Топ Капы. Покои Дэфне-хатун.

В полдень Дэфне так и не поднялась с постели, вяло откинувшись на подушки и пряча в них слёзы. Тоскуя по уехавшему Шехзаде Орхану, переживая из-за ссоры с Валиде Султан и мучаясь от собственной беспомощности, она страдала.

Мысль о том, что она более не увидит шехзаде Орхана, была невыносимой.

Надежда имела бы место быть, если бы Валиде Султан ничего не было известно. Но она не допустит продолжения их отношений.

Обиженная Михрумах, которая отныне не желала общаться с Дэфне, заперлась в своей комнате. Обеспокоенная Айше порывалась к женщине, но Миршэ-хатун по приказу своей госпожи не позволяла ей подойти к ней.

Топ Капы. Покои Валиде Султан.

Вернувшись в Топ Капы после отъезда во дворец Хюма Шах, Хюррем Султан, едва зайдя в свои покои, услышала оклик Фахрие-калфы, зашедшей в покои следом за ней.

— Госпожа.

— Говори, Фахрие.

— Нурбану-хатун вернулась в Топ Капы.

Валиде Султан изумлённо взглянула на калфу, а после нахмурилась.

— Неужели так быстро вернулась? Что же, недолго длилось наше спокойствие.

Словам её вторил скрип открывающихся дверей, и глазам женщин предстала улыбающаяся Нурбану в платье из оранжевой и красной тканей. Её густые чёрные волосы спускались по плечам и спине, обрамляя чёрные глубокие глаза и бледное красивое лицо.

— Валиде, — поклонилась она, не склоняя головы, что выглядело благородно.

Хюррем Султан сдержанно улыбнулась в ответ, но улыбка не тронула её зелёных глаз. Они остались серьёзными и непроницаемыми.

— Нурбану. Добро пожаловать. Как я вижу, ты надолго в Трабзоне не задержалась. Как моя Эсмехан?

Она отметила про себя, что Нурбану покидала Топ Капы совершенно в другом расположении духа. Видимо, поездка к дочери пошла ей на пользу. Она будто налилась новыми силами, красотой и обаянием.

— Благодарю, Султанша, — мягко проговорила Нурбану. — Эсмехан счастлива, с нетерпением ожидает рождения своего первенца и тоскует по супругу.

Двери снова со скрипом отворились, и обернувшаяся Нурбану слегка напряглась, увидев входящую Михримах Султан, изумлённо нахмурившуюся, как только она увидела Нурбану.

Султанша поклонилась матери, стоящей у горящего камина, а после обратила льдистые серые глаза к Нурбану.

— Нурбану-хатун? С возвращением.

— Султанша. Благодарю.

Поняв, что более ей здесь делать нечего, Нурбану, обернувшись к Валиде Султан, откланялась, спеша в свои покои, дабы отдохнуть от долгой дороги, которая вновь обессилила её.

Оставшись наедине с дочерью Михримах, Хюррем Султан проницательно заметила напряжение той, но решила пока не спрашивать о его причине.

— Вот и пришёл конец нашему спокойствию, — выдохнула она, опускаясь на небольшую кушетку у камина. — Нурбану в Топ Капы — жди беды.

— В любом случае, Валиде, плетя интриги, она наткнется на наше сопротивление, которому она противостоять не в силах, — отозвалась Михримах Султан, садясь рядом с матерью.

— Ты беспокойна. Что-то случилось?

— Я навещала Сейхан-хатун.

Хюррем Султан, поджав губы в недовольстве, отвернулась в сторону, показывая, что не желает о ней разговаривать. Но Михримах Султан упрямо заговорила:

— Валиде, девушка переселена на этаж фавориток. К тому же, ожидает ребенка. Красива, умна и покорна. За что же вы на неё разгневались, запретив ей ступать по золотому пути?

— Покорна? — возмутилась та, резко обернувшись к дочери, и её зелёные глаза злобно сверкнули. — Да эта рабыня на весь гарем кричала, что станет госпожой и меня по власти и влиянию превзойдет.

— Неужели вам незнакомо это? — снисходительно улыбнулась золотоволосая Султанша. — Вспомните. И вы, будучи рабыней, когда узнали о своей беременности Мехметом, на весь гарем кричали о том, что станете Султаншей. Все поддаются радости и жажде власти, обещанной рождением Шехзаде.

