Русоволосая Хюмашах Султан в слезах выбежала из покоев Валиде Султан, едва не сбив с ног служанок, а следом за ней Михримах Султан. В одно мгновение волнение на её лице уступило гневу.

— Хюмашах! Остановись.

Та не слышала свою мать, упрямо направляясь в сторону султанской опочивальни.

Схватив дочь за руку, Михримах Султан дёрнула её на себя и, наконец, остановила.

Когда Хюмашах Султан встретила взгляд серых глаз матери, то содрогнулась от плескающихся в них гнева и твёрдости.

— Опомнись, — процедила Михримах Султан, пытаясь вразумить дочь. — Приди в себя наконец!

— Нет, валиде, — упрямо покачала русоволосой головой Хюмашах Султан. — Я всё расс…

Внезапно рука Михримах Султан вздёрнулась, и спустя мгновение Хюмашах Султан схватилась рукой за ударенную щёку. Растерянно подняв взгляд на матери, она хотела было что-то сказать, но Михримах Султан предупреждающе вскинула руку.

— Замолчи. И не смей перечить мне! Иди за мной, Хюмашах.

Хюмашах Султан со слезами поплелась следом за разгневанной матерью, которая вышла из гарема, из дворца и вскоре села в карету, стоящую у ворот Топкапы.

В карете, оставшись наедине с дочерью, Михримах Султан обратила наконец, к плачущей дочери взгляд серых глаз.

— Как смеешь ты принимать подобные решения, Хюмашах? Кто дал тебе право даже желать расторжения этого брака?

Хюмашах Султан растерялась, но, набравшись смелости, обратила такие же серые глаза к своей матери.

— Валиде, что вы говорите? Я — султанша династии и в праве это решать.

Михримах Султан устало покачала головой, и её глаза снова вспыхнули гневом.

— Твое происхождение здесь не при чём. Брак между тобой и Ахмедом-пашой был создан мной не только для твоего счастья и благополучия. Этот союз есть наша власть над советом дивана, а значит, над государством. Развод в этом случае значит поражение, потерю власти! Неужели ты не понимаешь? Ты не властна над решениями относительно твоего брака.

— А кто властен?

— Я, — гордо вздёрнула подбородок Михримах Султан. — И Валиде Султан. О разводе и думать забудь. И, будь добра, объясни мне, наконец, с чего ты решила, что Ахмед-паша изменяет тебе?

Оскорблённая и униженная Хюмашах Султан, опустив взгляд, не ответила.

— Не смей злиться на меня, — уже мягко произнесла Михримах Султан. — Я лишь добра тебе желаю. Когда-то и я была такой же глупой, как ты. И желала развода с твоим отцом. Но, слава Аллаху, Валиде Султан не позволила свершиться этому. И я благодарна ей за это, так как она спасла мою семью от разрушения, а меня научила ценить любовь и верность Рустема-паши.

Смягчившись и немного помолчав, Хюмашах Султан тихим голосом проговорила:

— Вчера вечером я зашла в кабинет паши, чтобы проведать его… Он обнимал служанку, а она припала к его губам в поцелуе. Это ли не измена, валиде?

Михримах Султан замерла, не ожидавшая подобного услышать, но быстро взяла себя в руки, показав свою легендарную ледяную выдержку и рассудительность.

— Что за служанка? Откуда она?

— Вчера ко мне заезжала Хюма Шах. Она просила прощения за свои слова и подарила мне двух служанок, среди которых и была эта…

Михримах Султан, покачав русоволосой головой, ухмыльнулась. Пазлы мгновенно сложились в её голове в единую картину.

— Неужели ты не поняла, Хюмашах? Твоя сестра намеренно привезла в твой дворец эту служанку, чтобы рассорить вас с супругом.

В который раз растерявшись, Хюмашах Султан вяло покачала головой, начиная сомневаться в своем убеждении относительно искренности Хюма Шах в её просьбе о прощении.

— Но зачем ей это?

— Ваш развод сотряс бы всё государство. Ахмед-паша, как только узнал бы о его измене Повелитель, был бы уволен со своего великого поста и казнен. Таким образом, открылся бы путь к посту Великого визиря её мужу, Мехмеду-паше, который уже долгие годы второй визирь. А мы бы потеряли политическую мощь.

Покои Валиде Султан.

В дверях появился семенящий Сюмбюль-ага и, представ перед Валиде Султан, он склонился в поклоне.

— Султанша.

