— Я знаю, где главврач! — подскочила медсестра-сильвисса и, застегнув халат, устремилась к дверям. Алан и Салли ушли за ней, Керен жестом подозвал к себе растрёпанного и потерянного Мисао и тоже вышел. Анжела стала спешно раздвигать ширмы.
Насмотревшись на находящегося в коме Рэкса, цвет лица которого смутно напоминал о стоячем болоте, Аспитис дождался, когда Анжела остановилась возле него со стороны сломанной правой руки, облегчённо и радостно улыбаясь, и сказал:
— Спасибо тебе. И отдельно — за Рэкса.
Он постарался, чтобы его голос звучал как можно человечнее: Аспитис давно уже искренне никого не благодарил. При взгляде на Анжелу, хорони с узкими худыми плечами, чуть запавшими и усталыми, но всё равно горящими живым пламенем глазами, сейчас, при более осознанном рассмотрении, оказавшимися не светло-оранжевыми, подобно волосам, а жёлтыми у зрачка и почти бордовыми по кайме — ни дать ни взять бархатцы, поселившиеся на скуластом бледном лице, — Мессии казалось, что любое неправильное слово может враз стереть с него и без того едва держащуюся улыбку.
— Это моя работа, — весело отозвалась Анжела. — Надеюсь, теперь вы поправитесь.
Аспитис согласно кивнул, не подав виду, что упоминание работы отчего-то резануло его по самому сердцу.
До самого утра вокруг Рэкса царила суматоха, и Аспитис, конечно, не мог спать. Ему провели экстренную операцию на сердце под бдительным присмотром Алана, пока Салли у себя в «походной лаборатории» разбиралась с бактерией-тромбообразователем, потом сильвисы подключили к хорону свой собственный прибор и стали следить за отображаемыми на его мониторе результатами их пробных инъекций по полному уничтожению инфекции. Лишь на рассвете Алан подступил к Аспитису с докладом.
— Постепенно ваша альмега убьёт её, — сообщил он, и задремавшая было на стуле возле Мессии Анжела, в отличие от своей подруги Гери не пожелавшая до особого распоряжения идти спать в сестринскую, встрепенулась, прислушиваясь. — Пока это единственное средство: чтобы разработать полноценное лекарство, нужно время, которого у нас нет. Проблема в том, что даже без инфекции Рэкс, скорее всего, ещё долго будет оставаться в коме. Переломы позвоночника — опасные, хорошо, что жив и вроде без последствий в виде паралича. Лучше всего было бы сейчас устроить ему переливание вашей крови. Антител у вас нет, кровь примется без проблем. Сразу пойдёт заживление. Возможно, выйдет из больницы вместе с вами.
Аспитис сощурился, видя, что за внешней убеждённостью тона Алана скрывается непонятное колебание.
— Если всё так просто, что ж меня ещё не готовят к переливанию? — поинтересовался он, и сильвис посмотрел в сторону.
— Мы не до конца уверены в последствиях, — он сунул руки в карманы халата. — Мама тоже. Блокиратор может затихнуть на время из-за такого огромного количества функционирующей альмеги, а может создать свой собственный наплыв ориентированных на её уничтожение Т-киллеров, и это просто убьёт его. В малых дозах они работают друг с другом без эксцессов, но для больших гарантий нет. И возможности безопасного эксперимента тоже.
— Роза зимой этого года быстро сварганила «заживлятор» на основе моей альмеги для Цезаря. С Рэксом это не сработает?
— У Цезаря нет гена-блокиратора, — грустно улыбнулся Алан. — Решать вам. Я бы попробовал. Пусть пятьдесят на пятьдесят, но всё же…
— Ты бы попробовал, я не сомневаюсь, — фыркнул Аспитис. — Твоим родителям — и тем и другим — я разрешал проводить любые эксперименты. Над собой. Рэксом я рисковать не могу. Пусть тогда приходит в себя сам, медленно, но верно.
— На это, к сожалению, у нас тоже нет гарантий. Он может выйти из комы завтра, а может сегодня вторично отказать сердце. Там всё уже на волоске держится. Вы всё-таки подумайте, хорошо?
Аспитис закатил глаза и отвернулся. Анжела вскочила со стула и устремилась к подозвавшему её Алану, чтобы получить рекомендации по уходу. До следующей инъекции Аспитису было ещё полтора часа, и он, абстрагируясь и от находящихся в палате людей, и от того решения, которое надо было обдумать, закрыл глаза, надеясь хотя бы ненадолго уснуть.
