— Ступайте за мной.

Ага провёл Дэфне во дворец, который та заинтересованно осматривала по пути.

Вскоре они подошли к дверям неких покоев, и женщина томительно затрепетала. Неужели, это опочивальня Шехзаде Орхана?

— Подождите. Я сообщу Шехзаде о вас и отдам ему письмо, — оповестил её ага и скрылся за дверьми.

Шехзаде Орхан разговаривал с Лалой о возведении в Манисе мечети, которую задумал построить, когда в покои явился Карим-ага, его помощник и верный слуга.

— Шехзаде. Лала-паша.

— Что такое, Карим? — осведомился Орхан, заметив в его руках

письмо с печатью султана. — Прибыло письмо из столицы?

— Да, Шехзаде. Прочтите. Повелитель даровал вам наложницу в гарем, которая только что прибыла во дворец и ждёт за дверьми вашего приказа.

Нахмурившись, Шехзаде Орхан взял письмо в руки и спешно разорвал склеивающую его печать, а после принялся заинтересованно читать.

«Орхан, мне стало известно о ваших чувствах с Дэфне-хатун, вдовой моего брата Шехзаде Баязида, и я изначально готов был гневаться на вас, но Валиде Султан умерила мой пыл и попросила более не ранить тебя после казни Эсмахан Султан.

Я благородно позволяю тебе излечиться в любви, найти утешение и счастливое пристанище и дарую Дэфне-хатун в твой гарем».

Ликование с примесью непонимания и недоверия отразились на красивом лице Шехзаде Орхана, когда он откинул письмо в сторону и спешно поднялся с тахты.

— Карим, впусти Дэфне. Лала, можешь идти.

Пребывая в восторженном ожидании, Шехзаде Орхан дождался, когда Лала удалится, а Керим-ага скроется за дверьми.

Сердце его затрепетало, когда его Дэфне с сверкающими от счастья серыми глазами ступила на порог его покоев.

— Шехзаде, — поклонилась она, подойдя к нему.

— Дэфне.

Шехзаде Орхан заключил её в крепкие объятия, а после, находясь под властью чувств, осыпал её шею горячими поцелуями.

— Ты здесь.

— Здесь, Шехзаде, — прошептала она, проронив счастливую слезу. — Теперь я с тобой.

Взаимное счастье, любовь и горячая привязанность окутала их, воссоединяя после долгой разлуки.

Дворец Хюмашах Султан.

Султанша с лёгкой улыбкой на устах и беспокойством, читающимся на её лице, взглянула на вошедшего в супружеские покои Ахмеда-пашу, который подошёл к ней, сидящей на тахте, а после сел рядом и взглянул на её руку, в оберегающем жесте лежащую на растущем животе.

— Из-за меня… — начал он виновато, но Хюмашах Султан прервала его жестом руки.

— Всё позади. Со мной и ребёнком всё хорошо.

Ахмед-паша протянул руку и сжал в ней ладонь супруги, холодную и бледную.

— Соколлу отправлен мною обратно в Трабзон. Более он тебе докучать не станет.

Хюмашах Султан сдержалась от ухмылки и промолчала, взглянув в его тёмные, глубокие глаза, наполненные любовью к ней.

Никого более в этом мире сильнее она не любила, никому так не доверяла, как ему. Ахмед-паша отвечал не менее сильной привязанностью и доверием, но его властность, бесконечное чувство собственничества и горячность душили их обоих, заставляли жить, словно на жерле вулкана, что вот-вот вспыхнет и изольётся пламенной лавой.

Дворец Хюма Шах Султан.

Восседая в молчании в детской комнате, темноволосая Шах Султан с лёгкой улыбкой созерцала своих детей.

Муса и Гази старательно выписывали что-то пером за письменным столом отца.

Гевхерхан, склонившись над колыбелью, играла с Хюррем.

Они должны быть объектом её мыслей, её слов и мечтаний, а не ненависть к Михримах Султан и Хюмашах.

Пора отпустить свою злобу и ненависть, возникшие из её уверенности в том, что эти женщины виновны в смерти её матери.

Чтобы стало легче, следует отпустить груз, что так сдавливает грудь. Отпустить злобу.

Её Валиде вознеслась на небеса и в приюте Всевышнего обрела покой.

И она бы не хотела, чтобы её дочь превратилась в ту, кем в последние месяцы являлась Хюма Шах.

Счастье в том, чтобы вот так лицезреть своих любимых детей, быть любящей и любимой женой, жить в достатке, ни в чем не нуждаться и ценить данную нам жизнь, не тратя драгоценное время на ссоры и ругань. Она отпустит боль и обиду на судьбу.

Конец.