Как его уговаривали написать воспоминания. Он всем отвечал кратко: «Я не сумасшедший, чтобы писать мемуары…» Но ведь когда он закроет глаза, примчатся искать его записки. Перероют бумаги, книги, будут ползать под кроватью…
О пистолете обязательно доложат. Да и не секрет это для них. Приставленная «медицинская сестра», лейтенант МВД, как-то навязалась сама перестелить постель. Он не успел вынуть из-под подушки пистолет и положить в карман пижамы. «Сестра» на мгновение задержала руку под подушкой, сделала вид, что ничего не произошло, только глаза ее сузились, как у рыси… Разумеется, она доложила своему начальству.
С той майской ночи тридцать девятого он не расставался с пистолетом. Знал ли, что осенью того же года Сталин поручил Берии подготовить все для процесса «врага народа» Литвинова? В сущности, ведь все было по-своему логично. Все заместители погибли. Крестинского, Стомонякова, Карахана расстреляли. Почти всех членов коллегии и заведующих отделами расстреляли или угнали на Колыму.
Того ли ждал он в тот весенний день 1898 года, когда в местечке Клинцы выступил пропагандистом на пеньковой фабрике?
В ту бурную весну 1898 года, апрельским днем, он стал членом Российской социал-демократической рабочей партии. Пятьдесят три года прошло с тех пор. Жизнь ушла. Он остался один со своими думами. За окном декабрь 1951 года. Последние дни года.
Мысли одна мрачнее другой. Лучше уйти от них в прошлое, в то наполненное глубочайшим смыслом время — время борьбы и надежд. Время, когда имя сына мелкого банковского служащего, вольноопределяющегося Макса Валлаха начинает мелькать в донесениях царской охранки. Его называют одним из самых опасных революционеров России. Он уже агент ленинской «Искры»… Рига, Вильно, Петербург, Минск, Москва, Петрозаводск, колесит и по всей Европе, добывая оружие для подготовки вооруженного восстания. По предложению Ленина входит в Бюро комитетов большинства, которому поручено сгруппировать большевистские силы России к III съезду партии. Его подпольные клички сбивают с толку департамент полиции. Они навечно остались в директивных письмах ЦК РСДРП и многочисленных письмах Ленина ему: Папаша, Граф, Ниц, Лувинье, Кузнецов, Латышев, Феликс, Теофилия, Максимович, Гаррисон, Казимир. Но в историю партии и Советского государства он вошел под самым прочным своим псевдонимом, ставшим его второй фамилией, — Литвинов.
С 1902 по 1917 год Ленин очень часто обращался к нему. Литвинов хорошо знает, что происходит на местах. В сложный период, когда шла борьба за объединение комитетов большинства, Владимир Ильич шлет Литвинову письмо: «Дорогой друг! Спешу ответить на Ваше письмо, которое мне очень и очень понравилось. Вы тысячу раз правы, что надо действовать решительно, революционно и ковать железо, пока горячо… Наконец, Вы тысячу раз правы, что надо действовать открыто».
В этих письмах много сказано о чертах характера Литвинова, определивших его место в партии в последующие годы. В них объяснение, почему он стал одним из создателей дипломатической службы и руководителем Народного комиссариата иностранных дел.
Такая «карьера» была совсем не случайной. В начале века Литвинов принимает участие в международных конгрессах социалистических партий Европы. Литвинову, Коллонтай, Воровскому тогда впервые пришлось скрестить полемические мечи с идейными противниками, изучить их манеру, методы, аргументацию, подход к мировым проблемам.
Жизнь никогда не баловала его. В 1908 году по настоянию царской охранки, охотившейся за Литвиновым по всей Европе, он был арестован в Париже и заключен в тюрьму Санте.
