21 января 1938 года в официальной беседе с Б. С. Стомоняковым Сунь Фо заявил, что в войне против японских интервентов «китайский народ черпает силы в симпатии и поддержке со стороны СССР». Борис Спиридонович подтвердил, что весь советский народ «действительно полон горячих симпатий к великому китайскому народу и горячо желает ему победы».

Сунь Фо остановился на цели поездки, предпринятой по поручению китайского правительства, которая состояла, по его словам, в выяснении возможности более тесного сотрудничества с СССР. Китайское правительство полагает, продолжал он, что сотрудничество с Советским Союзом «необходимо не только в настоящее время; необходимо установить базис совместной работы, имеющей целью постоянный мир на Дальнем Востоке…Поэтому весь китайский народ обращает свои взоры к СССР в надежде не только на моральную, но и на материальную поддержку в борьбе против фашизма и войны». Б. С. Стомоняков выразил надежду, что «приезд Сунь Фо окажет новое содействие более прочному укреплению дружбы между нашими странами».

В заключение беседы Сунь Фо просил Б. С. Стомонякова организовать его встречу с И. В. Сталиным и М. И. Калининым, которым он хотел бы лично вручить письма от руководящих деятелей Китая.

В начале февраля Сунь Фо встретился с советскими руководителями в Кремле, где наряду с обсуждением общеполитических проблем был поставлен вопрос о постройке железной дороги через Синьцзян, которая бы связала Китай с Советским Союзом. Советские руководители обещали положительно рассмотреть этот вопрос.

В ходе визита советская сторона подтвердила свою готовность предоставить Китаю кредит на покупку вооружения и другого оборудования. В отличие от обычной практики, существующей в отношениях между государствами, поставки советской военной техники в Китай начались за несколько месяцев до оформления соглашения о кредите на сумму 50 миллионов американских долларов, подписанного 1 марта 1938 года. К тому времени в Китай было уже отправлено 282 самолета.

В соответствии с соглашением о кредите Советский Союз только по первым трем контрактам поставил в Китай 297 самолетов, 82 танка, 425 орудий, 1825 пулеметов, 360 тысяч снарядов, 10 миллионов винтовочных патронов, 400 автомашин и другие военные материалы.

17 мая 1938 года председатель Законодательного юаня Сунь Фо вновь прибыл в Москву. По словам китайского министра иностранных дел Ван Чунхоя, писал полпред, «китайское правительство отдало приказ Сунь Фо выехать в Москву, где передать лично нашему правительству благодарность за оказываемую Советским Союзом моральную и материальную помощь Китаю, благодаря чему Китай успешно ведет освободительную войну».

19 мая в беседе с Сунь Фо Б. С. Стомоняков поинтересовался итогами его поездки в Англию, Францию и другие страны. Сунь Фо, поблагодарив за дружественную помощь, оказываемую Советским Союзом китайскому народу, сказал, что его пребывание в Англии «не дало каких-нибудь реальных результатов». «Ему приходилось, — говорил Сунь Фо, — выслушивать многочисленные заверения в симпатиях и сочувствии Китаю, но дальше этого дело не пошло. Не был разрешен основной вопрос об оказании Англией финансовой помощи Китаю».

На это заместитель наркома заметил:

— Мы сожалеем о безрезультатности переговоров Сунь Фо в Англии и Франции, но для нас позиция этих держав не является неожиданностью. Мы и ранее предполагали, что английское правительство только на словах собирается помочь Китаю, а в действительности известные английские круги проводят политику сговора с агрессором, рассчитывая использовать затруднения, испытываемые Японией в начавшейся войне, для достижения своих собственных целей.

Б. С. Стомоняков обратил внимание на высказывание одного видного английского политического деятеля, который отметил, что «СССР, даже не участвуя в японо-китайской войне, оказывает Китаю огромную помощь фактом существования на маньчжурской границе мощной ОКДВА, чем сковываются значительные японские воинские силы, не имеющие возможности принять участие в военных действиях против Китая».

На вопрос Сунь Фо, может ли Китай и в дальнейшем рассчитывать на дружескую помощь со стороны Советского Союза, Борис Спиридонович ответил, что «наша позиция в этом вопросе остается неизменной».

Свидетельством неизменной советской политики стало подписание в Москве 20 июня 1938 года нового контракта о поставке в Китай специального имущества на сумму более 21,8 миллиона американских долларов, в том числе 120 самолетов и боекомплектов к ним и др.

