И она так близко. Незаметно для меня положив ладони на мою грудь, теребит пуговицы. Хочет что-то сказать, но закусывает нижнюю губу. Мне так плохо, что сейчас хочется ощутить вкус этих губ. Узнать, смогут ли они подарить мне спокойствие? Смогут ли снять с души этот крест, который придавливает меня?

– Флинт… – Глаза ее бегают по моему лицу, она слишком близко. А я больной, одинокий и жаждущий ласки, незнакомой, новой и в то же время когда-то испытанной. Сейчас в моих руках просто девушка, первая и единственная, кому я открыл свою тайну. Одну из многих.

– Я не знаю, что сказать. Не думала, что ты винишь себя до сих пор. Может, мои слова и не переубедят тебя, но… Нельзя изменить прошлого, но настоящее в наших руках. Если ты это понял, значит, пришло твое время, – шепчет Джесс.

Моргаю и резко выпускаю ее из рук. Мысли, возникшие в голове, пугают. И я отхожу, чтобы не натворить дел похлеще, чем есть.

– Прости, что вылил на тебя все свое дерьмо. Ты не должна думать об этом, только развлекаться и…

– Почему? – перебивает меня, делая шаг ко мне. А я от нее. Со страхом смотрю на распущенные длинные волосы, которые хотел бы сжать, заставив запрокинуть голову. Страшно от фантазий о тяжести и мягкости ее полной груди, выпирающей из топика, о податливости тела, когда его ласкают. Черт возьми…

– Ты права, мне не следовало узнавать все таким способом, это твоя жизнь, и ты можешь делать с ней все, что хочешь. – Отвожу взгляд, надеясь, что она не представляет, какие картинки мелькают в голове.

– Я не об этом. Ты отскочил, словно я прокаженная. – Джесс снова подходит ближе, а я морщусь от отвращения к себе.

– Все в порядке. Не ожидал такого пробуждения, вот и дал слабину. Забудь, ладно? Забудь, что я сказал и… Не знаю, голова болит. – Тру виски, чтобы убедить ее, насколько мне гадко. А это так, потому что она – моя племянница, хоть и неродная.

– Флинт… – Ладонь проходит по моему плечу, а я готов взвыть: не прикасайся ко мне так нежно, не надо, я не заслуживаю. – Я прощаю тебя, но тебе не нужно мое прощение. Ты должен простить самого себя.

Она хватает меня за подбородок и с силой поворачивает к себе, словно это я девочка, а она сильный и уверенный мужчина, знающий все наперед. Подчиняюсь и встречаюсь с ее темными, насыщенными синевой глазами.

– Спасибо, и я хотел бы, чтобы ты забыла об этом, – убираю ее руку от своего лица.

– К сожалению, не смогу, потому что у меня больше нет причин ненавидеть тебя. Мне очень хочется отомстить за ту боль, что ты причинил маме, но я не могу. Я устала воевать с тобой и с собой. Когда ты тоже устанешь, сообщи. – Джесс направляется к двери.

Но она же не может знать, что борьба идет с неожиданным влечением, которое испытал. Или может? Я со стыда сгорю, если она узнает. Сам себя прибью.

– Джасмин, – на выдохе зову ее, и она поворачивается. – Ты моя племянница, я знаю тебя с юного возраста, и ты моя семья, – напоминаю то ли себе, то ли ей.

– Занимательно, Флинт, но свою родословную я знаю, и тебя в ней нет, – усмехается и качает головой. – Ты просто мужчина, который когда-то встретился на моем пути. – Пожимая плечами, выходит из комнаты и тихо затворяет за собой дверь.

Падаю на мокрую постель, прокручиваю в голове разговор. Нет, вру. Я повторяю про себя последние ее слова. Стало немного легче оттого, что поделился с ней, но вину с себя не снял. И очень волнует, каким она воспринимает меня – не как дядю, как старшего – у нас же разница в двенадцать лет, а как мужчину, который начинает сходить с ума. По идее, должны бы уже появиться мысли, что следует бежать, гнать от себя чувства и желание узнать ее ближе, но их нет. Слишком устал от выплеснутых утром эмоций. Но я буду продолжать бороться. С собой. Это ведь ненормально, что меня возбуждает Джесс, но только ей я могу доверить самого себя. Ни к кому из бывших жен и любовниц такого доверия не испытывал. А между нами оно возникло с первого ее появления в моей жизни. И я вернулся, чтобы честно взглянуть в глаза страхам. На попятную не пойду, но и своей больной фантазии взять верх не позволю. Никогда. Это станет концом для нас обоих.

