После обеда я все же решил поговорить с Сергеем. Командир встретил меня, как старого друга.

— Хорошо, что зашел, Дан.

— У меня к тебе разговор, — бросил я.

— У меня, представь, тоже. Садись.

Я устраиваюсь за столом напротив Сергея, перед ним лежат карты. Значит, планирует очередное нападение.

— Ты опытный вояка, Дан, командовал взводом.

Киваю, интересно, к чему он ведет?

— Хочу отдать в твое распоряжение отделение. Муштруй их, как хочешь, у вас в армии дисциплина что надо.

Как это русы говорят: не было печали — черти накачали?

— Сергей, ты понимаешь, что все бесполезно? Против Алвано нужны ракетные установки, к тому же в твоем отряде дисциплиной даже и не пахнет.

— Вот и наведи порядок, — с нажимом отвечает командир, — а за ракеты не волнуйся, в нужный момент имперцы поддержат нас.

— Крота не вычислили?

Сергей покачал головой.

— А это не Вера? — напрямую спрашиваю я. Да не привык я ходить вокруг да около!

— Нет, Дан, — тихо отвечает он. — Что смотришь? Я тоже думал о ней, приглядывал… Не она это, так что не наговаривай на девчонку. И еще…

Понимающе киваю.

— Про Шику хочешь спросить?

— Отчего мальчик так привязан к тебе?

— Я спас его от локхи, — терпеливо повторяю я.

— Ты не знаешь нарьягов, — в упор глядит Сергей, — они совсем другие. У них нет страха смерти и боли, их натаскивают, как гончих, на человеческое мясо, им переворачивают мозги безбожными экспериментами. Ты пришел из другого мира, Дан, и думаешь, что Шику просто благодарный мальчик, но ты ошибаешься.

От его слов мороз меня пробирает до костей, или в штабе так холодно? Сергей продолжает охрипшим голосом:

— Скажу правду: я мечтал заполучить такое оружие — послушный нарьяг, который сможет противостоять своим сородичам. Вы оба — моя невероятная удача. Только, пожалуйста, постарайся, чтобы повторения вчерашнего не было. Не все думают тут так же, как я. Мальчика убьют без колебания, тот же Герка…

Он вдруг сгибается в жестоком приступе кашля, закрывая рот обеими руками, я вежливо отворачиваюсь. Потом Сергей вытирает рот платком, виновато бросает:

— С семи лет на руднике, силикаты, холод… В общем, Дан, бери ребят и муштруй.

— Мы на месте, — докладываю по прибытии. В наушнике шлема глухо раздается голос Сергея:

— Ждите команды.

— Занять позиции, ждать моей команды, — передаю бойцам, и мы залегаем в густом ивняке.

На этот раз рудник большой, на холмистой местности, отлично защищенный от атак с земли и воздуха. В бинокль рассматриваю местность — моему отделению выпала почетная миссия уничтожить обнаруженный в лощине ДОТ.

Серо, моросит дождь. Рядом лежит и трясется от холода Шику. Чуть поодаль Федор, двое близнецов с последнего рудника: Йохан и Йорих, долговязые крепкие парни, и Гера, попросившийся ко мне в группу. После драки отношения у нас почти приятельские, Герка из тех людей, что понимают лишь один довод — чужую силу. Думаю, простодушный здоровяк увязался следить за Шику, которого отчего-то до сих пор люто ненавидит. Кроме группы людей Сергей дал нам самоходную гаубицу и артиллерийский расчет в составе трех человек.

ДОТ замаскирован по всем правилам обороны — двухамбразурный, он приник к склону холма, и его сложно разглядеть не то что со спутника, а даже вблизи.

Ждем сигнала командования, Сергей отчего-то тянет время, минуты бегут.

— Дан, че мы ждем? — взрывает тишину несдержанный Гера.

— Разговорчики!

Гера затыкается. М-да, дисциплина…

Наконец отзывается Сергей:

— Дан, мы готовы, начинайте.

— Есть, — связываюсь с оператором расчета и передаю приказ командира. Через секунду длинная пушка начинает плеваться огнем, кучно укладывая снаряды в подозрительный холм. Не отрывая глаз от бинокля, наблюдаю, как ужасающе медленно вскрывается огневая точка. ДОТ отзывается трассирующими очередями.

— Лежать! — ору я своим, чтобы не думали даже головы поднять.