1 июля 1938 года в Москве было подписано второе соглашение о реализации советского кредита Китаю на сумму 50 миллионов американских долларов, в рамках которого СССР поставил Китаю вооружение и военные материалы, в том числе 180 самолетов, 300 орудий, 1500 ручных пулеметов, 500 станковых пулеметов, 300 грузовых автомашин, снаряды, патроны и другие военные материалы.

Только с сентября 1937 года по сентябрь 1939 года Советский Союз поставил Китаю более 980 самолетов, более 80 танков и 1300 орудий. Вместе с тем в Китай для подготовки офицерских кадров было направлено 3600 советских военных специалистов, многие из которых (В. И. Чуйков, П. С. Рыбалко, П. Ф. Батицкий и другие) стали позже видными полководцами Великой Отечественной войны.

Наступил страшный 1937 год. В период, когда на международном небосводе все более сгущались тучи войны, Сталин и его окружение развязали кампанию массовых репрессий и уничтожение лучших кадров страны из числа дипломатов, военных, деятелей науки и культуры. Репрессии нанесли большой вред советской дипломатической службе и внешней политике, подорвали международный авторитет СССР.

Борис Спиридонович, привыкший мыслить, анализировать и давать оценку событиям, происходящим в других странах, не мог понять логику тех руководящих деятелей партии, которые посылали на смерть все новых и новых людей. Даже к мучившей его много лет язве и появившимся новым болезням можно было привыкнуть, но нельзя было привыкнуть к потере друзей. А они один за другим бесследно исчезали из системы Наркоминдела.

Вспоминая атмосферу тех дней, бывший сотрудник НКИД, а ныне посол в отставке А. А. Рощин писал:

«Часто случалось так: сговоришься с коллегой встретиться по какому-либо вопросу, а на другой день его уже нет в наркомате — арестован. Не скрою, что все мы, работники НКИД, были обескуражены вакханалией прокатившихся репрессий. Каждый из нас находился в тягостном ожидании, опасаясь участи, которая постигла многих коллег».

Конечно, не оставляли эти мысли и Бориса Спиридоновича после того, как были арестованы многие его товарищи, даже работавшие в других учреждениях. Он понимал, что оснований для его ареста по тем временам было более чем достаточно: встречался с Л. Д. Троцким, когда в конце 1907 года приездом в Болгарию останавливался у него в Вене, «был связан» с «врагами народа», бывшими заместителями наркома Л. М. Караханом, Н. Н. Крестинским, X. Г. Раковским, Г. Я. Сокольниковым, со многими арестованными полпредами, заведующими отделами НКИД. А если вспомнят, что он работал с заместителями наркома внешней торговли А. М. Лежавой и М. И. Фрумкиным и даже дружил со студенческих лет с Глебом Ивановичем Бокием, работавшим в органах государственной безопасности и «исчезнувшим», как многие сотни других, без суда и следствия, то надежд на спасение у него не было, и он готовился к этому.

Особенно его угнетало, что зачастую приходилось становиться невольным соучастником акций, предпринятых против отдельных полпредов. С легким сердцем, ничего не подозревая, он слал телеграмму Д. В. Богомолову, только что подписавшему в августе 1937 года советско-китайский Договор о ненападении, сообщая о своем согласии на предоставление ему отпуска, а уже через несколько недель Богомолова не стало.

Информируя полпреда в Японии К. К. Юренева о переводе в Берлин, он не предполагал, что за этим последуют новые репрессии. Один за другим навсегда ушли видные советские дипломаты А. Я. Аросев, А. А. Бекзадян, С. И. Бродовский, Я. X. Давтян, Л. Я. Гайкис, И. Л. Лоренц, Б. Е. Сквирский и многие другие. Некоторые «были взяты» позже, уже после «ухода» Б. С. Стомонякова из НКИД, как, например, А. С. Черных, Г. А. Астахов и другие. Но были и те, которым повезло. Так, арестованный как японский шпион заведующий 2-м Восточным отделом НКИД Б. И. Козловский сумел передать из тюрьмы письмо на имя И. В. Сталина, в котором показал всю абсурдность возведенных против него обвинений, напомнив при этом, что японцы даже не дали ему агремана, когда Советское правительство назначило его полпредом в Японию после отзыва К. К. Юренева. Б. И. Козловский был освобожден и работал затем долгие годы в Библиотеке имени В. И. Ленина.