Спускаюсь вниз, прислушиваясь к мужскому смеху на кухне, и зло сцепляю зубы. Меня чертовски раздражает это, вмиг, словно у безумца, появляется беспричинное желание орать. Совершенно на меня не похоже.

– Не понял, неужели рабочий день завершен? – холодно интересуюсь, входя в столовую. Джесс удивленно замирает с упаковкой молока в руках, ребята завтракают за столом, нагло мне улыбаясь.

– Хм, нет, босс, он только начинается. Пошли, парни, доедим на улице, – предлагает один из них и подхватывает тарелку с хлопьями.

С ледяной яростью осматриваю полураздетых мужчин. Они специально так выглядят, чтобы показать мне разницу и напомнить, что пора заняться своим телом?

– Спасибо, детка, – самый здоровый подскакивает к Джесс и смачно целует ее в щеку.

– «Спасибо» еще отработаешь, – смеясь, она подмигивает наглецу, быстро сбежавшему из кухни под моим пристальным взглядом.

– Настроение плохое? – спокойно спрашивает девушка, сметая крошки со стола.

– Меня еще не будили ледяной водой. И что за черт? Почему ты их кормишь? Они работают на тебя и должны быть во дворе, а не в доме.

– Странный ты, Флинт. Они мои друзья и уже больше года помогают папе. Один развозит заказы, когда они есть, другой иногда подсобляет по дому, третий…

– О-о-о, радушие глубинки, как же я забыл?! И как они благодарят тебя? Опускаются на колени? Или ты? – Взглядом, полным отвращения, смеряю ее с головы до ног – полуголую, в излюбленных шортах-трусиках и топике.

– Когда как.

– Джесс! – Хватаю ее за локоть, не позволяя увильнуть от разговора.

– А тебя-то почему это волнует? Ревнуешь? – Прищуривается и издает издевательский смешок.

– Ревную? Я забочусь о тебе и твоей репутации! – Дергаю ее, чтобы хоть как-то избавить себя от жгучего желания разогнать всех к чертям.

– Чтобы заботиться о чьей-то репутации, для начала надо иметь свою не подмоченную. – Подмигивает мне и вырывается из рук.

Стерва. Вот может же выводить из себя одним только словом! Как ей это удается? Постоянно. Раздражает.

– Что найдешь в холодильнике – твое. А я в душ, – бросает Джесс и скрывается в гостиной. Но через секунду возвращается и нацеливает в меня палец.

– И скажи им правду, Флинт.

– Не понял?

– Ребятам скажи, что ты пошутил по поводу высокой оплаты их труда.

– Нет. Я сдержу обещание, если они сделают все так, как у тебя на чертежах, – складываю руки на груди. Еще чего, выполнять приказы девчонки!

– Неужели? Ну хотя бы одно. Вау, – наигранно восхищается, затем лицо снова становится серьезным. – А теперь пораскинь своими пропитыми мозгами. Они не видели таких заработков. Как отец потом будет с ними расплачиваться? Они ведь не станут больше помогать бесплатно. Хочешь разрушить нашу жизнь, вперед, Флинт, ты же любишь сорить деньгами для других.

– Джесс, я предлагал тебе деньги и продолжаю это делать! – взрываюсь. Она снова мне об этом напоминает, постоянно давит на болезненную точку.

– Мне они не нужны, как и им. Поэтому признайся парням в своей богатой фантазии. – Джесс упрямо поджимает губы.

– О, у меня очень богатая фантазия. К примеру, ты закроешь свой рот и как хорошая девочка поднимешься к себе, примешь душ и начнешь мне улыбаться. Затем прекратишь это издевательство над собой и надо мной. Как тебе? – Ехидно улыбаюсь.

– Я никогда не была хорошей девочкой, Трахни меня. – Смеясь, она выходит из кухни.

Я опять готов заорать. Она просто невыносима! Как в ней уживается столько личностей? То мегера, то соблазнительная стерва, то нежная нимфа. И чаще всего – заботливая дочь. Одуреть. Но я не собираюсь следовать ее приказам. Парням поощрение не помешает, а Скотта как-нибудь уломаю, чтобы он принял мою помощь. Но сначала уломаю Джесс. Все девушки любят дорогую одежду, духи, подарки, и она не исключение. Куплю ее внимание, отношение ко мне… М-да, только проговаривая слова про себя, уже понимаю – неправдоподобно. Нереально. У нее тяжелый характер, признаю, хотя и у меня был когда-то не самый простой. Стал мягче, ослабел. Все из-за женщин. А сейчас именно женщина в лице Джасмин вытаскивает из недр сознания другого, забытого человека, желающего добиться цели.