— Сюмбюль рассказал мне, что ты велела отправить на хальвет наложницу по имени Сейхан. Так же он рассказал, что по твоей воле она и мусульманство приняла.

Михримах Султан от слов матери напряглась. Не спеша с ответом, она посмотрела поверх мраморных перил террасы на деревья, покрытые осенней жёлтой листвой, а после обернулась к матери, сидящей рядом с ней.

— Верно. Я решила, что повелителю необходимо расслабиться. Нурбахар ждёт ребёнка, поэтому я выбрала наложницу, и ею оказалась Сейхан-хатун. Она мне понравилась. Красива и умна. Родом, кажется, из Генуи. И, главное, послушна.

Валиде Султан кивнула рыжеволосой головой и, к её приятному удивлению, боль в ней от этого, как прежде, не проснулась.

Их разговор прервал приход Дэфне-хатун, улыбающейся своей мягкой улыбкой.

— Валиде. Михримах Султан.

Хюррем Султан тут же улыбнулась, и лицо её просияло. Она жестом пригласила Дэфне-хатун сесть рядом с ней, с другой стороны.

Михримах Султан недовольно поджала губы в порыве ревности, но промолчала. Что поделать, раз валиде так глубоко прониклась к этой хатун?

Разговор трёх женщин потёк в доброжелательном русле, но явилась Фахрие-калфа и стала настойчиво уговаривать Валиде Султан заняться делами гарема, которые накопились за время её болезни.

Михримах Султан поднялась с тахты, поклонившись.

— Оставлю вас, чтобы не отвлекать от дел, валиде. С вашего позволения. Желаю навестить шехзаде Орхана.

Обратив взгляд зелёных глаз к отчего-то взволновавшейся Дэфне-хатун, Хюррем Султан велела дочери захватить с собой и её.

Михримах Султан неохотно согласилась. Её злила близость матери и этой женщины, а также странные взгляды Дэфне-хатун и шехзаде Орхана, её раздражающие мягкость и вежливость.

Топкапы. Покои шехзаде Орхана.

Шехзаде Орхан восседал на тахте и вдумчиво читал какую-то книгу, когда его побеспокоили тётушка и Дэфне-хатун.

— Шехзаде, — улыбнулась Михримах Султан, заключая в объятия вставшего на ноги объятия племянника. — Как ты?

Дэфне-хатун мимолётно взглянула на шехзаде, но наткнулась на его ответный взгляд тёплых искристых тёмно-карих глаз.

— Благодарю за заботу, султанша. Я в порядке, — ответил шехзаде Орхан. — Дэфне Султан, — приветственно кивнул он смутившейся от этого женщине.

Михримах Султан, наблюдая за этим, помрачнела, но едва они втроём опустились на тахту, в покои вошла Фахрие-калфа.

— Прошу прощения за беспокойство. Шехзаде, — поклонилась она, бросив взгляд на шехзаде Орхана, а после переведя его на Михримах Султан. — Султанша. Вас зовёт Валиде Султан.

— Что-то случилось? — насторожилась та, тут же поднимаясь на ноги.

Виновато улыбнувшись своему племяннику, Михримах Султан покинула его покои, позабыв о Дэфне-хатун, которая, оставшись наедине с шехзаде Орханом, испуганно побледнела. Шехзаде Орхан, напротив, остался невозмутим.

Не зная, куда деть глаза, Дэфне-хатун огляделась в покоях и заметила лежащую нав тахте раскрытую книгу. Заинтересованно наклонившись, она попыталась прочесть название.

Заметив это, шехзаде Орхан взял книгу в руки и любезно передал её женщине.

Их пальцы соприкоснулись, и оба тут же отдёрнули руки, почувствовав некий импульс.

— “Государь”. Макиавелли. Это…

— Мне известно, шехзаде, — мягко перебила его Дэфне-хатун, раскрыв книгу на первой странице и с улыбкой вчитываясь в написанное. — Флорентийский мыслитель и государственный деятель.

Шехзаде Орхан изумлённо вскинул брови и с зажёгшимся интересом взглянул на женщину.

— И вы знаете, о чём эта книга?

Не отрывая взгляда от написанного, Дэфне-хатун кивнула светловолосой головой.

— О государстве и о правлении им. Мне нравится шестнадцатая глава.

— О щедрости и бережливости? — с улыбкой уточнил шехзаде Орхан. — Может потому, что эти качества присущи вам самим?

Они с улыбками посмортели друг на друга, и это несколько затянулось.

