- Подойди и забери! – улыбка у Суюк была страшной.

Гиде выхватила маленький кинжал, который она держала на боку, чтобы чистить фрукты. Когда-то кинжал подарил князь и Гиде постоянно носила его, больше для красоты. Улыбка у Суюк стала ещё шире. Она выше заломила голову Лале, отчего та взвизгнула.

- Ты ведь любишь свою рабыню? А я люблю свою жизнь. Драгоценности, которые мне дарит князь, платья, заказанные для меня в самом Заросе. Своего мужчину люблю. И вот теперь я потеряла все. И ты потеряешь…

Гиде, не дожидаясь окончания речи прыгнула. Вся троица с визгом упала в грязь. Гиде, схватившись за волосы Суюк, кричала Лале бежать, Суюк же пыталась утопить Гиде в грязи. Солдаты, схватившись за живот, наблюдали за кошачьим боем. Девушки катались по земле, визжа и царапая лица. От их величия и утонченности не осталось и следа. Платья из драгоценного шелка и бархата сбились, обнажая ноги в шелковых панталонах. Меховые накидки слетели и вымокли в грязи. Заколки с изумрудами и нефритом затоптали. Плачущая Лала пыталась оттащить Суюк от Гиде. Растерянные сотники стояли не решаясь вмешиваться. Лианг тут же поставил на рослую и сильную Суюк. Ставки росли, и, вот уже половина двора ставила на Суюк, вторая на Гиде, любившую наблюдать за тренировками солдат. Наконец, клубок распался.

- Уйди, не позорь себя ещё больше, - Гиде задыхалась, кожа головы очень болела, костяшки пальцев были сбиты. Суюк выбила кинжал из рук ещё в самом начале, иначе разозленная девушка воткнула бы в соперницу не раздумывая. – Сейчас придет князь и тебе очень не поздоровится.

При упоминании князя Суюк заметно вздрогнула и опустила руки. Слёзы набухли в ее глазах, она опустила голову, и стала поправлять расхристанную одежду.

Гиде гордо подняла голову, схватила Лалу за руку и пошла вперёд, стараясь не обращать на сдавленные смешки. «Опозорена! О боги, как я опозорена!» - колотилось в голове. Кровь, все ещё бурлившая по жилам, бухала в ушах, ноги дрожали. От слишком быстрого шага Лала споткнулась и Гиде опомнилась. Бедная Лала! Она тотчас опустилась на колени перед девочкой и быстро проверила, нет ли на ней ран. Затем прижала к груди всхлипывающую девочку. «Все, Лала, все, эта мерзавка больше не тронет тебя!»

Суюк тем временем смотрела вслед уходящей Гиде. Да, она наваляла этой гордячке! Пусть князь ей больше не принадлежит, зато как приятно видеть проклятую соперницу в таком виде – в грязной, изорванной одежде, с всколоченными волосами, сбегающую с поле боя. Вдруг Гиде остановилась и встала на колени перед своей рабыней, что-то зашептала ей и обняла. А потом она улыбнулась девочке и от этой улыбки у Суюк зашлось сердце от ненависти. Слишком часто она видела, как расцветает её любимый князь в ответ на эту тихую улыбку. Слишком сильной была  злость при виде отдельного домика Гиде, ведь остальным наложницам положены лишь отдельные покои. Слишком спокойно сидела Гиде по правую руку князя, изредка одаривая всех ненавистной улыбкой. Суюк выхватила лук у подошедшего к ней помочь сотника, натянула тетиву, вот и пригодились уроки стрельбы, и выпустила всю свою ненависть вместе со стрелой.

От слитного вскрика Гиде обернулась с недоумением и увидела, как Суюк натягивает тетиву и выпускает стрелу. Она закрыла глаза. Вот и все, сейчас умрет. Она ведь сама этого хотела, просто боялась. А благословенная Кали Черная позаботилась о ней, смилостивилась над трусихой. К ней метнулся один из солдат, но стрела с тонким, на грани слышимости звуком чавкнула, и девушка упала как подкошенная.

Очнулась Гиде в своих покоях, дым окутал всю комнату.

- Боги, Лала, что ты делаешь? – слабым голосом спросила девушка Лалу, с молитвами обкуривающую каждый угол дома.

- Благодарю богов, не видишь? – девочка дальше забубнила молитвы и махала жаровней с дымящейся травой

- Что случилось, я упала в обморок?

- Да, госпожа, к счастью, этот солдат спас тебя, Лианг-молния, да будет благословенно его имя, – важно проговорила Лала, чуть спотыкнувшись на длинном слове.

Гиде фыркнула, Лала была такая забавная.

- Хватит уже, надымила вовсю. Рассказывай давай.

- Эта сука…

- Лала, ушам своим не верю!