Арест Литвинова вызвал волну возмущения во Франции. Кампанию возглавил популярный лидер социалистов Жан Жорес. 19 января «Юманите», опубликовав открытое письмо министру юстиции Бриану, потребовала освобождения российского революционера. Литвинов был выпущен из тюрьмы, но власти потребовали немедленно оставить Францию. На вопрос чиновника парижского муниципалитета, какую страну он предпочитает, он тогда ответил: «Англию, но только не сегодня. У меня нет ни сантима. Я должен заработать на поездку через Ла-Манш…»
Министр внутренних дел разрешил задержаться в Париже. Литвинов устроился на работу в сапожную мастерскую, две недели чинил туфли и ботинки парижанам, собрал кое-какую сумму…
Через пару недель Литвинов оказался в огромном туманном городе, где ему было суждено окунуться в самую гущу политических страстей. Те годы еще больше сблизили его с Лениным, их переписка становится все более оживленной…
Летом 1913 года Владимир Ильич приехал в Швейцарию, где прочитал реферат на тему «Национальный вопрос и социал-демократия». Получив сообщение, что Ленин в Женеве, Литвинов сразу выехал туда. Их встреча произошла в Народном доме на улице Дюбуа-Мелли, 3/6. Татьяна Федоровна Людвинская, входившая в женевскую группу большевиков, вспоминала: «Литвинов пришел в косоворотке с пояском, в сапогах, производил впечатление типичного большевика-профессионала. После реферата Ленин попросил Литвинова подробно рассказать о настроениях английского рабочего класса, о положении в Международном социалистическом бюро, с лидерами которого Литвинову уже пришлось иметь дело».
В декабре 1913-го в Лондон на заседание Международного социалистического бюро прибыли крупнейшие деятели II Интернационала. Русская социал-демократия к тому времени находилась в сложном положении. После Пражской конференции РСДРП в английскую столицу зачастили ликвидаторы. Потерпев поражение в Праге, они избрали Лондон в качестве плацдарма для наступления. Ожидался приезд лидеров меньшевиков и ликвидаторов — Чхеидзе, Чхенкели, Рубановича, Семковского… Старшее поколение, изучавшее историю по «Краткому курсу», вряд ли что-либо вспомнит об этих людях, кроме ярлыков и обвинений в предательстве. А это были серьезные политики, недюжинные полемисты, и бороться с ними приходилось всерьез…
В те дни между Поронино, где находился Владимир Ильич, и Литвиновым шел энергичный обмен телеграммами и письмами. Ведь именно ему Ленин поручил изложить свою точку зрения на положение в РСДРП. Как же справился с этой задачей 37-летний Максим Литвинов?
Вот один эпизод. Роза Люксембург внесла предложение, предусматривающее объединение большевиков и меньшевиков, что не замедлило вызвать резкую критику со стороны Ленина. В Лондон направляется проект резолюции, направленной против Люксембург, и Литвинов должен ее огласить. Однако он не согласен с тоном резолюции, он считает, что ситуация в Лондоне куда сложнее… И сообщает Ленину: «Мне думается, что слишком резким тоном резолюции против Розы мы вооружим против себя европейцев». Вносит свои предложения, корректирует резолюцию, смягчает ее.
Литвинов выступает на заседании Международного социалистического бюро беседует с Каутским, Вандервельде, Гюисмансом, Люксембург, Адлером — мэтрами европейской социал-демократии, излагает и защищает позиции своей партии. Ленин с удовлетворением констатирует, что выступления и вся деятельность Литвинова в Международном социалистическом бюро помогли довести до многих европейских социал-демократических партий правду о положении в РСДРП.
И ни слова упрека за то, что изменена предложенная им резолюция по адресу Розы Люксембург.
Наша драматическая история оставила нам крайне мало свидетельств о личных отношениях между руководителями нашей партии. В какой-то степени отношение Владимира Ильича к Литвинову помогает понять атмосферу доверия, царившую в стане большевиков. Возьмем хотя бы такой факт — все гонорары за публикации Ленина и Крупской по их просьбе находятся в ведении Литвинова.
Еще в годы «Искры» и подполья Литвинов взял на себя добровольную обязанность кассира партии. Надо видеть эти пожелтевшие листы его амбарной книги: приход — расход. Выдал: за сапоги искровцам — 60, Вениамину — 5, переправа Семену во время бегства от жандармов — 5, наборщику Андрею — 6 рублей. Скрупулезное отношение к партийной и государственной копейке породило немало анекдотов о Литвинове — товарищи не раз потешались над его скопидомством. Однажды агент «Искры» в Болгарии не отчитался за 5 рублей. Литвинов послал ему строгое письмо: «Это не по-коммерчески и не по-товарищески».