Изумлению и негодованию, родившимся от речей дочери, в Хюррем Султан не было предела.

— Как ты смеешь сравнивать меня с этой рабыней?

Михримах Султан пристыженно поджала губы.

— Пусть так, — горячо призналась Валиде Султан. — Я говорила это. Но никогда не желала затмить по силе и власти Валиде Хафсу Султан.

— Вы обманываете и себя, и меня, Валиде, — возразила Михримах Султан, и её серые глаза потемнели, наливаясь металлом негодования и злости.

Хюррем Султан вспыхнула от гнева и, поднявшись на ноги, отошла в сторону, пытаясь совладать с собой, но вспыльчивый горячий нрав сердца яростно сопротивлялся её холодному расчётливому разуму.

— Прекрати, Михримах. Иначе буря между нами разразится. Что было, то было. Тебя моё прошлое не касается. Сейчас Валиде Султан — я! И я не позволю какой-то рабыне принижать мою власть. Над этим дворцом властвую я. С Падишахом всего мира власть разделяю.

Ухмыльнувшись, Михримах Султан покачала головой с некоторым снисхождением, удивляясь властности и непомерной гордости матери.

— Когда-то и вы были такой же рабыней, Валиде, — жестоко напомнила Султанша матери о её горьком прошлом, задевая её за самое больное место и прекрасно осознавая это. — И вы также возвысились по воле случая. Валиде Хафса Султан вам препятствия не учиняла. Позволила возвыситься. Была справедливой и благородной. Будьте и вы такой же, какой полагается быть Валиде Султан. Не дайте собственной гордости рушить чужие судьбы.

— То есть ты считаешь, что я не справедлива и не благородна? — негодовала Хюррем Султан. — Я не достойна быть Валиде Султан?

— Я не это хотела сказать… — пошла на попятную Михримах Султан, но было уже поздно.

— Прочь из моих покоев!

Золотоволосая Султанша вздрогнула от пронзительного крика матери и растерянно взглянула на неё. Никогда прежде мать с ней так не разговаривала и не выгоняла прочь подобно какой-то грязной невольнице.

— Валиде, но…

— Оставь меня одну, — твёрдо повторила Хюррем Султан, пронзая дочь острым взглядом, словно стрелой, выпущенной из лука.

Оскорблённо вздернув подбородок, Михримах Султан поднялась с кушетки и гордо покинула покои, хлопнув дверьми.

Судорожно выдохнув, Хюррем Султан схватилась за ключицу, где снова возродилась боль, до недавнего времени переставшая её беспокоить. Её собственная дочь идёт против неё, соперничая с ней по власти и влиянию.

Хюррем Султан с горечью признала, что дочь Михримах была слишком похожа на неё саму, чтобы кому-то уступать или идти на компромисс.

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Лаезар-хатун старательно раскладывала вещи госпожи обратно по сундуками и шкафчикам покоев, пока Нурбану устало сидела на тахте.

— Лаезар, — обратилась она к служанке, и та, поднявшись с корточек, в ожидании приказания взглянула на госпожу. — Вели подготовить хамам. Вещи после разберешь. Я желаю освежиться после долгого пути.

Служанка покорно отправилась исполнять распоряжение.

Вздохнув, Нурбану поднялась с тахты и медленно подошла к огромного зеркалу во весь рост, на ходу снимая с головы диадему и сбрасывая красный платок, покрывающий голову. Собранные на затылке чёрные волосы рассыпались по плечам, и женщина взмахнула головой, за долгие годы уставшая от тяжёлых украшений и платков на голове.

Двери в покои распахнулись, и Нурбану, не оглядываясь на вошедшего, подумала, что это её служанка.

— Лаезар? Хамам готовится?

— Это Михримах Султан, — раздался за её спиной насмешливый голос.

Напряжённо взглянув на своё отражение, черноволосая Нурбану обернулась и поклонилась, гадая о причине её визита.

— Султанша. Чем обязана?

Михримах Султан выглядела взвинченной и раздражённой, и это не могло не насторожить женщину. Она медленно вошла в покои, осматриваясь.

— Располагаешься? Не думаю, что вещи вообще стоит доставать из сундуков. Иначе вскоре снова придется тратить время, чтобы их заполнить.

— О чём вы?

Султанша ухмыльнулась в лицо вопрошающей Нурбану.

— Тебя не было около месяца. И во дворце многое изменилось, не так ли?