- эта Суюк выстрелила, вот! А Лианг-молния прыгнул и поймал стрелу щитом. Ты бы видела, как он ловко это сделал! Прям как тигр! А ты упала в обморок. Целитель сказал, что у тебя это…слабая нервная… что-то там. Велел отдыхать больше и не курить опиум. Князь чуть с ума не сошел. Он так звал, будто ты и в самом деле умерла. Поднял тебя на руки и побежал к целителю. А потом сам принес сюда, велел никому тебя не трогать. Всю ночь сидел, гладил по руке, шептал что-то, волосы расчесывал. Теперь нас охраняют.

- Что?!

- Да, князь поставил охрану недалеко от дома, а ещё Лианг-молния будет твоим личным телохранителем.

- О, боги! – девушка накинула на себя одеяло, скрывая злые слёзы.

- Да, накрылись наши прогулки, - Лала погладила по бугорку на одеяле, там, где была голова госпожи.

- О, Лала, как не повезло! – пуховое одеяло приглушило восклицание.

- Господин сказал, что вечером зайдет проверить как ты, - осторожно сказала девочка и вздохнула.

- Уйди, демон, приносящий плохие вести! Стой, а служанок не навязал?

- Нет, госпожа, - Лала улыбнулась. Она не понимала причину по которой Гиде так не любила пользоваться услугами служанок. Вот Лала бы не отказалась передать часть своих обязанностей.

- Хоть что-то хорошее. Стой…а с Суюк что?

- Повесил суку.

- Лала!

- Прости-прости, так теперь её все называют. Князь чуть сотника того не повесил, сжалился, просто выкинул из замка, наложниц избил, а личных служанок Суюк плетью выпорол так, что теперь уже не жильцы. Да и вообще, всем попало.

Гиде замутило.

- Теперь меня все ненавидят!

- Теперь все знают, как ты дорога князю.

- Никогда не выйду отсюда. Какой стыд! – Гиде расплакалась, понимая, что князь лишил даже крох сочувствия и хорошего отношения со стороны окружающих. Слёзы лились и лились, пока обессиленная девушка не заснула.

Когда она открыла глаза, то первым увидела горящие в полумраке глаза князя. Еле совладав с собой, девушка постаралась улыбнуться. Вздрогнула, когда скрипнула кушетка под весом князя.

- Надо было разбудить меня, господин, - Гиде попыталась встать, но, остановленная жестом князя, снова легла.

- Мне нравится смотреть, как ты спишь. Во сне ты и смеёшься, и хмуришься, даже плачешь. Я, оказывается, никогда не видел, как ты смеёшься или хмуришься…

- Господин не любит громкий смех, а я бы не посмела хмуриться в вашем присутствии, - Гиде, как обычно в присутствии Фэнсина, внутренне съежилась.

- Я не люблю вульгарный смех, ты права. Ты так меня хорошо знаешь, моя малышка. А я, что я знаю о тебе? Сегодня вот узнал, насколько ты мне дорога, - князь откинулся на спинку, блестевшие глаза погасли в сумраке и лишь темный неподвижный силуэт говорил Гиде, что зверь здесь, он просто затаился.

- Господин… - прошептала она в темноту. Рука поползла к губам, желая запереть слова, слишком опасные, чтобы выходить наружу.

- Я сам создал тебя, словно скульптор вылепил из глины. Кем ты была до того, как попала ко мне?

- Вышивальщицей, господин.

- Маленькой серой утицей. И посмотри, какая в тебе стать, какое изящество движений, даже во сне ты грациозна. Разве можно тебя не любить? – Фэнсин подошел к ложу Гиде, навис над ней.

Оцепенев, Гиде молила про себя, чтобы он ушел.

- Моя Гиде, моя малышка, моя мечта…

Он целовал сухими, жесткими губами. Терзал губы, шарил языком во рту. Одной рукой сжал тонкие, слабые руки, бессознательно отталкивающие его в грудь. О, Гиде знала, что он любил вот такое легкое сопротивление, каждый раз она клялась, что не доставит ему такое удовольствие, но тело её не слушалось. В очередной раз она задохнулась под его навалившимся, лишающим всякого движения телом. С громким треском порвалась сорочка, князь был в нетерпении. Гиде вскрикнула, когда он больно укусил за сосок, бляха его ремня царапнула живот. В этом был он весь – тёмный, нетерпеливый, вспыльчивый, причиняющий боль каждым своим движением. И она ненавидела. Ненавидела его шумное, учащенное дыхание со вкусом вина, каждое его кольцо на пальце, оставляющие отметины на теле, словно клеймо. Ненавидела запах его кожи, чуждый и злой. Ненавидела тяжесть его тела, себя распятую под ним, его нетерпеливый рык, с которым он заходил в сухое лоно. Ненавидела как растягивалось время пока он терзал её, а затем, судорожно, рывками, ронял свое семя.