Впрочем, сначала несколько слов о международной ситуации того периода. Победа над фашизмом привела к невиданному дотоле росту авторитета Советского Союза. Антиимпериалистические, демократические процессы во всех частях земного шара определяли политическое лицо нашей планеты. Такое развитие событий не устраивало лидеров капиталистического мира. Они хотели бы представить Советский Союз западной общественности в образе врага, вызвать чувство страха перед ним. В ход пускалось все имеющееся в арсенале политики империализма. Неудачи и тяжелые проблемы страны смаковались. Уродливые проявления культа личности — новая волна репрессий, борьба против «космополитизма», «преклонения перед иностранщиной» и прочее — были просто находкой для организаторов кампаний против СССР и идей социализма. Одним словом, годы «холодной войны» были временем крайне сложным.
В этих условиях особое значение для Советского Союза приобретали оздоровление международного климата, развитие мирных отношений между государствами, смягчение их противоборства, недопущение гонки вооружений. Однако долгое время нам представлялось, что основу всего дальнейшего развития международных отношений будет составлять непримиримая борьба между двумя враждебными лагерями — социалистическим и капиталистическим. Само понятие «два лагеря», введенное в оборот политической лексики именно нами, в определенной мере нацеливало на противоборство, соперничество. Глядя на мир сквозь призму этой упрощенной схемы, мы усложнили отношения с некоторыми странами. XX съезд партии, как известно, внес коррективы в наше видение мира.
Стиль же Вышинского, его пристрастие к «разоблачительству» лишь усиливали противоборствующие, конфронтационные элементы в мировой дипломатии. Его одиозность определялась прежде всего его прошлой прокурорской деятельностью. Дело в том, что в отличие от большинства советских людей в Вашингтоне и Лондоне, Париже и Токио уже во время политических процессов 30-х годов прекрасно знали, что Бухарин и Рыков, Зиновьев и Каменев, другие обвиняемые никогда «шпионами Запада» не были, что обвинения против них состряпаны организаторами процессов, в том числе и прокурором Вышинским.
Это накладывало заметный отпечаток на отношение к Вышинскому со стороны иностранных деятелей и тогда, когда он сменил мундир с прокурорского на посольский. «Когда бы я ни смотрел в эти блеклые глаза (Вышинского. — Авт.), — признается в своих воспоминаниях американский посол в Советском Союзе Ч. Болен, — передо мной возникала ужасная сцена прокурора, запугивающего обвиняемых на процессе Бухарина». Другой американский дипломат и историк, Дж. Кеннан, также немало лет проработавший в Москве, в том числе в качестве посла США, навсегда запечатлел в своей памяти политические процессы 30-х годов, когда в Колонном зале Дома союзов Вышинский издавал «вопль подозрительной, скрытной России против воображаемой враждебности внешнего мира».
Весьма невысокого мнения о Вышинском был и его непосредственный партнер — государственный секретарь США Д. Ачесон, с которым ему не раз пришлось вступать в переговоры. «В качестве гражданского обвинителя во время сталинских кровавых чисток среди деятелей партии, государства и военных в 30-е годы, — пишет Ачесон, — он (Вышинский. — Авт.) затравливал своих бывших друзей и коллег до полного изнеможения и смерти». Ачесон считал Вышинского «прирожденным негодяем, хотя и окультуренным и занятным».
Вышинскому не доверяли, на неофициальные, дружеские контакты, столь важные в дипломатии, с ним не шли. Когда на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Англии в 1943 году Вышинский в беседе с Ч. Боленом рисовал радужные картины советско-англо-американского сотрудничества после войны, это не произвело впечатления на американца. «…Зная прошлое Вышинского, — записал Болен в своем дневнике, — я подумал, что его слова звучат неправдиво».
Вышинский любил «публичную» дипломатию, выступать на международных конференциях было его страстью. На 4-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН он произнес 20 речей, на 5-й — 26, на 6-й — 22. Выступления его были, как правило, длинные, некоторые из них продолжались по 2–2,5 часа, а то и более.
