— Ты передала охраннику Семиру-аге письмо? Оно дойдет до Повелителя?

— Передала, — отозвалась девушка. — Семир-ага обязался передать письмо лично в руки Повелителю. Он поблагодарил вас за золото, что вы даровали ему в благодарность за услуги.

Нурбану довольно кивнула и вновь обратила задумчивый взор чёрных глаз к окну. На её бледном красивом, но испещрённым появляющимися морщинами лице проступила самодовольная улыбка.

Султанские покои.

Черноволосый смуглый султан восседал на небольшом диване, находящемся на веранде. В его руках была книгу под названием “Божественная комедия”, которую он почти закончил читать. Эта книга была подарком Ибрагима-паши покойному султану Сулейману, и для султана Мехмета она значила что-то возвышенное и ценное.

Вдруг на веранде появился Локман-ага, а следом за ним шёл какой-то ага, склонивший голову и держащий в руках свёрток.

— Государь. Простите. Семир-ага настойчиво просит передать вам письмо. Лично в руки. Проверить его не даёт.

Оторвав жадный взгляд от книги, султан Мехмет, нахмурившись, взглянул на агу с письмом.

— Что за письмо, Семир-ага? От кого оно?

— Это письмо просила передать вам Нурбану Султан, господин.

На мгновение веранду окутала гнетущая тишина. Султан Мехмет почувствовал, как предательски волнительно дрогнуло сердце в груди, но это было едва различимое ощущение. Жестом он приказал аге подойти и забрал из его рук письмо.

Локман, насторожившись, вышел с агой по приказу султана. В коридоре он схватил Семира-агу за локоть и сжал его до хруста.

— Что за письмо?!

— Мне это неизвестно, ага. Служанка Нурбану Султан Лаезар-хатун передала письмо и приказ госпожи отдать его султану.

— Ты что, посыльный? Занимайся своим делом, ага, то есть охраняй покои Повелителя! Не то голова с плеч полетит. Нурбану-хатун не смей более подчиняться. Она не госпожа.

— Как прикажете.

— Сходи в гарем. Позови Сюмбюля-агу. Скажи, что это насчёт Нурбану.

Тем временем султан Мехмет волнительно и медленно развернул письмо и, вздохнув, приступил к чтению слов, написанных витиеватым ажурным почерком.

“Повелитель мира, властитель Вселенной, господин.

Я, ваша рабыня Нурбану, почтенно целую вашу руку и пишу это письмо, умоляя заранее простить мне мою дерзость.

В страхе, едва отправив это послание, я покинула Стамбул, центр мира, ваш дворец и моё пристанище, ставшее мне домом благодаря вашей милости.

Нет сил более сдерживать порывы души своей израненной и скрывать свои страдания, Повелитель.

Сердце моё, давно застывшее в камень от страданий, тоски и скорби по умершим Шехзаде Селиму, моему сыну Шехзаде Мураду и по моему славному прошлому в Венеции, ожило и снова забилось в груди, едва мои глаза коснулись вашего светлого лика.

Недостойная вас рабыня Нурбану снова озарилась светом любви, в честь которого ваша достопочтенная матушка, Валиде Хюррем Султан Хазретлери, даровала мне это имя.”

Опешив от содержания письма, султан Мехмет бросил его на диван, вскочил на ноги и облокотился о перила балкона, тяжело вдыхая свежий осенний воздух.

— Аллах, сохрани… Неужели угодно, тебе, Всевышний греховной любовью меня всю жизнь мучить?

— Повелитель?— раздался за его спиной женский певучий голос, от которого мужчина вздрогнул.

Обернувшись, он заметил Нурбахар Султан в светло-зеленом платье, склонившуюся в поклоне. Живот, в котором рос их нерождённый ребенок, стал больше, и Повелитель растерянно подумал о том, что ей тяжело так стоять.

— Нурбахар. Здравствуй, — хрипло воскликнул он, не в силах скрыть свое взволнованное состояние. — Как твое здоровье?

Он подошёл к девушке, которая мягко и очаровательно улыбнулась. Её светлые волосы нежно трепетали на ветру, а голубые глаза горели любовью и привязанностью.

Султан Мехмет с тоской подумал о том, что он не в силах даровать ей ответную любовь. Сердце его неуловимо бежало в руки другой женщины.

— Благодарю, Повелитель. Я в порядке.

Дворцовый сад.