Тела своего Аспитис всё так же почти не чувствовал, за исключением левой руки и головы с шеей, но терзавшая его ранее боль уже отпустила его, оставив после себя лишь общую слабость и какое-то мозаичное восприятие реальности. Про войну, например, не получалось думать в принципе: перед глазами призраками бродили люди и разрозненные воспоминания, без какой-либо привязки к настоящему или прошлому. Узнав у Керена количество погибших и раненных при взрыве на оружейном складе «Аркана», не давшем их с Рэксом отряду перейти на ту сторону гор, Аспитис почти сразу отвлёкся от полученной информации — от неё во внутренней копилочке осталось лишь осознание, что Энгельберт жив, только поломан почти так же, как он сам. Больше никого из приближённых гвардейцев тогда с Мессией не было, и это тоже способствовало быстрому выбрасыванию из головы данных об оставшейся где-то очень далеко войне. Сейчас куда проще было чувствовать, чем думать, и у Аспитиса не нашлось сил этому сопротивляться.
До вечера он не спал, а дремал, внутренне ощущая необоснованную боязнь полностью погрузиться в сон — то ли из-за приходящих болезненных детских воспоминаний-утопленников, то ли просто опасаясь больше не проснуться: будь Аспитис в обычном состоянии, ему ни за что не пришли бы в душу подобные страхи. Однако неизменно, стоило ему открыть глаза, напротив на стуле сидела участливо изучающая его лицо Анжела — и как только ей удавалось меж своими обязанностями подгадывать момент его пробуждения? Или это он просыпался, заслышав, как она подходит? Это было уже неважно. Вид Анжелы дарил Аспитису спокойствие — пока зависимое, боязливое, и это тоже волновало его.
Когда Аспитис решил наконец вновь нормально шагнуть в реальность, дверь в палату как раз открывалась. Сфокусировавший зрение Мессия, ширма которого по его просьбе теперь всегда была отодвинута полностью, увидел, как на пороге помещения появляется его молодая копия под руку с невысокой девушкой-хорони с чёрно-белыми волосами, и уже привычно стиснул зубы. Если уж Алан с Салли так запросто приехали к нему на край Севера, наплевав на все возможные запреты, кто же удержит Бельфегора от подобных визитов?
— Здравствуйте, — Бельфегор скользнул взглядом по палате, Аспитису и остановил его на поднявшейся со своего места Анжеле. — Мы тут в гости. Миа Страхова, — он кивнул в сторону неотрывно смотрящей на кровать Рэкса хорони, — и Бельфегор Пикеров. Разрешите?
— О, конечно, — Анжела подошла к ним, приветственно улыбаясь. — Приятно познакомиться. Меня зовут Анжела Антипова. Алан и Салли, если они вам нужны, у себя, можете спросить у Мисао или Керена…
— Я их потом найду, — кивнул Бельфегор и, вдруг поднеся протянутую ему для рукопожатия руку Анжелы к губам и поцеловав её, заметно поклонился. — Я очень благодарен вам за спасение моего отца и… хм… будущего тестя. (Здесь Миа что-то невнятно пробормотала.) Я найду способ отплатить вам, Анжела.
— Что вы, мне ничего не нужно, — хорони замерла истуканом, явно не зная, забирать ли руку и как вообще реагировать на такое поведение. — Каждый делает свою работу. Я пошла в медсёстры для того, чтобы помогать людям.
— Помощь — это здорово, только не у всех хватает духу под давлением внешних обстоятельств довести её до конца, — Бельфегор хмыкнул и отпустил её. — Мы позже вернёмся к этому разговору.
— Как скажете. Если что, я у себя, — Анжела указала на приоткрытую дверь их с Гери комнаты и, вежливо улыбнувшись молчащей Миа, спешно скрылась за ней. Аспитис пронаблюдал, как его сын и, очевидно, «будущая невестка» разделились: Миа заторопилась к своему отцу, Бельфегор же зашагал к Аспитису.
— Кого нелёгкая принесла, — холодно встретил сына Мессия. — Мне стоит напомнить, что с моей временной недееспособностью ведение войны в дополнение к Бертелю, Цезарю и иже с ними ложится на тебя, или ты сам в курсе?