— Если вы читали эту книгу, значит, вы знаете итальянский язык.

— Это мой родной язык, шехзаде. Я родом из Венеции.

— Венецианка? — изумлённо-заинтересованно переспросил он. — Позвольте узнать, из кого вы рода?

Дэфне-хатун от воспоминаний о своей прошлой жизни в Венеции помрачнела.

— Меня звали Луиза. Мой род богат, но не особо знатен. Лион.

Шехзаде Орхан задумчиво улыбнулся. Просвещённость и образованность женщины его несколько поразила. Могли бы Гюльхан или Селин обсуждать с ним “Государя” Макиавелли, написанную на итальянском языке? И думать об этом смешно.

— Вы хорошо образованны. Какие ещё книги на итальянском языке вам известны?

Его захватило желание узнать, какие ещё знания таятся в ней.

— Многие. Помимо “Государя” Макиавелли мне нравится “Ласарильо с Тормеса”. Она была издана анонимно в 1554. Написана на испанском языке.

— Вы знаете испанский? — в который раз изумился шехзаде Орхан. — Сколько ещё вы знаете языков?

Дэфне-хатун улыбнулась и задумчиво прикрыла веки.

— Помнится, мой отец обожал изучать языки. Он знал их целое множество. Не в совершенстве, но знал. И многому успел меня научить, прежде, чем… Я знаю итальянский, испанский, значительно хуже французский и чуть-чуть латынь.

— Латынь? Мне этот язык не знаком, но я давно мечтал его изучить. Можете сказать что-нибудь?

Дэфне-хатун рассмеялась над его немного детским поведением, но, зажмурившись, попыталась хоть что-то вспомнить на латыни.

— Navem.

— И что это значит?

— Корабль. Это единственное, что мне удалось вспомнить.

Их общий смех пробежался эхом по опочивальне, и в этот момент двери распахнулись, впуская рыжеволосую Гюльхан Султан. Она тут же напряглась, увидев шехзаде Орхана наедине с той светловолосой женщиной, имя которой уже позабыла.

— Шехзаде.

Дэфне-хатун, тут же подавив улыбку, поднялась с тахты, и, поклонившись, молвила:

— С вашего позволения.

Неохотно кивнув ей на прощание, шехзаде Орхан проводил взглядом, полным сожаления, уходящую Дэфне-хатун. Гюльхан Султан недовольно поджала губы.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Зайдя в покои матери, встревоженная Михримах Султан обнаружила дочь Хюмашах, сидящую на полу у ног Валиде Султан. Они плакала, положив русоволосую голову на колени бабушки.

— Что случилось?

Хюррем Султан подняла взгляд зелёных глаз на дочь, не переставая успокаивающе поглаживать по русоволосой голове внучку.

— Хюмашах утверждает, будто бы Ахмед-паша ей изменяет.

Дворец Шах Султан.

Встречая мужа, возвращающегося с государственной службы, Шах Султан сияла довольством. Мехмед-паша не смог этого не заметить, едва вошёл в их опочивальню.

— Ты словно солнце сияешь.

Темноволосая Шах Султан, поднявшись с кресла, в которым прежде сидела, подошла к мужу и коротко поцеловала его.

Мехмед-паша, отстранившись, потребовал объяснений.

— Служанку, которую я вчера подарила Хюмашах, выгнали из дворца. Она сегодня утром пришла ко мне и рассказала, что пыталась соблазнить Ахмеда-пашу, принеся в его кабинет кувшин с водой, о котором он просил. Служанка попыталась поцеловать пашу, буквально поняв мои слова “не медлить”, и, когда тот схватил её, чтобы оттолкнуть, в кабинет вошла Хюмашах и подумала, будто супруг изменяет ей. Она выставила служанку из дворца, а сама заперлась в покоях. Испугала детей. Ахмед-паша себе места не находит.

Супруги обменялись злорадными взглядами и довольными улыбками.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Выслушав успокаивающие слова бабушки и матери, Хюмашах Султан, утерев слёзы, поднялась с колен. Султанши, насторожившись, переглянулись.

Храня молчание, Хюмашах Султан резко сорвалась с места с места и направлиась к дверям.

— Хюмашах, куда ты? — взволновалась Михримах Султан, смотря ей в след.

Хюмашах Султан, обернувшись у дверей, ответила:

— К повелителю. Я обо всём сообщу ему. Будь что будет! Пусть Ахмеда-пашу казнят.

========== Глава 14. ==========