Г. Димитров одним из первых осознал, что наступление фашизма в начале 30-х годов оборачивается социальной опасностью для всего мира и что прежняя стратегия коммунистов, направленная на подготовку социалистических революций и сочетавшаяся с заострением борьбы против социал-демократии, не может служить объединению антифашистов и должна быть изменена. Именно поэтому Г. Димитров, вырванный из лап фашистских тюремщиков, возглавляет коллективные усилия Коминтерна по выработке новой стратегии.
VII конгресс Коминтерна (1935 г.) — еще одна из вершин деятельности Димитрова. Его доклад посвящен самой главной задаче: сплотить в едином рабочем фронте и широком народном фронте все революционные и демократические силы для борьбы против фашизма. Для большинства стран была признана необходимость целого этапа общедемократической, антифашистской борьбы. Ее задачей было создание режимов народного фронта или ему подобных антифашистско-демократических режимов, которые должны были осуществить глубокие социально-экономические и политические преобразования. Через эту фазу развития мыслился путь к социалистическому этапу борьбы. Доклад Димитрова, решения конгресса представляли собой творческое развитие ленинского учения о соотношении демократии и социализма, о широких союзах рабочего класса, о расширении сферы деятельности компартий от битв за классовые интересы пролетариата до борьбы за демократию, против войны, за общегуманистические идеалы. Это был большой теоретический и политический прорыв вперед, открывавший широчайшее поле для политической практики. Политический талант и энергия Димитрова на посту Генерального секретаря Исполкома Коминтерна способствовали смелому осуществлению политики народного фронта во Франции, Испании, других странах, проведению курса единого антиимпериалистического фронта в Китае, активизации движения сторонников мира, поддержки СССР как первого социалистического государства.
Но для Исполкома Коминтерна и для самого Димитрова это было трудное, противоречивое, во многом трагичное время, когда сталинизм ограничивал возможности коммунистического движения, когда преступный террор ударил по руководящим кадрам Коминтерна и ряда компартий.
Отношения Димитрова со Сталиным и его окружением складывались в такой обстановке непросто. Димитров, конечно, не мог не находиться под воздействием атмосферы культа личности Сталина, возникшей к этому времени. Он ощущал также сильную волю Сталина, его политическую опытность. Нельзя не учитывать и того, что, как свидетельствуют документы и записи самого Димитрова, Сталину принадлежал ряд идей и основных положений решений Коминтерна тех лет.
В то же время Сталин нагнетал атмосферу подозрительности и вокруг Исполкома Коминтерна, требовал беспощадного преследования «врагов народа» и в Коминтерне, недоверия к бывшим участникам каких-либо оппозиций. Сталин мог бросить Димитрову такую фразу, выражая недовольство проектом постановления ИККИ об антитроцкистской кампании: вы все там в Коминтерне работаете на руку противнику. Сталинский подручный по расправам Ежов ставил в упрек Димитрову: «Крупнейшие шпионы работали в Коминтерне». Были и наветы с целью вызвать у Димитрова подозрения в отношении Тольятти, Мануильского, Ульбрихта и других видных деятелей коммунистического движения. Димитров и руководство ИККИ оказались под тяжелым прессом и в большей или меньшей мере подчинились репрессивной машине, согласились с роспуском Компартии Польши и т. д.
Остановить террор у границ Коминтерна не удалось. Но и в этой труднейшей, трагической ситуации Димитров, рискуя своим положением и, может быть, даже головой, предпринимает настойчивые шаги для спасения кадров Коминтерна. Так, когда в марте 1938 года был арестован один из видных деятелей болгарского рабочего движения X. Кабакчиев, в тот же день Г. Димитров и В. Коларов направили письма в НКВД и добились того, что через несколько дней Кабакчиев был освобожден. В декабре 1938 года Г. Димитров к письму на имя Берии прилагает список на 131 человека (болгарских политэмигрантов) с положительными характеристиками на них и ходатайствует об их освобождении. Летом 1940 года на имя Г. Маленкова посылается новый список на 122 человека. В следующем году на имя А. Андреева от Димитрова поступает еще один список на 132 болгар, арестованных НКВД, с просьбой пересмотреть их дела. При этом Димитров писал, что среди арестованных политэмигрантов других национальностей есть также немало честных коммунистов и необходимо «исправить совершенную в отношении таких людей ошибку».