Смуглый черноволосый шехзаде Орхан медленно прогуливался по вымощенной камнем дорожке. По обе стороны от него шли его наложницы Гюльхан Султан и Селин Султан, изредка ненавистно переглядывающиеся между собой.

— Красиво здесь, не так ли? — воскликнул Шехзаде Орхан, подняв карие глаза к ясному лазурному небу.

— Да, Шехзаде, — единогласно ответили его наложницы и снова одарили друг друга испепеляющими взглядами.

Шехзаде неприязненно нахмурился, но смолчал.

— Сады Топ Капы красивы, но роднее мне розы и тюльпаны, что растут в саду Манисы, Шехзаде, — проговорила рыжеволосая Гюльхан Султан, с улыбкой взглянув на мужчину. — Скучаю по дворцу, по саду, по нашему сыну Сулейману… Скорее бы возвратиться.

Селин Султан помрачнела и, не дав ответить Шехзаде, поспешно добавила:

— Наш Шехзаде Ахмед, верно, соскучился по тебе, Орхан. Дай Аллах, по возвращении мы снова вместе, как и ранее, отправимся втроём в леса Манисы.

Женщины снова переглянулись. Устав от этого, Шехзаде приказал обеим возвращаться в покои. Девушки, поклонившись, покорно ушли.

Оставшись в тишине и покое, Орхан облегчённо вздохнул. Ему хотелось бы поговорить с кем-то, кто не собирается соперничать за его внимание. Не чувствовать напряжения и усталости. Обрести спокойствие. Это желание исполнить могла только Дэфне-хатун.

Подозвав к себе охранника, следующего за ним, Шехзаде велел передать Дэфне-хатун, что он желает видеть её в дворцовом саду в ореховой роще.

Волнительно улыбнувшись, черноволосый смуглый мужчина смело направился в назначенное место.

Покои Дэфне-хатун.

Сидя на тахте, Дэфне старательно расчёсывала длинные тёмные волосы Михрумах Султан, пока Айше Султан сидела на ложе и перебирала в маленькой деревянной шкатулке украшения женщины.

В покои явилась Мирше-хатун и склонилась перед своей госпожой.

— Явился какой-то ага, госпожа, и просит предстать перед вами.

Дэфне позволила ему войти, нахмурившись и насторожившись. Отложив гребень в сторону, она в ожидании взглянула на вошедшего агу.

Взглянув на служанку и маленьких Султанш, он многозначительно молчит, и, поняв эту молчаливую просьбу, Дэфне отослала всех троих в их комнаты.

Заинтересованная Михрумах Султан припала к стене около приоткрытой двери и прислушалась, коря себя за любопытство.

— Дэфне Султан, — начал ага. — Шехзаде Орхан просил передать, что ожидает вас в ореховой роще дворцового сада.

Светловолосая женщина волнительно встрепенулась. Выпроводив агу, она спешно подбежала к своему сундуку. На её красивом лице блистала счастливая улыбка.

Михрумах Султан за стеной нахмурилась и недовольно подумала, что Дэфне предала память её отца. Она отошла от дверей и, оскорблённая, легла на свою кровать, почему-то остро пожелав заплакать.

Дэфне же спешно прихорашивалась перед огромным зеркалом во весь рост.

Она надела красное атласное платье с кружевом и, достав алый платок из сундука, прикрепила его под маленькую, изящную диадему, прикрыв голову. Отыскав свой единственный красный плащ, так удачно подходящий под одеяние, Дэфне набросила его на плечи.

Позвав Миршэ-хатун, женщина приказала той следить за девочками и не выходить из покоев.

Двери покоев закрылись за её спиной, и Дэфне едва не побежала по коридору, гонимая зарождающейся любовью, которой она боялась и которой потакала одновременно.

Она проплыла мимо гарема красной искрой, горящей в огне любви, где её заметила Фахрие-калфа. Калфа проводила её настороженным взглядом и нахмурилась.

Дэфне волнительно шагала по дворцовому саду в ореховую рощу, борясь с собой.

С одной стороны, ей казалось, будто она предает память Баязида, позволяя себе эти чувства и мысли. Но с другой стороны, она понимала, что Баязид бы не хотел, чтобы она всю оставшуюся жизнь скорбела и умирала от тоски.

Когда она подошла к ореховой роще, то заметила улыбающегося ей Шехзаде Орхана, и ноги сами понесли её к нему.