утешитель будет взрослеть, пока его тело не достигнет зрелости. Затем старение прекратится аккурат на грани раннего взрослого возраста – пока он не отдаст свой дох.

Он и действовал совершенно как взрослый. Жаворонок редко общался с детьми, но в числе его слуг имелись и подростки-ученики. Утешитель на них не похож. Во всех отчетах говорилось, что он, как всякий юный возвращенный, созрел очень быстро за первый год жизни и далее мыслил и изъяснялся, словно взрослый, хотя оставался в теле ребенка.

Утешитель с Рдянкой продолжали рассуждать о стабильности в городе, упоминая возымевшие место акты вандализма. Военные планы украдены, продовольственные склады отравлены. Жаворонок предоставил им беседовать дальше. «Похоже, что прелести Рдянки не отвлекают юное божество», – подумал он, наблюдая. Богиня принялась за фрукты, с присущим ей сладострастием высасывая ломтики ананаса. Утешитель же либо плевать хотел на ее потуги, либо не замечал, как она подается вперед, выпячивая бюст и показывая немалую часть ложбинки.

«Он какой-то другой, – подумал Жаворонок. – Он был возвращен в детстве и очень недолго вел себя соответственно. Сейчас он в чем-то взрослый, но в остальном – дитя».

Благодаря трансформации Утешитель заматерел. Он был выше и лучше сложен, чем его обычные сверстники, пусть даже не обладал чеканными, величественными чертами полностью созревшего бога.

«И все же, – размышлял Жаворонок, жуя ананас, – у разных богов и внешность разная. Рдянка наделена божественностью более чем щедро, особенно если учесть, до чего она тощая. Однако Милосердная кругла и сдобна. Другие же – Всематерь, например, – кажутся старыми».

Жаворонок знал, что недостоин своего могучего тела. Когда получилось с жонглированием, он понял, что накачать такие мышцы можно лишь тяжким трудом. Он же постоянно лежал, ел и пил, а потому должен был стать пухлым и рыхлым.

«Но были и тучные боги, – подумал он, вспоминая портреты возвращенных, явившихся до него. – В истории нашей культуры существовал период, когда это почиталось за идеал…» Была ли внешность возвращенных связана с общественным о них представлением? С людскими воззрениями на идеал красоты? Тогда, конечно, феномен Рдянки становился понятным.

Некоторые способности переживали трансформацию. Язык и речь. Навыки. И если задуматься, социальная компетентность. Боги жили сугубо на плато, всю жизнь не спускаясь с него, а потому, казалось, должны быть куда менее приспособленными к действительности. По меньшей мере невежественными и наивными. Однако большинство из них становились отпетыми интриганами, эстетами и снобами, которые на удивление хорошо разбирались в событиях внешнего мира.

Сама по себе память не выживала. Почему? Почему Жаворонок умел жонглировать и знал, что такое бушприт, но в то же время не помнил родителей? И чье лицо являлось ему во сне? Почему в последнее время ему снятся сплошь бури и шторма? Опять же, что это за красная пантера, приснившаяся ему в недавнем кошмаре?

– Рдянка, – поднял руку Утешитель. – Хватит. Перед тем как продолжить, я обязан сообщить, что твои откровенные попытки меня соблазнить бесполезны.

Рдянка пристыженно отвернулась.

Жаворонок встряхнулся и вынырнул из раздумий.

– Мой дорогой Утешитель, – сказал он, – она не пытается тебя соблазнить. Пойми, что чарующая аура Рдянки – лишь толика ее естества, и отчасти поэтому она так обаятельна.

– Не важно, – бросил тот. – Меня не поколеблет ни ее аура, ни параноидальные доводы и страхи.

– Мои связные не считают их паранойей, – возразила Рдянка, когда унесли блюда с фруктами.

Следом прибыли небольшие порции охлажденного рыбного филе.