В апреле 1938 года Димитров направляет заместителю наркома внутренних дел М. Фриновскому письмо В. Пика и список на 15 немецких коммунистов. Итак, существовали не только списки на расправу, но и списки на спасение людей. По каждому из трех болгарских списков было освобождено по нескольку десятков человек. И в июле 1941 года Димитров писал, что из освобожденных более 150 человек направляются в бой против фашистских захватчиков.
Множество раз обращается Димитров как генеральный секретарь ИККИ и как депутат Верховного Совета СССР в НКВД, Прокуратуру СССР, к военному прокурору с просьбой о пересмотре дел отдельных лиц — работников аппарата ИККИ, политэмигрантов, советских граждан. Только в 1939 году было направлено 135 таких заявлений. Нередко Димитров прямо отвергал обвинения, выдвинутые в присланных ему следственных материалах и даже оспаривал «самопризнания» арестованных, доказывая, что они «являются выдуманными». Благодаря заступничеству Димитрова, Пика, Тольятти, других деятелей ИККИ от многих честных коммунистов была отведена угроза расправы. Некоторые люди были спасены буквально в последнюю минуту. Чтобы остановить волну незаконных репрессий, Димитров пытался воздействовать и на Сталина. Можно предполагать, что большое письмо Е. Варги Сталину от 28 марта 1938 года об арестах, лживых доносах, обстановке страха и деморализации в аппарате ИККИ было послано не без содействия Димитрова. По этим же вопросам он обращался к Сталину по телефону.
Трудно судить, что было в пределах возможного для спасения людей Коминтерна. Но сделанное Димитровым достойно глубокого признания и свидетельствует о его высокой нравственности и чувстве ответственности перед товарищами по борьбе.
Велика, но пока еще недостаточно исследована роль Димитрова в организации антифашистской борьбы коммунистов и движения Сопротивления в 1941–1945 годах. Мало изучена и политическая помощь, которую он оказывал братским партиям после роспуска Коминтерна, будучи руководителем Отдела международной информации ЦК ВКП(б). Он много занимался делами своей родины. Под его руководством летом 1942 года была разработана программа Отечественного фронта, на основе которой и возникло сплочение, обеспечившее победу народного восстания 9 сентября 1944 года. Этот день открыл новый этап в истории Болгарии.
Вернувшись на родину, Г. Димитров возглавляет работу по осуществлению глубоких революционных преобразований в Болгарии. Он стоит у истоков творческих решений, обеспечивших усиление ведущей роли рабочего класса в общественно-политической жизни страны при тщательном учете конкретных условий, особенностей и традиций Болгарии.
В стране сформировалась своеобразная политическая структура при сохранении многопартийной системы. Осуществлялась — и прежде всего через Отечественный фронт — гибкая тактика. Димитров учил коммунистов действовать творчески и ответственно, укрепляя народную демократию. Он стремился к поиску наиболее безболезненного пути к социализму, исходя из конкретных болгарских условий. «…Каждый народ, — говорил он, — будет идти к социализму не по одному и тому же шаблонному пути, не точно по советскому пути, а по своему — в зависимости от своих исторических, национальных, культурных и других условий».
В исторической литературе поднимается вопрос о причинах определенного поворота в курсе БКП с конца 1947 года, когда была поставлена задача ускорить революционный процесс в стране. Разумеется, здесь сказались и влияние обстановки в СССР и Болгарии, стремление повторить до известной степени советский путь чрезвычайных мер для быстрейшей ликвидации буржуазии и разгрома оппозиционных элементов, а также начавшаяся «холодная война». Все это наложило отпечаток и на позицию Димитрова в то время.