Хюррем Султан обратила к нему свои зелёные глаза, оторвав взгляд от очередной книги, лежащей на подставке в форме буквы “Х”.

— Что такое, Сюмбюль?

— Госпожа, вам было велено сообщить, что в Мраморном дворце вашей аудиенции ожидает Соколлу Мехмед-паша, который не дождался ответа ни от Хюмашах Султан, ни от Михримах Султан.

Недовольно поджав губы, Хюррем Султан одним движением руки закрыла книгу и повернулась к стоящей рядом служанке.

— Хатун, подготовь мою чёрную атласную накидку из числа недавно сшитых одежд.

Проходя по одному из коридоров дворца мимо гарема, Хюррем Султан замедлила шаг, расслышав звонкий голос какой-то рабыни.

— Вскоре и я стану Султаншей. Весь мир будет у моих ног. Я затмлю по славе, власти и влиянию Хюррем Султан.

Вспыхнув от негодования, Валиде Султан направилась к распахнутым дверям гарема.

Сюмбюль-ага и Фахрие-калфа напряжённо переглянулись за её спиной.

— Внимание! Валиде Султан Хазретлери! — вскричал Сюмбюль-ага, склонившись, как и все, в поклоне.

Все обитательницы гарема испуганно выстроились в ряд и склонили головы, иногда поднимая глаза к проходящей мимо них Султанше, чтобы полюбоваться роскошью и красотой её одеяния.

Отыскав среди девушек говорившую, Хюррем Султан подошла к ней. Темноволосая зеленоглазая девушка была напряжена, но даже с некоторым достоинством выдержала тяжёлый взгляд Валиде Султан. Ухмыльнувшись данному факту, Хюррем Султан сложила руки перед собой в замок.

— Твоё имя?

— Сейхан, госпожа, — пролепетала Ингрид своё новое имя, побледнев.

— Я слышала твои дерзкие речи, Сейхан-хатун. Ты, верно, размечталась после прошлой ночи, проведенной в покоях моего сына. Говоришь, затмишь меня по силе и влиянию? — злорадная ухмылка озарила лицо Валиде Султан. — Отныне ты никогда более не пройдёшь по золотому пути.

Гордо приподняв голову голову, Султанша степенно удалилась из гарема, жестом поманив за собой Сюмбюля-агу. Её провожала недовольным взглядом Ингрид, стоящая под насмешливыми взорами других девушек.

Церера, которую она когда-то считала своей подругой, открыто усмехнулась ей в лицо.

Покои Нурбахар Султан.

Светловолосая Султанша расслабленно сидела на ложе. Рядом играл с деревянной лошадкой Шехзаде Селим, смешно что-то бурча про себя.

Двери в покои со скрипом распахнулись, и вошла служанка госпожи — Ясмин-хатун, слегка встревоженная.

— Ясмин, ты из гарема? — спросила Нурбахар Султан.

— Да, госпожа.

— Что с тобой? Ты встревожена?

— Я стала свидетельницей того, как Валиде Султан гневалась на рабыню гарема. Стало жаль ту…

Нурбахар Султан понимающе кивнула, а в её голубых глазах взыграл интерес.

— Что произошло? Из-за чего Султанша разгневалась на неё? — проговорила она, нежно приобняв играющего рядом с ней сына.

— Хатун хвасталась тем, что побывала этой ночью на хальвете у Повелителя, госпожа. Рассказывала, что станет Султаншей, будет сильнее Хюррем Султан. Султанша проходила мимо гарема и разгневалась на неё из-за этих слов. Отныне этой наложнице никогда не ступить на золотой путь по приказу Валиде.

Нурбахар Султан довольно ухмыльнулась, догадываясь, кем могла быть эта дерзкая рабыня, но всё же госпожа решила уточнить.

— Как зовут эту рабыню?

— Сейхан, госпожа.

Довольная улыбка завладела лицом девушки. Её соперница сама вырыла себе яму и собственными усилиями свалилась в неё. На радостях от поражения соперницы, Нурбахар Султан спешно поднялась с ложа и, оставив сына с Ясмин-хатун, поспешила в султанские покои.

Лес. Дорога.

Сотрясаясь в карете, Нурбану уже в тысячный раз прокляла длительные поездки, но молча сносила все неудобства, гонимая в Трабзон тоской по дочери. Нахмурив чёрные брови, она обратила взгляд к своей служанке Лаезар-хатун, сидящей в карете напротив неё.

— Лаезар?

— Слушаю, госпожа.