В ту же минуту случается то, чего я боялся больше всего — отзывается второй ДОТ. Снаряды с необычайной точностью ложатся почти рядом. Мятежники мои дрогнули — артиллерийский обстрел сильно нервирует даже бывалых солдат.

— Не прекращать огонь! — кричу в микрофон.

— Куда? — растерянный голос наводчика.

— По огневой точке, мать вашу!

— По первой или второй?

Я выдаю замысловатое ругательство.

— По первой!

— Боеприпас на исходе.

Сергей врывается в эфир:

— Что там у вас, Дан?

— Второй ДОТ просмотрели, сволочи!

— Справитесь? — еще издевается, гад.

Огонь оставляет на холме глубокие, дымящиеся воронки. Я быстро объясняю отделению нашу задачу, надеюсь, меня поняли правильно.

— Шику, останься здесь.

— Нар-одар! А что…?

— Прикрой меня.

Мальчик кивает, глядя в оптический прицел, с его меткостью — только бы не попал мне в спину.

— За мной!

Используя для укрытия ямы и рытвины, пробираемся к ДОТу. Огонь над головами явно не способствует укреплению духа, размытая земля скользит под ногами.

— Вперед! — срываю голос, подбадривая ребят. — Шевелите лапами, бегемоты!

Воздух вибрирует от огромного количества раскаленного металла. Из груди вырывается стон облегчения, когда группа достигает площадки перед огневой точкой, где орудиям нас не достать. Приказываю операторам переключаться на второй ДОТ, а близнецам заминировать дверь. Кидаемся мордой в грязь, взрыв разметает комья земли, клочки дерна и разорванный металл двери.

— Гранаты!

Выдираю чеку, выжидаю две секунды и бросаю в открывшийся проем, ребята повторяют за мной. Закидываем гранатами каземат и ждем. Страшный грохот, земля под ногами ходит ходуном, будто сам Сатана вознамерился выбраться из преисподней.

Врываюсь в очищенное помещение каземата. Бойцы деловито осматривают, есть ли кто живой и целы ли орудия.

— Йохан, Йорих, остаться здесь и вести огонь по второму ДОТу, Гера, за мной.

Под прикрытием своих мы пробираемся ко второй огневой точке, спина холодеет при мысли, что могут быть еще скрытые ДОТы и ДЗОТы. Разведка у нас не на высоте, скажем мягко.

И снова по воронкам от снарядов ползем вперед.

— Гера, дверь!

Бородач послушно прикрепляет к замаскированной под скалу бронированной двери кусок пластита. Прижимаю голову к камню, внушительный обломок стены попадает по шлему. В наушнике раздается голос Сергея:

— Как дела, Дан?

Едва открываю рот, раздается стрельба где-то неподалеку. Да что за черт! Сколько их тут?! Отправляю туда расчет, здесь им все равно делать нечего, а сам натягиваю респиратор.

— Гера, прикрой.

Бросаю в рваный зев ДОТа две газовые гранаты и прыгаю следом. Первый же попавшийся получает ногой в живот, сбивает второго. Открываю огонь, очередь косит противника, а те, кто успевает выскочить в проем, попадают в ласковые объятья Георгия. Наконец, все заканчивается. В наушнике что-то трещит, видно, помехи. Над полом, над телами врагов вьется пыль. Осматриваю каземат: артсистемы прошлого поколения, ящики боеприпасов к ним — весьма неплохо.

Выбираюсь наружу, голова будто разламывается на части — здорово меня оглушило.

— Гера!

Ноги едва не подкашиваются от увиденного — здоровяк Гера лежит опрокинутый навзничь, шлем пробит выстрелом в упор, над переносицей черное отверстие от пули, кровь двумя темными струйками растеклась по лицу, заполнила глазные впадины. Рядом валяется убитый враг. Но не это страшно — возле мертвецов стоит Шику, мой Шику… Я выдергиваю винтовку из так и не разжавшихся рук Геры. Мне не надо даже смотреть, я знаю, что у него просто-напросто заклинило патрон в стволе.

Яростно щелкаю микрофон шлема, пытаясь восстановить связь, и, наконец, сквозь немыслимые помехи ловлю нужный канал.

— Рядовой Хольд, доложите обстановку.

— Господин командир отделения, — раздается голос Йохана, — огонь по цели прекращен, занимаемся погрузкой снарядов.