Пристрастие Вышинского не обязательно следовало бы причислять к его порокам, если бы не их характер. Вышинский клеймил, пригвождал к позорному столбу, унижал, высмеивал. Полемика, которую затевал он, носила конфронтационный характер. Вышинский, по существу, заботился не столько о поиске взаимоприемлемого компромисса, сколько об осуждении противника.
Вообще бывший прокурор вел себя на международных конференциях отнюдь не как на собрании представителей суверенных государств, а как на судебном заседании. И к своим зарубежным коллегам он обращался соответственно. «Янгер, Остин (представители Англии и США в ООН. — Авт.) и все остальные, имеющие уши…» — так Вышинский приглашал слушать его речи. Кого-то он предлагал поместить в сумасшедший дом.
Лорд Глэдвин, много лет представлявший Англию в ООН, вспоминал: «Этот вселяющий ужас Вышинский… расточал (в ООН. — Авт.) весь свой большой судебный талант, который успешно помог ему в прошлом приговорить к смерти своих лучших друзей во время сфабрикованных «судебных процессов» в Советском Союзе».
В годы пребывания Вышинского на посту министра Советский Союз выступил с рядом внешнеполитических инициатив: о заключении Пакта мира между пятью великими державами, урегулировании «берлинского кризиса», прекращении военного конфликта в Корее, принятии мер по укреплению мира и дружбы между народами и другими. Но почитайте выступления Вышинского в тот период. В них основное внимание уделено не аргументированному разъяснению преимущества наших предложений, а осуждению позиций другой стороны. Внося, например, в ООН предложение о Пакте мира, Вышинский в своем выступлении в основном разоблачал НАТО, «план Маршалла», политику США и Англии, попутно «врезал» гоминьдановцу и только под конец сообщил о новом предложении СССР, приведя в качестве главного аргумента в пользу его одобрения серию цитат из заявлений «вождя народов Советского Союза». Более того, главный акцент был сделан не на новой конструктивной идее, а на предложении осудить США и Англию за подготовку новой войны. В итоге предложение СССР привело лишь к острой политической конфронтации.
Вышинский имел не только высшие дипломатические и юридические ранги. Он был также действительным членом АН СССР. Тем не менее научная палитра академика состояла в основном из двух красок — черной и белой. Ими он и пользовался в своих выступлениях, рисуя картину мира. Все, что относится к Советскому Союзу, — превосходно, прекрасно. СССР «с каждым годом набирает силы, экономически растет, расцветают его наука, техника, искусство, культура», а уже к 1951 году благосостояние советского народа было поднято на «небывалый уровень» и тому подобное и так далее. Что же касается экономического положения на Западе, то оно характеризовалось не иначе как «пошатнувшееся», «ухудшающееся», «предкризисное», утверждалось, что «план Маршалла» закончился «крахом и провалом».
Еще хуже у академика дело обстояло с прогнозированием. Так, в связи с заключением Сан-Францисского мирного договора с Японией, который Советский Союз отказался подписывать, Вышинский предсказывал превращение японского народа в пушечное мясо в новой войне, подготавливаемой НАТО. Договор, по его мнению, лишит «японский народ возможности поднять свое благосостояние и препятствует развитию его материальных и духовных сил». Не менее мрачное будущее ожидало, по оценкам академика, и население ФРГ. По Андрею Януарьевичу, крах мира капитализма был не за горами. Впрочем, будем справедливы, такие оценки он заимствовал из высказываний «вождя и учителя» и его ближайших единомышленников.
Но вернемся к деятельности Вышинского как дипломата, хотя я убежден, настоящим дипломатом он никогда и не был, являясь человеком нетерпимым, грубым, вспыльчивым. Еще в XVII веке автор знаменитого труда по искусству дипломатии француз Кальер справедливо отмечал, что люди с неровным характером, которые не властны над своими страстями, более пригодны для войны, чем для переговоров. Вышинский, увы, был лишен таких качеств, как умение прислушиваться к мнению оппонента, терпимость к нему, такт. Вот один из примеров.
